Вызов

— Твои войска все ближе и ближе к моим границам, — шепотом говорил русский, немного отстраняясь от навязчивых поцелуев американца. Тот раздраженно отодвинулся, закатив глаза. — Это в целях безопасности Европы, — машинально ответил Америка. — Твоей, в том числе. — Но твои политики ясно дали понять, что для нас дорога в НАТО закрыта, — недоверчиво продолжил Россия. Америка резко поднялся с дивана. Сколько раз советники говорили ему о необходимости постоянно объяснять русскому, что расширение НАТО не опасно для него и несет только пользу. Но, извините, у американца и так дел по горло. Еще и нянчиться со страной, которая никак не может осознать реалии? Штаты победили, мировой порядок будет строиться теперь только так, как те считают нужным. Но все же… Россия для него не просто страна. Впервые за довольно долгое время, американец чувствовал себя «живым». Как же так получилось, почему именно с ним? Америка не знал ответа. Знал он только одно — с Россией ему хорошо. Даже слишком хорошо. В нем идеально все — глаза василькового цвета, светло-серебристые волосы, длинные тонкие пальцы. Молчаливый и погруженный в себя характер — полная его, американца, противоположность. Американец думал, что он знает, что такое любовь. Думал, что умеет контролировать это чувство. Так было с Израилем. Их роман вспыхнул ярким огнем озарив Ближний и Средний Восток. Теперь каждая страна региона понимала, кто стоит за этой хрупкой девушкой. Но с Россией все было не так. Чувства были другие, американцу было слишком сложно их контролировать. Если с Израилем, американец был спокоен, мог доверять, мог отпускать. То сейчас. Мысль о том, что Россия обладает возможностью подняться, восстановиться, а потом и вовсе уйти — сводила с ума. На подкорках сознания, Америка боялся до ужаса независимости России. Американец с удивлением понял, почему временами испытывал приступы злости на Россию. За то, что русский вызывал в нем такие чувства. За то, что не понимал, какой чести он удостоен, что может вот так просто быть с ним рядом — получать его любовь и поддержку. За такое многие страны готовы были отдать все, что угодно. Но не он. «Нет, играть мы будем по моим правилам, — твердо решил американец». — НАТО будет расширяться, — бескомпромиссно подытожил США. — Это не обсуждается. — Тогда мне придется присмотреться к Китаю! Американец едва сдержал смех. — Ну, что же, успехов, — с напускной серьезностью ответил он. — Если не получится, можешь и к Ирану присмотреться. Сдержаться в этот раз не вышло, Америка громко засмеялся, не заметив блеснувшую в глазах России ненависть. Американец отошел от воспоминаний и вернулся к чтению данных разведки. Снова совместные учения. Россия будто играл на его нервах. «Он не виноват, это все его правительство» — упрямо шептали чувства. Америка отмахнулся от них, как от назойливой мухи. Сколько раз он верил русскому? Сколько людей и стран пострадало от этой наивной веры? Америка перевел взгляд на висевшую военную карту на стене. Красными точками отмечены военные базы, окружавшие его врагов и некоторых «союзников», к которым доверия было не больше. Он долгие годы терпеливо выстраивал систему своей безопасности и власти по всему миру. Америка провел пальцем по территории России, ощущая кожей шероховатость карты. Надавливая, он попытался стереть имя с карты и сам же усмехнулся своему порыву. Жаль, что нельзя сделать это также легко, как с Ираком, удовлетворенно наблюдая на экране монитора мучение страны за неповиновение. Очень жаль. Сердце болезненно ухнуло — чувства отголосками передавали — он не хотел причинять боли русскому. Однако, как по-другому, вернуть, а главное, сохранить контроль над Россией? Последние дни он даже перестал выходить на прямую связь, общаясь только через «услужливых» посредников. Америка надеялся, что сможет выстроить с ним отношения, как сумел выстроить с Израилем. Он никогда не делал ей больно, никогда ни к чему не принуждал. Им достаточно было просто обговорить насущные проблемы и прийти к консенсусу. Видит Бог — дело не в американце, а в рабской натуре русского. Видно тот понимает только жесткую силу. «Скоро, — мрачно подумал он, рассматривая красные точки почти окружившие Россию, — ты получишь то, чего так долго ждешь». *** Россия проснулся в холодном поту. Ужас, преследовавший его с детства, настигнул во сне. Отдышавшись, он бросил взгляд на тусклый свет луны за окном. Всего лишь сон… Такой же яркий и реалистичный, как когда-то ему приснилась смерть отца. Россия сбросил с себя одеяло и подбежал к телефонному аппарату. В Москве поздняя ночь, значит в штатах самый разгар дня. Россия сбиваясь набрал номер американца. Несмотря на бушевавшие в нем эмоции еще минуты назад, сейчас он само олицетворение хладнокровного спокойствия. Гудки… Нет ответа. Не может быть, практически всегда набирая эти цифры он слышал веселый голос американца. Набрал снова и снова тишина. Сердце предательски громко забилось. В третий раз ему повезло еще больше — звонок отклонили. Русский со злостью швырнул телефон. Мозги гудели. Значит, сон был неспроста. Собравшись с мыслями, он надел на себя первое, что попалось под руку и выбежал из дома. Улица его встретила ночной прохладой; снег еще не успел растаять, но весна упорно пробивалась сквозь холод, принося с собой тепло. Россия этого не замечал, полностью погрузившись в свои мысли. Чего же он хочет? — спрашивал русский себя, пытаясь найти ответ, полагаясь на свой опыт общения с американцем. Но ему всегда казалось, несмотря на пробивающее временами лицемерие, что американец довольно прост в действиях. Любить — так засыпать деньгами, подарками. Ненавидеть так до смерти. Такой образ он создал в глазах мира, и стремился ему соответствовать. В их отношениях, однако, все было сложно. Америка маниакально хотел окружить его военными базами, бесцеремонно влез в его внутреннюю политику, грубо пытаясь вылепить из России что-то новое, что-то по образу и подобию своему. Что-то что он бы понимал и, следовательно, мог бы контролировать. Поначалу Россия думал, что американец влюбился, испугался этого чувства и решил что любовь — это слабость, а слабым он быть не может по определению. Вот и надо объект влюбленности подчинить основательно, чтобы не подумалось вдруг, что он может американцу что-то да указывать. Но… Нет. Во времена «потепления» в их отношениях, американец, наплевав на него, менял партнеров, как перчатки. Даже не обременяя себя попытками объяснения. Будь бы это любовь, он бы принял моногамную ментальность русского. Можно подумать он не умеет любить, но нет. Любить он умеет. Россия это четко проследил, когда увидел его с Израилем. Насколько он был с ней нежен и не похожим совсем на себя. Благо русскому было плевать. Отношения были липовыми, ему пришлось подыграть, ведь стране надо было выжить. Чуть набрав силу, он поставил еле заметную точку на их связи, постепенно увеличивая диаметр. Но видно американец не из тех, кто готов так легко отпустить.