Доверься солнцу

- Хён, у тебя такие мягкие волосы… - Да? Мне кажется, твои мягче. Да и они влажные ведь, - Хёнджин сонно и тягуче проговорил это, полностью погрузившись в своё умиротворенное состояние. Он сейчас был очень похож на кота – с прикрытыми глазами и довольной разнеженной улыбкой на губах. Ну да, он совсем не выспался. По шее ручейками стекали капли воды, на рубашке тоже уже снова были мокрые пятна. Внимания на это он не обращал. Блин, ну почему так приятно… Феликс стоял сзади и старательно расчёсывал его волосы. По правде говоря, он их уже давно расчесал, пряди ровными волнами лежали на плечах друга, но Феликсу просто нравилось водить расчёской по этим тёмным локонам. Тем более что он точно знал, что Хёнджин сам сейчас чуть ли не мурчит от удовольствия. Плачевное мокрое состояние хёна было отчасти виной Ликса. Ему захотелось подурачиться с другом, поэтому из своих бесчисленных запасов старых игрушек он вытащил два огромных водяных пистолета. В детстве со своей сестрой он часто устраивал на них битву. И плевать, что он уже в старшей школе, плевать, что мыть пол потом придется ему. И вообще, один раз ведь живём. «Ну хён, ну пожалуйста, ну давай. Будет весело, я точно знаю, я стооооолько раз в это играл. Тебе надо расслабиться, ты ведь устал от своей работы, а это очень классно. Всё будет хорошо, правда-правда», - и хён сдался, не в силах противостоять моляще-жалобному выражению широко распахнутых глаз. В итоге даже не пожалел об этом. Ну разве что совсем чуть-чуть. Хёнджин ловко и грациозно уворачивался от всех посягательств на его сухую одежду, хотя самому тоже не особо удавалось попасть в вёрткого друга. Но в тот момент, когда он высунул Феликсу язык, Вселенная решила наказать его за непростительную дерзость по отношению к одному веснушчатому чуду и в игрушке младшего что-то сломалось. Хёнджин в устройстве водяных пистолетов разбирался слабо, но эту внезапную жуткую струю воды из всего запаса он запомнит надолго. И ладно бы просто вода: парень от неожиданности поскользнулся на мокром полу, нелепо замахал руками (куда только делось всё непринужденное изящество?), задел миску с недоеденным фруктовым салатом, а затем неловко плюхнулся на предательский пол. Миска приземлилась следом. На его голову. Салата было почти не жалко. Утерянное достоинство тоже. А вот бедный копчик прощать такое не особо хотел, ещё долго напоминая о своей обиде. Впрочем, страдания парня окупились: Феликс предложил расчесать его мокрые и уже чистые волосы, заглаживая свою вину. Заглаживая в прямом смысле, ибо в конце концов он просто отложил расчёску в сторону и начал гладить друга по голове, осторожно прикасаясь маленькой ладошкой к прядям. Хёнджин от этого чуть не растёкся в лужицу, хоть и не признался бы никогда. - Хён… - А? - А можно... можно я тебе косички заплету? - Чего? – Хёнджин еле сдержал смех от такого вопроса. Чудо-юдо, додумается же до такого. Внутри почему-то разливалось мягкое тепло, погружая в лёгкую дремоту. Такое пушистое и жёлтое… Стоп, что это за эпитеты он подобрал? Ну ладно, терять нечего – копчик же от косичек не заболит сильнее. - Давай. А ты умеешь? - Ага. Ой, ты голову только не шевели, хорошо? - Ммм… Хёнджин окончательно растворился в мягких прикосновениях. Ну и пусть косички. Косички так косички… Спать, очень хочется спать. Ааавгх… Жёлтое. Да, косички точно будут жёлтыми и пушистыми. А ещё тёплыми. Угу, тёплые косички... - Хён, просыпайсяяяя. Ты заснул? – Феликс положил голову на плечо друга и заглянул ему в лицо. - А, что? Нет, я просто, это, - Хёнджин осёкся, поймав на себе взгляд Ликса. Его глаза озорно блестели, где-то внутри них танцевали маленькие весёлые бесята. Так, что происходит? - Слушай, - Феликс явно изо всех сил пытался сдержать улыбку. - Что? - Хёнджин насторожился ещё больше. - Хён, ты милашка, - с этими словами младший всунул в руки уже проснувшегося парня маленькое зеркальце. А потом вдруг побежал куда-то на кухню. С гулко бьющимся сердцем Хёнджин поднял зеркало на уровень своего лица. О боже.. Это были не косички. Нет, это была КОСИЧКА. Одна косичка, заплетённая из маленьких тонких косичек, она нелепым радаром торчала куда-то вверх, напоминая дурацкую чёрную пальму. И вишенка на торте – макет тропического дерева на конце был перевязан милым розовым бантиком. Где он бант-то взял?! Это было слишком. Возмущение парня переросло в неконтролируемый смех. Аж слёзы на глаза выступили. - Ликс, а ну иди сюда! Дай мне свои волосы! *** - Попробуй, я очень старался, - Феликс наклонился к Хёнджину и поставил перед ним специальную форму с едой. Проходящие мимо девушки тихо захихикали. Два друга сидели в школьной столовке возле окна. Ставни были приоткрыты, и тёплый апрельский ветер легонько обдувал их спины. - О, ух ты. А когда ты успел? – говорил Хёнджин с уже набитыми щеками, и Ликсу очень хотелось рассмеяться из-за этого смешного лица. - Я сегодня утром сделал. Впервые такое попытался готовить, нашёл в книге у сестры. Ну как? Ой, ты только не заставляй себя, если не вкусно. Я не хочу, чтобы ты через силу в себя еду пихал. Брови младшего поползли куда-то вверх: он искренне забеспокоился, ибо в первый раз, когда он дал другу попробовать приготовленное им кимчи, тот героически всё съел, а потом на полчаса скрылся в уборной. - Нет, это правда вкусно. Ты молодец, очень быстро учишься. Спасибо за еду! – ну почему хён всегда так классно улыбается. Где справедливость, а? Феликс сам не заметил, как его губы растянулись в счастливую улыбку. Веснушки на щеках медленно начали утопать в розовом цвете – ну блин, почему он вечно краснеет? От радости, смущения, когда он доволен, когда злится, когда хочет спать – как девчонка, ей богу. - Кстати, к нам вчера новенький перевёлся. Знаешь, он классный, умеет читать рэп и музыку любит ту же, что и я. Он такое учудил после первого же урока, мы всем классом смеялись! Давай расскажу тебе… - Феликс что-то дальше говорил, но Хёнджин уже погрузился в свои мысли. Его напарница Джихе упала с лестницы и сломала ногу. Ему придётся выходить за неё на работу, пока девушка не выздоровеет. Начиная с сегодняшнего дня. Ну, хотя бы доплатят за это. А вот как быть с Нини… Он обещал своему десятилетнему братишке, что придёт на школьный праздник. Сегодня. Отец точно не сможет, у него ведь обследование вечером назначено. Вот и как быть? Хёнджин злился на себя и на весь мир, когда думал о том, что ребенок опять будет выступать на сцене ни для кого. Ему, наверное, будет жутко одиноко среди других детей и их счастливых родителей. Несправедливо. Несправедливо и горько. У него ведь всего два дорогих человека – Ликс и Чонин. И даже их он не может от всего защитить. Оба солнечные и светлые, оба наивно-доверчивые, с открыто распахнутыми навстречу этому миру глазами. Пусть между ними и есть разница в шесть лет, но для Хёнджина они стояли почти на одном уровне: Феликса он считал своим вторым братом, зная его где-то лет с четырёх. Точно, может, и попросить его? Феликс и Нини были действительно привязаны друг к другу – наверное, потому что характеры похожи. Тогда ребёнку не так одиноко будет: пусть Хёнджин и не придёт, зато весёлый и добрый хён посмотрит на его игру, а потом расскажет обо всём нерадивому брату. Мммм, может быть… Надо спросить Ликса, не занят ли он. - Хён, ты совсем не слушаешь меня! - А? Что? - Вот и как оправдываться будешь? – Феликс надул щёки и в возмущении грозно сверкнул на Хёнджина глазами. Ну что ж это такое-то, для кого он тут распинался? Младший был похож на растрёпанного воробья, и Хёнджин открыто рассмеялся от такой картины. Кстати, своими маленькими кулаками Ликс бьётся довольно больно – интересно, у него на плече остался синяк? *** Вот зря его не слушал. Может, прислушайся он к той болтовне Ликса о новом весёлом друге неделю назад, сейчас бы в этой ситуации ему было бы хоть что-нибудь понятно. - Тише, тише, Балерина, успокойся, услышат же. Мы тебе помочь хотим, пожалуйста, не каркай так. У тебя сильно болит крыло? – Феликс склонился над коробкой и нежно-обеспокоенно бормотал это, совершенно не беспокоясь о бесполезности своих слов. - Кррраа! Кра, каррра, крааа – тиш… – КРРРРАА! - Слушай, а может она голодная? - Крра! Кра!! - Нет, правда, что едят вороны? Эй, Балерина, что же нам тебе дать? – рядом с Феликсом на корточки присел другой парень и тоже заглянул в коробку, задумчиво высунув кончик языка. Джисон – так звали этого худого парня, одетого в синюю байку и тёмные джинсы вместо школьной формы – и был новым одноклассником Феликса. Он в школе учился чуть больше недели, а Хёнджина уже одолевали небеспочвенные сомнения по поводу будущей сохранности здания. И своей психики тоже. Нет, новенький ему нравился, даже очень. «Белка» - это сравнение само собой пришло Хёнджину в голову, когда он впервые увидел парня. Тот и вправду был похож на маленького зверька: миниатюрный и подвижный, с любопытными блестящими глазами и просто невозможно пухлыми щеками, которые делали его лицо жутко милым. Джисон был ходячим олицетворением энергии и бьющей ключом жизни. И он был просто везде: в столовке вы видели его уплетающим гору еды (и попутно сующим самое вкусное в руки ошарашенного Ликса), в библиотеке смотрели на упрямо сведенные к переносице брови парня, который сидел над каким-нибудь трудночитаемым талмудом, на уроках он представлял собой пресмешное зрелище, когда изо всех сил вытягивал вверх шею, пытаясь этими усилиями уменьшить разницу между своим ростом и макушками долговязых парней спереди – и увидеть наконец уже хоть что-нибудь со школьной доски. Ликс сказал, что с его появлением даже атмосфера в их классе как-то изменилась: беззлобные шутки, дружелюбие и открытость новичка сразу расположили к нему одноклассников, и вот он тут учится всего ничего, а уже стал душой и сердцем их маленькой закрытой среды. К тому же он сразу почему-то привязался к Ликсу, и симпатия эта оказалась взаимной – они мгновенно нашли общий язык. Короче, Джисон был природным феноменом. И вот этот вот ураган на худых ногах притащил сегодня в кофте прямо в школу молодую ворону с подбитым крылом. Почему в школу? «Ну, так ведь до седьмого урока она уже ускачет куда-нибудь. А вдруг её кот съест?! Точно, тут же ходит рыжий кот, я знаю, я ему котлеты из столовки ношу – нет, ты что, никак нельзя её там оставлять». Ладно, это звучало логично. Где-то в прошлой жизни Хёнджин явно знатно нагрешил, раз теперь ему нужно возиться уже с двумя беспокойными детьми. И вороной в придачу. Кстати, ворону эту зовут Балерина, приятного знакомства. Вот тут уже недоумение и возмущение Хёнджина не знало границ – ну в каком, блин, месте это взлохмаченное, нескладное нечто балерина? Но Джисон с Феликсом голосу разума в виде своего друга не вняли, дружно заявив, что у неё тонкие изящные лапы, как у балерины, что она очень милая, да и вообще, если Хёнджин не разбирается в воронах, то пусть лучше молчит. Наглость и вопиющее неуважение! Феликс из подсобки стащил небольшую картонную коробку (это на него так Джисон влияет или что?), и теперь птица сидела в коробке, нахохлившись и подозрительно глядя на этих странных существ рядом. Видимо, положение дел ей не особо нравилось, поэтому громкие резкие звуки не заставили себя долго ждать. С трезвым замечанием хёна о том, что их всех троих накажут, если обнаружат посреди коридора с каркающей вороной в коробке, Ликс и Джисон согласились, а потому компашка спешно ретировалась на крышу школы – там хотя бы карканье это было более уместным. Благо, на первом уроке младшим забыли поставить замену, а Хёнджин просто не имел привычки регулярно ходить на физру, да его за это и не наказывали, ибо их учителю было откровенно пофиг. Хёнджин устал отметать безрассудные планы Джисона и фантастические идеи Ликса. Он уже хотел предложил взять её к себе домой, но как представил шумную и дикую птицу в доме с болезненно-впечатлительным Нини и слабым нервным отцом – нет, это вообще не вариант. Да ведь даже не понятно, что с ней до конца уроков-то делать? Мммм, весело… - Что у вас тут происходит? Резкий поворот трёх голов в одну сторону и какое-то даже торжествующее громкое «каркрра». Ким Сынмин – школьный староста и по совместительству одноклассник Хёнджина – стоял на крыше за спинами увлеченно спорящих школьников. Ну вот, ещё одна проблема. Убедительная речь старшего и две пары молящих глаз на фоне заставили Сынмина сдаться – он в общем-то был парнем неплохим, хоть и немного отрешённым и странным. К тому же староста сам любил животных. Ладно, он сделает так, чтобы её взяли на день в школьный зооуголок, только пусть они её после уроков себе назад заберут. И чтобы больше не прогуливали уроки! И что мы в итоге имеем: уставший и как всегда сонный Хёнджин, плетущийся по тротуару, и весело вышагивающий впереди с коробкой в руках Феликс, откровенно счастливый и раскрасневшийся. Джисон уже ушёл домой: он действительно расстроился, когда понял, что птицу он не возьмёт из-за своих родителей. Но Ликс его утешил и успокоил, сказав, что ворону он себе заберёт (Хёнджин, ты же не можешь, да?), а друг пусть приходит в любое время к ней в гости. Что, родители? Неееет, сестра Ликса может поругается совсем чуть-чуть, но вообще она очень добрая и милая, она поймёт и простит. Да, бедная сестра уже давно привыкла к такому. - Надо её завтра принести к ветеринару. Жалко, сегодня они не работают. Хён, ты как думаешь, лучше идти в ту клинику, что через улицу, или ехать в центр города? Я просто не знаю, там вроде как лучше лечат, но она же так каркает… как с ней добраться до центра, ума не приложу. - Ну, если хочешь, возьми мой велик. Правда, это ж долго ехать, ты устанешь, - Хёнджин почему-то сразу пожалел, что предложил. - О, правда? Подожди, а как ты… - На работу? – Хёнджин спокойно задал встречный вопрос, не дав другу договорить. – Никак, Ликси, у меня завтра выходной. Да и вообще, я бы хотел поехать с тобой. - Зачем? – кажется, не будь у Феликса в руках коробки, он бы замахал ими во все стороны. – Хён, у тебя выходной, не смей его тратить на меня и Балерину. Тебе отдыхать нужно! Я же вполне взрослый, ты что, думаешь, я птицу до клиники не довезу? - Ага. - В смысле «ага»? - Да в прямом, - интересно, зачем он сейчас подливает масла в огонь? - Ну всёёёё. А ну иди сюда! Видеть недовольного Феликса Хёнджин положительно не мог: младший в такие моменты сам напоминал какую-то намокшую и всклокоченную птичку, в глазах которой читалось явное желание убить впереди стоящего. В данном случае одного глупого хёна, который сейчас еле сдерживал смех. - Да ладно тебе, всего лишь хочу убедиться. - Это в чём же? – Ликс бросил на друга подозрительный взгляд. - Нууу… Во-первых, что я не умру вскоре от какой-то неизвестной птичьей болезни… - Хён! - А во-вторых, что ты по дороге не подберёшь ещё десять зверушек, - продолжал Хёнджин как ни в чём не бывало, упорно выкапывая самому себе яму – на дне его ждал ещё один синяк. Хотя за прошлый Феликс уже сто раз успел попросить прощения с виноватыми и грустными глазами, но это ведь не помешает ему поставить второй, да? - Я и не собирался. Да и вообще, Балерина вовсе... не выглядит больной. Хён… тебе надо… н-надо больше мне… доверять… Голос Феликса становился всё глуше и страннее, и в конце концов просто тихо замер на какой-то надломленной ноте. Хёнджин не видел его лица, но почти физически ощущал, что что-то не так. Парень перед ним продолжал идти, только уже не весело и бодро, а как-то сгорбившись, медленно перебирая ноги. - Эй, Ликс? Всё нормально? Ликси? Ты что… - Хёнджин замолчал, когда заглянул в лицо друга. О боже, нет. Опять? От природы смуглая кожа парня сейчас была бледной настолько, что под глазами выступили тёмные круги, побелевшие губы были искусаны в отчаянных попытках произнести хоть что-нибудь членораздельное. Огромные глаза потерянно и недоуменно смотрели на Хёнджина, и внутри них плескалось столько боли, что тот сам чуть не утонул в ней. Так, что делать, что же делать. Ну почему… Нет, стоп, соберись. Да, сначала коробка. Хёнджин поставил коробку с притихшей вороной на скамейку, а потом без усилий усадил рядом несопротивляющегося друга. Он мягко потянул рукав кофты младшего вверх и оказался прав: аккуратные слова, выведенные каллиграфическим почерком на предплечье Ликса, сейчас были чёрно-фиолетового цвета, и кожа вокруг даже стала какой-то красноватой. Хёнджин прикрыл на секунду веки, сдерживая болезненно-тяжёлый вдох, и притянул друга к себе. Что он мог сделать? Почти ничего. Разве что нежно обнять, укрывая от всего и всех, деля боль напополам и растворяя её где-то в хрупком весеннем воздухе. Такой же лёгкий и тихий, как этот мягкий вечер, Феликс постепенно успокоился в руках друга и умиротворённо закрыл глаза. Мимо шли люди, они удивлённо смотрели на двух странных парней, но сейчас это было неважно, совсем неважно. Все они были где-то далеко-далеко… Хёнджину сейчас было хорошо и спокойно. Его тревога исчезала вместе с горечью Феликса. Он знал, что сейчас они придут домой, он напоит друга горячим чаем, расскажет какую-нибудь занимательную и весёлую историю. Может, они даже вместе посмеются над тем, какие они, должно быть, были нелепые и смешные тут, в парке. Может… До следующего раза. Знал Хёнджин и то, что этот «следующий раз» неотвратимо наступит, завтра ли, через неделю или даже месяц. И обещал себе, что обязательно будет рядом, что будет беречь и оберегать, что не отдаст этому тёмному нечто своё маленькое солнышко – нет, ни за что не отдаст. Пусть даже это нечто и страдает так сильно, что тянет за собой следом Ликса. Да, жизнь у соулмейта Феликса была явно тяжёлой.