kiss me hard before you go

В воздухе впервые за долгое время запахло весной. Снег уже растаял, но холодный ветер всё ещё приятно обдувал улицы Мондштадта, заставляя его жителей носить тёплые меховые куртки и шерстяные шарфы. Город постепенно оживал, словно выходя из спячки, а поющие птицы за окнами напоминали о том, что наступило утро. — Доброе утро, Джинн, — сладкий шепот щекочет ухо, — Я сделала нам завтрак, пора просыпаться. Действующий магистр Ордо Фавониус никогда не любила долго спать. Она не любила просыпаться позже 8 утра, даже на своих немногочисленных выходных. Наверное, это было частью строгой дисциплины девушки, которую она так бережно и усердно выстраивала все эти годы. Однако даже в этом Джинн находила плюсы — каждое утро ей доводилось просыпаться раньше Лизы и украдкой наблюдать за спящей библиотекаршей. Лиза всегда просыпалась ближе к обеду, поэтому встречаться с глазу на глаз по утрам у девушек выходило довольно редко. Даже работа библиотекаря не мотивировала Лизу вкладываться больше и работать усерднее: она всегда хваталась за любую возможность отдохнуть и побездельничать. Поэтому утреннее заявление Минчи сильно удивило Джинн, привыкшей видеть Лизу только после обеда. — Завтрак?.. — потирая сонные глаза, спрашивает Рыцарь Одуванчик, — С каких пор ты готовишь завтрак?.. Сегодня не мой день рождения. Лиза хихикает в привычной манере и, сев на кровать, тянется к Джинн, обхватывая её шею руками. Она виснет в таком положении на мгновение, не произнося ни слова, а затем тихо вздыхает и снова встаёт. — Всё хорошо? — обеспокоено интересуется Джинн, чувствуя что-то неладное в поведении Лизы, — Ты в порядке? — Да, конечно я в порядке, милашка Джинн, — смеётся Лиза, — Я все силы потратила на то, чтобы проснуться пораньше и приготовить тебе завтрак. Думаешь, это так легко? Ну-ка, скажи мне, зачем я это сделала? — Вот как, — отвечает магистр, — Я что, снова забегалась и забыла о чём-то? — Годовщина, Джинн! Сегодня годовщина, — Лиза обижено надувает губы и отворачивается от девушки, — Я ведь оставила тебе записку неделю назад, напоминая об этом. Джинн встаёт с кровати и подходит к Лизе сзади, обнимая девушку. Лиза чувствует, как что-то щекочет и упирается ей в запястье, поэтому опускает взгляд и видит, что в одной из рук Гуннхильдр держит маленькую коробку. — Ах! — восклицает Минчи, удивившись происходящему, — Маленькая проказница, всё-таки не забыла? Как жестоко так подшучивать надо мной! — Конечно не забыла. Просто была удивлена, что ты проснёшься так рано и приготовишь нам завтрак, поэтому решила подыграть, — шепчет Джинн, уткнувшись лицом в шею Лизы, — Ну что, посмотришь? Пурпурная Ведьма аккуратно развязывает упаковочную ленту, завязанную в бантик, и открывает коробочку. В ней лежат серебряные кольца: одно украшено круглым, фиолетовым танзанитом, синими оттенками переливающимся на солнце, а другое, точно такое же по форме, — полупрозрачным, цвета речной воды аквамарином. — Какая красота… — шепчет Лиза, достав кольца из коробки и надевая одно из них на безымянный палец левой руки, — Малышка Джинн, зачем ты так меня балуешь? Минчи поворачивается к магистру и, взяв её за ладонь, также надевает кольцо на указательный палец правой руки рыцаря, затем сразу же прильнув мягкими губами к запястью Джинн. — Я взяла себе аквамарин, ты же не против? — спрашивает Пурпурная Ведьма, улыбаясь исподлобья, — Оно будет напоминать мне о тебе каждый раз, когда мы будем порознь. А твоё… Будет напоминать тебе обо мне. — Я не против, — отвечает магистр, — Только пообещай мне, что разлуки не будут долгими. — Это ты должна мне обещать, глупышка, — хихикает Лиза, — Я жду тебя часами, пока ты работаешь. И ты совершенно точно не выходишь из моей головы. — Надеюсь, что тебе понравился подарок. — Конечно понравился! Лиза, улыбаясь от счастья, тянется поцеловать девушку. Они стоят в полной тишине ещё несколько минут, одаривая друг друга нежными поцелуями и поглаживаниями по волосам. — Вот бы это продолжалось вечно… — говорит Джинн, когда замечает, что совсем скоро ей нужно будет идти на работу, — Как жаль, что время так быстро идёт. — Ну-ну, негодница, только и думаешь о том, как ускользнуть на работу из моих хищных лап, — хихикает Лиза, — Я бы тоже хотела, чтобы это продолжалось вечно, Джинн. Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всего на этом свете. — Даже больше послеобеденного сна? — спрашивает магистр Ордо Фавониус. — Эй, а то уже нечестно! Девушки перемещаются на кухню, где их ждёт готовый завтрак. Они болтают о разных вещах, смеются и флиртуют друг с другом. — Мне пора, — Джинн встаёт из-за стола и оглядывается на часы, — Спасибо за завтрак. Каждый раз убеждаюсь, что ты лучший повар. Только готовила бы чаще. — Ну-ну, хватит с тебя, проказница. Пару раз в год наслаждаться моими блюдами — это, знаешь ли, огромная привилегия, — отшучивается Лиза, — Точно так же, как и твои отпускные дни. Почему нельзя хотя бы сегодня не пойти на работу? Я так мечтаю провести весь день с тобой в кровати… — Ну хватит тебе. Ты и твои ведьмины чары не остановят меня. Хотя, конечно, будь моя воля… Я бы осталась. — Будь моя воля… — Лиза смотрит на кольцо, надетое на безымянном пальце, — Мы бы носили их только так. И хвастались всем вокруг. Минчи целует Джинн на прощание и возвращается в кровать. Она долго смотрит на кольцо, красующееся на тонком пальце, и тихо вздыхает, глубоко задумавшись о чём-то.

***

— Вы вполне могли не приходить сегодня на работу, действующий магистр Джинн, — доносится мужской голос из другого конца кабинета, — На это есть причина. Никто бы не стал осуждать Вас. — К чему этот официоз, Кэйа? — устало вздыхает Рыцарь Одуванчик, сразу узнав голос капитана кавалерии. Тем более, только два человека во всём Мондштадте могли позволить себе войти без стука, — Я не могу пропускать работу. Это неподобающе для магистра Ордо Фавониус. — И всё же… Думаю, она была бы рада. Почему бы тебе не пойти к ней? Мы с рыцарями выполним оставшуюся работу. Тем более, её не так уж и много. — Я не могу. Как бы ни хотелось… Не могу. — Джинн, — Кэйа подходит ближе к столу, за которым сидит Рыцарь Одуванчик, — сделай исключение хотя бы сегодня. Это первая годовщина. Нельзя быть такой жестокой. Ни к себе, ни к Лизе. Джинн долго молчит, глядя в одну точку, не в силах поднять глаза. — Всё-таки официоз не помешает, — вздыхает она, — капитан кавалерии, займитесь своими делами, пожалуйста. Или хотя бы сделайте вид, что работаете. Кэйа, понимая, что продолжать диалог нет смысла, в ответ лишь пожимает плечами и покидает кабинет, оставив Джинн наедине со своими мыслями. Работы действительно было не особо много, но расслабляться из-за этого она не могла. Пока есть дела — сидеть, сложа руки, совершенно нельзя. Но мысли, которые магистр так упорно пыталась выбросить из собственной головы, никак не покидали её. — Малышка Джинн так строга к себе. Почему бы тебе не расслабиться хотя бы на пару минут, м? Недавно вышел такой интересный роман… Хочешь, я прочту его тебе вслух? Совершенно разные люди, столкнувшиеся с жестокими реалиями жизни. Джинн и Лиза придерживались абсолютно разных принципов, вели достаточно отличающиеся друг от друга образы жизни, имели непохожие цели. Однако что-то в них сходилось в одной точке — они обе походили на маленьких, капризных детей, стоило им хоть ненадолго остаться наедине друг с другом. Им обеим не хватало времени, так беспощадно и быстро утекающего сквозь пальцы. Девушки обе ощущали порывы бросить всё на свете и отправиться далеко-далеко, но, самое главное, вместе. И всё-таки ответственность, грузом лежащая на плечах Джинн, так и не позволила им этого сделать. — Она была бы рада?.. — вслух спрашивает Джинн, вспоминая недавние слова Кэйи, — Я тоже была бы ужасно рада, увидев её сейчас.       Существует традиция, говорящая о том, что возлюбленные носят кольца на правой руке до женитьбы, чтобы не «спугнуть» ненароком собственное счастье. А затем, связав жизни узами брака, они надевают кольца на левую руку, ведущую прямо к сердцу. Говорят, это помогает возлюбленным навсегда остаться вместе. Джинн, не в силах продолжать борьбу с собственной моралью, встаёт из-за стола. «Хорошо», — думает она, — «Раз уж ей это понравится… Тогда я пойду». Девушка неуверенно покидает кабинет, ощущая то ли облегчение, то ли напряжение. Оба эти чувства давным давно слились воедино, образуя собой вечные муки совести. Джинн всегда хотела быть лучшей во всём, а когда в её жизни внезапно появилась Лиза — это желание выросло в миллионы раз. Рыцарь Одуванчик хотела, чтобы самый родной человек в её жизни был горд ею. — Ты всегда так рьяно рвёшься к свободе, но связываешь себя тяжелыми кандалами, мешающими обрести её. Это так несправедливо. Джинн поднимается по лестнице, ведущей к церкви. Она боится, что встретит случайно Барбару. Не то, чтобы сестра смущала девушку — она просто не могла позволить ей увидеть себя в подобном состоянии. Барбара и Лиза всегда были главной мотивацией Джинн. Магистр всего-то хотела, чтобы они обе были счастливы. «Ровно год…», — думает Джинн, обходя церковь, — «Прошёл ровно год». Оказавшись у каменной плиты, вокруг которой лежало несколько букетов фиолетовых роз, магистр Ордо Фавониус, почувствовав полное бессилие, рухнула на колени и громко заплакала. Я заплатила слишком высокую цену, о важности которой даже не подозревала. Прости меня, Джинн. Надеюсь, ты всегда будешь счастлива. Пожалуйста, не забывай отдыхать. Хотя бы ради меня. Я люблю тебя, малышка. Больше, чем послеобеденный сон. Джинн сжала кулак, глядя на два серебряных кольца, красовавшихся на среднем и безымянном пальцах левой руки, а затем прошептала вслух, словно обращаясь к кому-то: — С годовщиной. Я так по тебе скучаю.