Интервью

– Что поделываете, полковник? – Да вот сижу, – отвечал он, – жду, когда понесут мимо гроб с моим телом. (Г.Г. Маркес «Сто лет одиночества»)

Передо мной сидит мужчина лет пятидесяти. На нем потрепанная военная форма. Колумбийская. В глазах – топленое одиночество. – Здравствуйте, полковник Аурелиано Буэндиа… – Может, сразу по существу? Не сочтите меня невежливым, но у меня и правда много дел. – О, и чем же занимается прославленный (на этом слове он морщится) полковник в мирное время? – Я не считаю, что сейчас мирное время. Если никто не бегает с оружием и не объявляет во всеуслышание войн, это не значит, что наступил мир. В конце концов, всегда еще остается война с самим собой. Я уже давно далек от политики и прочей такой же дряни. Мое дело – выплавлять золотых рыбок. Ни больше, ни меньше. Слишком многим пришлось заплатить, чтобы понять это. – Вы хотите сказать, что жалеете, что стали полковником? – (Закатывает глаза, словно вспоминает что-то; потом резко откидывается на спинку соломенного стула) Я делал то, что должен был делать. Никто не хотел брать на себя ответственность. Когда я вернулся в Макондо, мне пришлось разгребать много грязи. Но сколько грязи осталось в республике! Все, что происходило в годы восстания, – абсурд. Я затеял 32 сражения. И 32 из них проиграл. А они считают меня героем. По факту это не так. Просто в какой-то момент робкий юноша из ювелирной мастерской, который, между прочим, никогда не блистал физическими способностями, повел за собой людей. И ни разу не отступился от них. Но при всем при этом, когда у меня была возможность стать новым диктатором, я не пошел по этому пути. Не потому что струсил, а потому что… как же это сказать… потому что это не мой путь, вот и все. Знаете, я всегда презирал вояк. А теперь, по сути, стал как они. (Достает из кармана подсигар, закуривает). Паршивое чувство. – Поэтому вы отказываетесь от всех государственных наград? Не хотите иметь ничего общего с «ними»? – Просто они непроходимые тупицы, вот и все. (Он замолкает, словно обдумывает что-то. Потом отрицательно качает головой и с любопытством смотрит на меня.) – Полковник, вы одиноки? – Я не знаю, что вы понимаете под этим словом. У меня большая семья. Вокруг меня всегда много людей. Но разве это значит что-то? Моя мать говорила, будто я родился с открытыми глазами и грустно осмотрелся вокруг. Как знать, вполне может быть. Однажды я увидел девочку, ей было не больше десяти лет. В то же мгновение я понял, что она будет моей женой. Милая была девчушка… А потом погибла, неудачная беременность, знаете ли. Был момент, когда я искал ее в мастерской сестер, за опущенными занавесками окон ее дома, в конторе ее отца, но встречал только в своем сердце, и образ этот скрашивал мое одиночество. А пару дней назад я сжег все ее куклы, потому что в них завелась моль. Вы все еще спрашиваете, одинок ли я? – А у вас есть дети? – Семнадцать сыновей от семнадцати разных женщин. Все носят мое имя. У всех мои глаза. Над всеми рок. – В смысле? – Не будем об этом. (Он опять погружается в себя.) Можно, я теперь задам вам вопрос? – Да, конечно. –Вы случаем не видели, как тут проносили гроб с моим телом?..