***
Утром Тарталья проснулся от продирающего до костей холода. Шум города стал иным, наивным, в чем-то совершенно нормальным. Пытаясь разлепить глаза, парень старался понять, где он находится, и почему вместо мягкой кровати он ощущает сырость и холод. Тарталья очнулся в луже, вся одежда была мокрой, будто бы от дождя, но на шарфе еще виднелись белоснежные льдинки, а кисти рук тянуло от синяков. В эту ночь он чуть не умер. Его не ограбили, не стали зарывать, оставили на пустой улице в закрытом от глаз людей дворе. С отвращением парень пытался себя очистить, улавливая от себя запах чего-то гнилого и протухшего. До квартиры он добрался лишь спустя два часа попыток встать и найти дорогу: такси попросту не пускало к себе отвратительно выглядевшего человека. Стук ключа об замочную скважину ударил по голове сильнее вставших в пробки машин. Внутри никого, что успело порадовать…***
Тарталья в баре, снова. В том же самом. Смотрит по сторонам, выискивая похожего на воспоминания человека. Сегодня здесь как-то пусто, напрягает. Бармен смотрит на него с подозрением, но парень беззаботно улыбается, скрывая тревогу. Из людей лишь тройка подростков, пьющих сок и болтающих о школьных делах. В собственных руках пока лишь чай. Кажется, сегодня здесь что-то поменялось в ассортименте. — Ох, дорогой, неужели ты вновь хочешь испытать себя? — тот самый мужчина появился внезапно. Сейчас он выглядел иначе, форма второго бармена отлично сидела на нем. Низкий хвост позади и отсутствие повязки на глазу. Там, где раньше он видел лишь черноту ткани находился вполне себе обычный глаз, если не считать черноту белка и светящуюся серебряным отливом радужку. По щеке все так же вились линии силы. — Сегодня здесь другая программа, — протянул он задумчиво, поглядывая куда-то за спину. — Ты вносил в его реестр, Дилюк? Молчаливый взгляд говорил лучше всяких слов. Новичков не было. И как попал сюда этот обычный человек — вопрос хороший. Мужчина вздохнул, зажег на руке огонь и поднес тот к стоящей панели. — Удивительно, — Кэйа перевел взгляд на рыжеволосое чудо с очаровательными веснушками и улыбнулся. — Добро пожаловать в ряды, Аякс. Парень вздрогнул, понял, что его документы все же просмотрели, но постарался выкинуть мысли об этом, вспоминая, что ничего так и не украли. Пока в голове пыталась уложиться мысль о вхождении в ряды, Кэйа начал принимать заказы у появившихся людей. Стоящий же за стойкой бармен создавал удивительно четкими движениями шедевры. Сильные, крепкие, едва ли подвергшиеся загару руки контрастировали с черной рубашкой и белой жилеткой. Хорош. До огненных чертят в угрожающем взгляде. — Если не собираешься ничего заказывать, то не сиди здесь. Сверху есть комнаты, — голос мужчины спокойный, почти тяжелый, бархатный. — Или уйди куда-нибудь в другое место, скоро здесь будет не протолкнуться. Тарталья кивнул и ушел в дальний угол, где пока что не было никого. Кожаные кресла холодили, приводили в чувства. Помещение заполнялось людьми, активно обсуждавшими последние новости. К нему упала какая-то девушка, с хищным зеленым прищуром выглядывая в нем что-то особенное. — Кэйа, ты решил оставить добычу? — голос сладкий, тягучий. Он лился как будто патока, неторопливо, спокойно. — Дорогая, ты немного ошиблась с выводами, — появившийся мужчина поставил ей чашку чая с уловимыми сладкими нотками. — Все для тебя, Лиза. Она улыбнулась, наклонилась и с интересом уставилась в пустые омуты синих глаз, вылавливая там беспокойство и заметное непонимание. — Хороший юноша. Можно будет работать с ним, — Лиза сделала глоток чая. — Естественно тебе самому, Кэйа. — Иначе и не рассчитывал, — на лице мужчины усмешка, на лице девушки хитрое понимание слухов. В эту ночь Тарталья увидел многое. Все помещение было сценой, и он сомневался, что для него. Эти люди двигались иначе, каждый в своем собственном стиле, каждый в собственной стихии. Тарталья видел, как по созданному изо льда дворцу пробежались искры молний, как взрывались те, встречаясь с огнем извергающегося вулкана, медленно застывающего под порывами холодного ветра. Это место — разговоры о силе. Это место — шепот иной части мира. — Знаешь, как мы становимся сильнее? — Кэйа вновь сидел рядом, наблюдая, как молодые дарования обучаются у старшего поколения. — Вы выпиваете жизнь, — шепот осознания достиг собственных ушей в тот момент, когда он увидел сидящих рядом с иными обычных людей, когда их тела медленно становились холоднее, когда они теряли пульс и собственные силы. — Очнутся через день-два. Слабыми, но продолжат жить, — Кэйа говорил скучающе, раз не смог поглотить всю мощь этого парня, нужно показать, куда он вляпался. — Сейчас их отвезут по разным больницам и городам. Потом вернут. Малышня не способна полностью выпивать жизненную силу. — Зачем? — Тарталья впивается ногтями в кожу рук, не принимая такого образа жизни. — Для выживания, Аякс, — глаза Кэйи до ужаса холодные. — То, что происходит ночью — не тема для разговора на сегодня. Но скажу сразу, есть разные фракции, и между ними идет война. — К какой принадлежишь ты? — пустые синие омуты ожидают подробностей, хотят знать, что происходит ночью, почему об этом не пишут в новостных колонках. — К Бездне. К той части мира, что сама по себе жестока, что не оставляет никого, — тон скучающий, будто бы говорящий, здесь и сейчас нет смысла об этом заикаться. — И поверь, ты будешь жалеть, что я оставил в тебе каплю жизни. Будешь жалеть, что в тебе слишком много силы для простого человека. Кэйа замолчал, вглядываясь в облик перепуганного юнца, готового прекратить все это за один миг. На дне глаз мелькали едва заметные искры. Лицо мужчины за одно мгновение отобразило столько эмоций, сколько не было за все часы их знакомства. Он поднялся, осмотрел территорию и вновь протянул руку. Будто бы в ту ночь, Тарталья сделал шаг к человеку и дал увести себя знакомым маршрутом. — Тебя уже коснулась Бездна. А я-то думал… — Кэйа шепчет это на ухос едва скрытым восторгом, толкая мальчишку в сторону лестницы, скрытой пологом. — Что? — парень спотыкается, но выравнивает шаг и поднимается наверх, где его вновь толкают в комнату и закрывают дверь. — Ничего стоящего внимания нашего общества, однако, Аякс, — Кэйа видит, как напрягается от этого имени парень, как его тело реагирует на его голос, — когда-то давно ты попал под руку новой Бездны. — Ты из старой? — смешок прерывается выдохом: вновь его тела касаются ледяные пальцы. — У нас раньше было иное название, — мужчина не торопится рассказывать нюансы, держит в неведении. — Удивительно. Подушечки пальцев очерчивают вены, ловят искрящуюся молнию и загоняют обратно в болезненно выгибающееся тело. Вторая рука меж тем ведет по лицу, чувствуя, как кипит кровь, как та замерзает, подчиняясь холоду. — Что происходит? — язык не слушается, заплетается, горло вновь сковывает льдом, по которому острыми вспышками мелькает недовольная молния. — Сопротивляйся и дальше. Кэйа ловит руки парня, поднимает их к голове и вновь скрепляет льдом, что продвигается вниз по запястьям, охлаждая кожу. — Он был бы в восторге… — мужчина шепчет, осматривая борьбу со своей силой. — Такой образец, невероятно. В глазах юноши уже не пустой океан, там блеск фиолетовых гроз. Сила пытается сбросить надоедливые оковы. И ей это удается. Бушующая молния разбивает лед в руках и горле, раскидывая острые крошки по кровати. Парень поднимается и смотрит на довольного Кэйю. — Удивительный, — мужчина хлопает воле человека и садится рядом, недовольно ощущая сырость простыней от собственного льда. — В тебе бушуют две силы. — И что мне с этим делать? — Тарталья выглядит растерянным, старающимся унять дрожь от выброса. Кэйа лишь усмехнулся, заботливо поправляя выбившиеся прядки из растрепанных рыжих волос.***
Тарталья не паникует, когда на его руках ослабевает человек. Спокойно несет того в сторону ближайших точек телепортации, действует по заученной схеме. Здесь и сейчас на него напал один из обладателей силы, уже привычно, уже не так выламывает душу. Слишком часто совершались нападения, слишком часто были разного рода проверки. Слухи о новичке, не прошедшем отбор, распространились быстро. И парню пришлось познавать силу на практике почти сразу. Его наставником стала ночь, его домом стала земля. Изредка Тарталья заходил в тот самый бар, пересекаясь взглядом с Дилюком и Кэйей. Часто он же заходил в этот бар, когда этих двоих не было, когда там были обычные, не знающие о другой стороне их города, люди и относительное спокойствие простой человеческой жизни. Однажды он заметил Кэйю в городе, но тот не обратил на него внимание, общаясь со студенткой. Кажется, этот мужчина что-то преподавал в одном из университетов. Пересекаясь в редкие вечера с Дилюком, начиная беседу, Тарталья замечал, как хмурится мужчина, как неодобрительно смотрит ему в глаза. Другой раз он увидел его на отшибе, пока сам Тарталья ездил в поход со своими одногруппниками. Кэйа сидел возле лежащего на земле человека, в легком свете луны было заметно, как по его кистям капает кровь. В тот раз он осознал, что их собственный мир не заканчивается простыми драками на улице и победным ужином. В ту ночь Тарталья увидел истинную смерть в ее непривлекательных красках. Он вернулся к своим друзьям бледным, долго смотрящим в пустоту. А через неделю узнал о том, что Кэйа уехал куда-то. После этого нападения участились, Тарталья остался без покрывающего его крыла ночного искусителя. Он не доходил до убийств, ограничивался высасыванием энергии, пока не устал. Раз в пару дней — это слишком даже для него. Все чаще способные оставались с поломанными конечностями, иногда с отрезанными частями тела. Все чаще юноша не сдерживался, клинками разрушая еще одну жизнь, не ограничиваясь обычными способами.***
— Я смотрю, ты приловчился. — насколько же он незаметно подкрадывается… — Полгода, Кэйа, — Тарталья разворачивается к другу и смотрит с вызовом. — Ты свалил на долгих полгода. — Были свои причины, дорогой. — руки мужчины в перчатках, через них не чувствуется ставший привычным холод, раздражает. Кэйа касается его сквозь ткань, ведет по плечу, шее, зарывается в волосы и сжимает их крепко, заставляя подняться, чтобы не причинить себе лишней боли. Тарталья хмурится, но тянется к прикосновениям, тянется за худощавыми пальцами, старается уловить эмоции человека. На руках Тартальи кровь. Это было первое осознанное убийство, это было первое нападение, закончившееся смертью человека. Почему-то в душе пустота, почему-то в душе никакой паники, а лишь глухое раздражение от того, как этот человек ведет по крови на его лице и руках, размазывая ее, будто бы помечая. Он просто устал от бесконечных нападений. Но внутри сиял голод, голод крови. — Добро пожаловать в Каэнриах, Аякс. Парень не дергается от имени, привык, но что-то в этих словах настораживает, что-то опасливо поджимается где-то внутри, что-то переворачивается в сознании и трясется перед более сильным созданием. Пальцы касаются губ и язык сам слизывает чужую кровь. Часть его души упивается вкусом, другая еще шипит о странности и пытается спрятаться. Но все это тщетно, в светящихся глазах Кэйи Тарталья видит: задумываться поздно, он самостоятельно вступил на путь.