***
1. ФИО 4. Достигли ли вы возраста 21 года? 9. Есть ли у вас следующие хронические заболевания/ состояния: … 17. Состоите ли вы на учете в психологическом или наркологическом диспансере (Если да, укажите в каком/их)? 31. Какие виды психологической помощи покрывает ваша страховка? 78. Подтверждаете ли вы отказ от претензий в случае возникновения следующих побочных эффектов: … На 88 вопросе бесконечная анкета оборвалась словами «Дата, Подпись» и Рита облегченно вздохнула. Сейчас, когда она немного остыла, идея зайти сюда перестала казаться такой привлекательной. Куча рисков для здоровья просто, чтобы потешить свое любопытство. Никто даже не гарантирует, что она увидит что-то интересное — может, походы к стоматологу или то, как в прошлой жизни она часами стояла в пробках. Черт, только бы в прошлой жизни она сама не оказалась стоматологом. Брр. Девушка тяжело вздохнула и, собрав листы анкеты, направилась к стойке регистрации. В конце концов, не зря же она заполняла столько макулатуры. После оформления бумаг и осмотра врача, ей выдали смену одежды и проводили в небольшую раздевалку рядом с процедурной комнатой. Снять украшения и накинуть голубую больничную рубашку было делом двух минут. Гораздо больше времени понадобилось, чтобы заставить себя открыть серую дверь и шагнуть… к чему-то. Что ни говори, Рита была романтиком. Еще мечтательной дурой, хотя мама говорила «не от мира сего», а Джесс ласково называла творческой натурой. Но факт остается фактом, отчаянно хотелось… чуда. Узнать, что у тебя была большая счастливая семья или ты была успешным музыкантом или актрисой, или путешественницей, из тех, что на фургоне с собакой объехали всю Европу. Но была и другая перспектива. В голове промелькнули все виденные истории самоубийц или жертвах насилия, чьи проблемы нагнали их даже в новой жизни. Джессика, кстати, никогда не делилась своими воспоминаниями. Как-то упоминала, что ее любовь ко многим вещам досталась ей из-за грани. Кажется, там она занималась волейболом профессионально, но больше ничего не рассказывала. Может ли быть?.. Стоп. Спокойно. Просто хватит себя накручивать, все будет хорошо. Открывай чертову дверь и пошла. Меланхоличный медбрат затягивал ремень, фиксируя голову пациентки к подголовнику кресла, когда Рита подумала, что все-таки эта идея — какая угодно, но не гениальная. Погружение займет пару часов, а уже поздно. Джесс точно будет волноваться, а она не подумала ей написать. А если что-нибудь пойдет не так, она может задержаться в этом центре до утра. Черт. Однажды ей стоит начать думать прежде чем что-то делать. Однажды она начнет. Медбрат проверил крепления рук и отошел от нее, закрывая крышку камеры с небольшим прозрачным окошком. У Риты никогда не было клаустрофобии, но мрачные мысли вкупе с предвкушением неизвестного заставили передернуть плечами. Ну, насколько позволяли крепления. Раздалось тихое шипение. Пространство камеры, почему-то отчаянно смахивавшей на гроб, начал заполнять голубоватый дым.***
… А мальчик все говорит и говорит, бровки домиком и глазищами голубыми стреляет прямо в душу. Мысли почему-то сильно путаются, и она все не может ухватить за хвост ни одну. В ушах чуть шумит, и накатывает странное ощущение неправильности, но она только отмахивается от этого, сосредотачиваясь на сыне. Опять оправдывается! Поговори мне паршивец, тебя это не спасет! За что именно этого ангелочка надо наказать, вспомнить не удавалось, но страх за него и его сестру холодил сердце. Но ее метания, как и монолог мелкого, прервал подошедший мужчина. Он положил руку мальчику на плечо и начал что-то успокаивающе ему говорить, хотя смысл слов словно ускользал. Вдруг он поднял голову и взглянул на нее из-под светлой челки. Она пропала. Солнце золотыми бликами играло в волосах, а лицо светилось такой нежностью, что захватывало дух. Какая-то часть ее все еще на что-то сердилась, а другая переживала сердечный приступ одновременно с размягчением мозга. Она с какой-то отчаянностью вглядывалась в его черты, одновременно только изучая их, но точно зная, что они принадлежат ей. Он весь принадлежит ей…***
… Чужие запястья в ее руках большие, их неудобно держать, и горячие, как и все тело, к которому она прижимается. Сегодня слишком жарко для любых объятий, а чужая кожа под пальцами моментально становится влажной. Но азарт распирает, и противиться этому невозможно. Она прижимает его к дереву, кажется, пошутив что-то попутно, потому что он смеется и откидывает голову, упираясь в темную кору затылком. Вид длинной, загорелой шеи дразнит, и она тянется вверх, чтобы укусить ее. Посмотрим, как он посмеется теперь. Его руки слегка дергаются в ее ладонях, но она ослабляет хватку, лишь оставив на шее еще несколько поцелуев. Его кожа на вкус слегка соленая и бесконечно соблазнительная, так что отрываться совсем не хочется. Но он вынуждает, обхатывая и отрывая ее от земли, заглядывая в лицо. Глаза напротив выглядят темными, хотя она точно знает, какого они цвета — пронзительного, как небо над морем в солнечный день. Крона дерева отбрасывает неровные тени, и солнечные зайчики скользят по его лицу, запутываются в волосах, когда он наконец наклоняется к ней…***
Обрывки мыслей, чувств, воспоминаний кружат вокруг, ослепляя, доводя до головокружения, но они не те. Ей необходимы, жизненно, воспоминания с голубыми глазами, где же они?.. … Мягкий поцелуй в лоб и светлые глаза напротив, до краев наполненные болью. Смотреть сложно, будто сквозь пелену. Больно. Но она упорно разглядывает седину на висках, сбиваясь, пересчитывает морщинки в уголках глаз, которые сейчас не смеются, старается отвлечься и не смотреть вбок. Она знает, чье имя написано на черном надгробии, но в сотый раз прочесть годы жизни выше ее сил. Прикрывает глаза, отдавая себя в теплые объятия, видит бог, последнее, что заставляет жить…***
… Прохладный ветер приятно остужает кожу. Ветер пахнет летом, свежескошенной травой и свободой. Она медленно идет по парку, не сдерживая счастливой улыбки. На волейбольном поле кто-то играет, и она невольно задумывается, как они могут видеть что-то против солнца… Играют шумно, весело, и, даже на ее неискушенный взгляд, красиво. Она останавливается в тени дерева поодаль, чтобы посмотреть следующую подачу. Светловолосый парень красиво подает в прыжке. Она стоит сбоку от поля, так что хорошо видит все отточенные движения. Наверное, он долго учился этому. По крайней мере выглядит непросто. Вдруг он смотрит прямо на нее и неожиданно лукаво подмигивает. Кто-то оборачивается за его взглядом, но спустя пару секунд снова подают мяч и все возвращаются к игре. Парень с подачи еще раз или два оборачивается на нее и это начинает быть смущающе некомфортным. Она уже собирается отвернуться и уйти, как его взгляд, будто заметив движение, возвращается к ней. Они встречаются глазами, то ли на секунду, то ли на пару минут, но игра, не терпя пренебрежения, нагоняет. Он успевает неловко дернуться, слишком поздно заметив мяч, как тот на внушительной скорости впечатывается прямо в его висок, заставляя потерять равновесие и грузно опрокинуться назад…***
— Как дела? — Джесс наклонилась, заправила за ухо светлую прядь и поцеловала свою девушку в висок. Рита заторможено обернулась и растянула бледные губы в улыбке. Она явно была не здесь. — Ничего нового, — пожала плечами, — А у тебя чего интересного? Джесс скрипнула зубами, но заставила себя равнодушно рассказать о своем дне. Неделя. После той ссоры неделю назад, когда Маргарита убежала в расстроенных чуствах и гуляла полночи, что-то изменилось. Уже неделю любимые глаза смотрят сквозь, куда-то в бесконечность. Отвечает иногда невпопад, а главное, будто избегает прикосновений, чего никогда раньше не было. Сначала, Джесс подумала, что в ту ночь случилось нечто плохое, нападение, ограбление, наводнение… Но Рита лишь отмахивалась с наигранным безразличием и переводила тему. Переводила тему она довольно топорно, поэтому их диалоги обычно звучали как-то: «Я волнуюсь за тебя», «Не надо. Знаешь, сегодня на подоконнике сидела странная птица. Я подумала, что это дрозд». Потом, в голову пришло, что любимая еще обижается после ссоры. Казалось, они все еще раз обсудили и договорились, но мало ли. Джессика вновь попросила прощения и попыталась возродить разговор. Но Рита удивилась, будто не поняв сразу, о чем она говорит. А когда Джесс вечером решила к ней поприставать, выглядела чуть ли не испуганной. Это напрягало еще сильнее, и они потом несколько часов сидели на кухне с чаем почти не говоря и переживая, каждая свое. В конце они даже (!) поцеловались перед сном, что конечно было прогрессом, но никак не помогало разобраться в проблеме. Сейчас Джесс не знала, что думать, хотя желание треснуть кулаком по столу и закатить скандал росло в геометрической прогрессии.***
Они напились. Лучше бы они сделали это вместе, но увы — Рита сидела на полу кухни, приканчивая бутылку вина, когда звонок высветил знакомый номер. На фоне чей-то голос матерился, а потом звал всех танцевать, а ее девушка спутанно изливала свои волнения, иногда теряя мысль и начиная заново. К стыду, она опять с трудом фокусировалась на том, что ей говорили. Ее девушка… Как вообще можно встречаться с кем-то, любить кого-то, когда… Черт, это даже в голове звучит отвратительно. У нее из головы не идет давно умерший человек, чьего имени она даже не знает. Также как имен их детей. Он буквально не из этой жизни. Рита слышала переживания и боль той, кто был ей так дорог, и от этого сжималось сердце. Она напугала почти единственного дорогого человека. Но у нее нет ответов, она не понимает, что с ней происходит и почему это так чувствительно отзывается в груди. Она тысячу раз прокляла свое решение и тысячу раз с преступным, извращенным удовлетворением перебирала в памяти упоительные, недостижимые эпизоды. Как вообще можно рассказать что-то подобное тому, кто тебя любит?***
Рита смотрела на бледную девушку, сидящую напротив. Она выглядела хреново, почти так хреново, как сама Маргарита себя чувствовала. Темные глаза смотрели устало, но упрямо и, казалось, добирались до самого сердца. Она опустила взгляд в кружку с горячим чаем, чтобы не смотреть. Чтобы не видеть, что она сделает. В груди разлился холод, когда она набрала в легкие воздух. — Я думаю, нам надо… я хочу сделать в отношениях паузу, — она слышит собственный тихий голос и не узнает его. Хочет добавить что-то, объясниться, смягчить, но горло будто сковывает и она судорожно дышит носом. Разве такое можно вообще смягчить? Молчание затягивалось. Рита ощутила горячее дыхание паники за своим плечом. Может, это была истерика. Очень хотелось поднять взгляд, увидеть злость и, может, презрение на таком знакомом лице, но она не могла. Липкое мерзкое чувство буквально сдавило все тело спазмом, а в животе кто-то точил когти о ее внутренности. С чудовищным усилием она вновь заставила себя говорить. Забивть гвозди в крышку гроба, твердя себе, что это правильно, что нельзя обманывать тех, кто тебе дорог. Она поступает правильно. Но черт, это правильно ощущается так отвратно… — Я наверное возьму часть вещей и пока поживу у Марты, — только сейчас хватает воли оторвать взгляд от кружащихся по дну чаинок и перевести его на сидящую фигуру напротив. Абсолютно закаменевшую фигуру. Хватает доли секунды, чтобы оценить застывшие плечи, побелевшие пальцы, судорожно сжимающие кружку, стиснутые челюсти. Внутри все будто обжигает и Рита не выдерживает, — Прости, если сможешь, я понимаю, как… — Я не понимаю. — перебивает ее Джесс, — Я пыталась понять, что у тебя в голове… — она одергивает сама себя и трет ладонями лицо. Когда она убирает руки от лица, кожа выглядит не такой серой, но взгляд все еще больной, — Скажи мне только, что случилось той ночью? Рита не хочет причинять еще больше боли, но глядя в темные омуты глаз, таких родных и таких чужих в последние недели, не может сопротивляться. Она отворачивается, ополаскивает свою кружку и убирает в шкаф, оттягивая время. — Я зашла в «Солем». Я не планировала, просто проходила мимо и решила, почему нет… Но теперь — она замирает, дыша глубоко, — Кто-то из прошлой жизни. Кто-то дорогой. Я знаю, что веду себя как последняя скотина, но я не понимаю своих чувств и не хочу… и прошу, дай мне время разобраться с собой, — в груди спирает и требуется минута, чтобы выдавить еле слышно, — Я приму любое твое решение после. Рита, выдохнувшись, вновь смотрит в дорогое лицо, следит за сменой выражений — непонимание, боль, удивление. А потом Джесс вдруг смотрит ей в глаза, уголки ее губ медленно ползут вверх и она начинает хохотать. Она смеется с каким-то надрывом, но искренне, и, кажется, почти не так истерично. Маргарита не уверена ни в чем, может только смотреть настороженно. На периферии вдруг мелькает мысль — если что, их страховка должна такое покрыть. «Ей психушку или мне похороны». Джесс продолжала смеяться, закрыв лицо руками. Когда Рита уже начала всерьёз волноваться, впрочем, до конца не выйдя из ступора, она начала замолкать и наконец замерла неподвижно, опустив голову на лежащие на столе руки. — Так. — раздалось твердое. Джесс подняла голову и порывисто поднялась со стула, будто хотела подойти, но затем передумала. Она встала, лениво оперлась бедром на столешницу и скрестила руки на груди, вдумчиво уставившись на собеседницу. Рита не думала, что такое возможно, но ей стало не по себе еще больше. — Так. Рита почувствовала надвигающуюся панику. Ей было стыдно и больно от ситуации, но теперь, когда лицо любимой стало действительно серьёзным, а все неясное веселье улетучилось, будто и не бывало… теперь она всерьез боялась того разговора, что должен последовать. Последнее, чего она хотела это залезать им обеим в души, обсуждать чувства, которые не добавят никому радости. Она не станет просить понимания, вряд ли подобное вообще можно понять. Лучше бы этого разговора вообще не состоялось. Лучше бы они просто поссорились и… расстались совсем? Нет, такой вариант однозначно не лучше. Но, когда Джесс говорила что-то с таким лицом, значило, что шутки кончились. Все будет так, как она решила. — Прежде всего, — она кивнула сама себе, — Ты никуда не уйдёшь из дома. Нужен перерыв — прекрасно — я уйду сегодня на вечер, а завтра у меня до ночи тренировка. После… Посмотрим. Посплю пока на диване, без проблем. Червячок в голове говорил, что это плохой выход, но слушать его не хотелось. Рита вздохнула почти с облегчением. Ее не прогнали сразу, не заставили выворачивать душу и даже пожалели. Вроде. Сейчас к коктейлю чувств прибавилось стыда, за собственное неверие в Джессику. Возможно, все не так плохо? Она не уверена теперь, что действительно смогла бы уйти из дома. А теперь у нее есть время разобраться. Она была благодарна. Джесс будто видела промелькнувшие эмоции своей девушки и чуть расслабила плечи, поняв, что возражений не следует, но по-прежнему смотрела серьёзно, почти зло. — А раз мы решили с этим… — она плавным движением подкралась и уперла руки в стол по разные стороны от Маргариты, запирая ловушку. Девушка чувствовала себя кроликом, загипнотизированным страшным удавом. Хищник был грозен и устрашаюсь, но, парадоксально, сейчас страшно не было, сейчас было тепло. Она не одна. В уголках глаз подозрительно защипало, хотя, право слово, момент для рыданий был неподходящий. — Ты меня вообще слушаешь? Все это время мотала нам нервы. Я себе чуть мозг не ввела, гадая, что случилось, а ты «Все нормально», «Все хорошо», — передразнила она, и с тяжелым вздохом прикрыла глаза, тихо продолжив — Не делай так больше, пожалуйста, — она мягко убрала руки со стола, кладя их Рите на талию, осторожно, будто боясь спугнуть. Заглянула в лицо, мягко улыбнувшись, — Нам надо было просто поговорить, просто словами через рот, знаешь такое? Джесс тихо опустила голову на плечо своей девушке, сжимая объятья. Рита, кажется, все-таки заплакала, по крайней мере что-то горячее потекло по щеке. Она аккуратно обняла её за шею, утыкаясь лицом в растрепанную тёмную макушку. — Но самое главное, — через небольшую бесконечность времени Джесс продолжила, — Ты не можешь, ты просто не имеешь права расставаться со мной по такому ужасному поводу. Придётся придумать что-то получше. Вроде «Эй, знаешь, я тебя не люблю больше» или «Слушай, зомби-мутанты съели твой мозг и ты угрожаешь моей жизни». Возможно, тогда я соглашусь с твоими доводами. Они некоторое время так и стояли, обнявшись, каждая думая о своём, когда Рита прочистила горло и серьезно сказала, — Знаешь, зомби это куда более вероятное развитие событий.***
Сразу, как они отошли от умилительного воссоединения, Джесс настучала своей девушке по голове за то, что та не следит за своим здоровьем, — Они буквально в договоре пишут — при симптомах эмоциональной нестабильности, обратитесь к врачу. А ты две недели ходила как привидение и даже не почесалась! Так что первым делом стала помощь себе. Пожилой участковый врач только покачал головой на её рассказ, но выписал рецепт на таблетки с непроизносимым названием. После них изменилось немногое, но хотя бы глаза перестали быть мокрыми по поводу и без, что было весьма кстати. А ещё через пару дней они все-таки поговорили. Джесс сидела на столе на кухне и болтала ногами. Она выглядела заинтересованной, но не напряженной или злой, что внушало спокойствие. Она хорошо умела слушать — с флегматичным видом, не перебивая, но когда нужно цокая языком или посылая ободряющие взгляды. Так что Рита вполне бодро поделилась тем, что случилось, своими переживаниями. Ну как бодро — к концу исповеди она сидела с ногами на стуле, обхватив себя руками и уткнув горящее лицо в коленки. Но это все равно был прогресс. — Я на самом деле растерялась оттого, что вы настолько разные. Ну знаешь, внешность и ммм… пол и вообще… Джессика громко хихикнула, — Ну у меня лично с полом все нормально, а вот ты за своим потолком следила бы лучше, — в противовес язвительным словам она чуть лукаво усмехнулась, — А то крыша съедет, а нам потом лови. — Сама ты… — насупившись пробубнила девушка, — А сейчас я вижу, что вы похожи. Я не сравнивала нарочно, но просто… У вас похожие ухмылки. Может я в них на самом деле влюбляюсь? И характер похож, — Рита улыбнулась чуть мечтательно, смотря прямо в глаза, — ты очень рассудительная, так что ставишь этим порой в тупик, позитивная и оптимистичная, надежная… но главное — … Рита решительно слезла со стула и подошла, встав между ног своей девушки. Её лицо было так близко, щеки окрашены румянцем, а выражение лица было безгранично счастливым, чуть самодовольным и донельзя влюблённым. Маргарита скользила взглядом с чуть приподнятых бровей, к тёмным ресницам, горящим глазам, забыв, о чем говорила, и думая, что это воспоминание она запомнит на всю жизнь. Картинка перед ней была искряще восхитительной, притягательной до звёзд перед глазами. Она откашлялась, наконец отрывая взгляд. — Главное, ты… моя, — это прозвучало почти просительно, но Рита была уверена, что её поймут. — Твоя. — мягкие губы мимолётно коснулись её в целомудренном поцелуе, — всегда была. Кажется, долгие объятия на кухне становятся традицией. Кажется, никто не против. Кажется, она не понимала, как скучала по этому в последнее время. Из неги Маргариту вырвал чуть смущённый голос, — Думаю, нам ещё есть кое-что обсудить. Рита посмотрела на девушку недоуменно, но, наверное, не так настороженно, как следовало — мозг чувствовался примерно как розовое малиновое желе, что продавали в ближайшем продуктовом. И по консистенции, и по полезности. — Помнишь, как мы познакомились? Рита не слишком понимала, к чему это, но пожала плечами, — В вашей волейбольной секте, куда меня Марта притащила. Ты была такой грозной капитаншей, но возилась со мной, ставя подачу, — губы против воли расплылись мечтательно. Маргарита не играет часто, в отличие от Джесс, но то, что она приобрела там несравнимо больше всего волейбола мира. Джесс внимательно вглядывалась в ее лицо, будто ища что-то, а не найдя отчаянно простонала, — Ты совсем не помогаешь, — она откинулась и задумчиво растрепала волосы. — На самой первой тренировке я как-то отвлеклась на тебя, поправить нижний прием и, если помнишь, невероятно красиво сама приняла подачу затылком. Джесс усмехнулась и задумчиво поймала руками её ладони, обхватывая их, будто в поддерживающем жесте, все еще смотря изучающе и немного смущенно. — Даа, ты чуть не упала, я так испугалась и потом раз пять извиня… ох нет стой… — промелькнувшая мысль была чересчур сумасшедшей, но Рита все равно ухватилась за неё, — Ты хочешь сказать, ты?.. — Я хочу сказать, что была твоей всегда, и ещё чуть раньше, — Джесс поднесла её руки к своему лицу и поцеловала пальцы, но Рита почти этого не заметила. Желе в голове отчаянно не помогало, но она честно пыталась сопоставлять факты. — Прости за такой вечер потрясений, — Джесс криво усмехнулась, — но раз мы взялись выяснять, думаю, лучше прояснить все до конца. Я думаю это важно, но не хотела раньше говорить. Вдруг то была не прошлая жизнь для тебя, и ты бы не смогла увидеть… Да и просто представь, насколько странный разговор бы вышел, — кажется, она ожидала более бурной реакции. Возможно, она просто ожидала какой-то реакции, и сейчас паниковала, — Впрочем и сейчас это довольно неловкий разговор, не находишь? — Аа… сколько… Как давно ты знаешь? — Рита буквально чувствовала, как буксует её несчастный мозг, мысли скакали как белки, — Да как я могла две жизни подряд влюбляться в такую задницу, как ты?! В каком смысле не хотела говорить?! Джессика с облегчением рассмеялась, и, наклонившись, доверительно прошептала, — Мм скажи-ка ещё раз, а то я не поверю, что мисс невинность сказала слово «задница», — за что получила тычок под рёбра, правда, ничуть не расстроившись. — Я же погружалась ещё до нашего знакомства. А узнала… — она пожала плечами, — тогда, после рождения Энни, ты ударилась в живопись. У тебя получались восхитительные пейзажи, но ты всегда добавляла на них кого-то. Не людей, но животных. Стадо овец на поле или ленивого кота, греющегося под солнцем. Говорила, что без животных природа гораздо менее живая, — она развела руками, смотря тепло, — Помнишь, на одном из первых свиданий, ты приобщала меня к живописи? — она снова усмехнулась, дождавшись согласного кивка, — я не помню, что это была за картина, но ты залипла на ней минут на 5. А потом сказала, что она прекрасна, но пару чаек сделали бы её живее. Я сначала не обратила внимания, а потом как под дых ударило. — Кажется, я помню… Мне всегда нравились приморские пейзажи… — Ага, я тогда ни в чем не была уверена, и даже ещё раз сходила в «Солем», убедиться. И замерла, чуть наклонив голову, вновь переплетая их пальцы. — Ты знаешь, что это звучит, как история из мыльной оперы, — после небольшой паузы сказала Рита, положив руку девушке на сердце, — Такая же романтичная, но сумасшедшая. Джесс согласно промычала что-то и, очевидно, решив, что обсуждений пока хватит, наклонилась поцеловать свою собственную сумасшедшую. А Рита подумала, что у неё ещё много вопросов, про Энни, про картины… но они, пожалуй, могут подождать.***
— Оо, тогда как тебе такое, — Джесс возбужденно блестит глазами и жестикулирует чересчур активно — Ты возвращаешься домой и застаешь подругу с любовницей. Выгоняешь незадачливую партнёршу ко всем чертям, а потом в гневе распахиваешь шкаф, чтобы разобраться с разлучницей, хватаешь меня за волосы… — перехватив полный скептицизма взгляд Риты, она меняет ход мысли, — Ты права, тебе это не пойдёт. Хотя знаешь, когда ты в ярости это просто невероятно соблазнительно, правда, у меня мозг утекает к клитору, когда вижу твои насупленные бровки… Ладно, смотри, ты с непроницаемым лицом ледяным голосом приказываешь мне встать на колени подле тебя. А потом творишь, все, что твоей душе угодно. Если бы мне позволили выбирать, я бы выбрала фиолетовый дилдо, хотя, разумеется, выбирать будешь ты, — и она очень серьезно, почти обреченно вздохнула. — Как я понимаю, если у моей души будет недостаточно идей, ты сможешь подкинуть? — девушка только вздыхает на утвердительное угуканье в ответ, — Ладно, но с какой стати мне вообще хотеть любовницу своей жены? — Не жены, во-первых, девушки — Джесс сердито грозит пальцем, а Рита закатывает глаза в ответ — Когда ты женишься, это буду я, и нам не нужны будут никакие любовницы. А во-вторых, ты думаешь совершенно не о том! — В смысле не о том? Любить тебя я хочу и без всяких игр, но если ты хочешь сюжет, он должен быть хотя бы немного реалистичным. — О Боже, хорошо, тогда… я твоя бывшая, которая никак не может смириться с потерей самой лучшей женщины в своей никчёмной жизни. И я залезла в постель к твоей паре, чтобы вас разлучить. Ты разозлилась и ставишь меня на колени со словами вроде: «Этого ты хотела, сучка? Сейчас я покажу тебе, где твоё место»… ну и все в таком духе, потом свяжешь меня и… В этот момент в голову ей прилетела подушка, заставляя заткнуться. — Оо боже, прости, что оскверняю твоё чувство прекрасного, своими низменными фантазиями, моя нежная леди! Она откинулась назад, опираясь локтями на кровать и наблюдала за реакцией девушки. У неё покраснели даже уши, и она сидела, вся нахохлившись, не зная, куда деть глаза и руки — от подушки-то она избавилась. Джесс сыто зажмурилась, внутренне ликуя. Пару минут назад Рита подвернула под себя ногу, и теперь ерзала на ней, устраиваясь удобнее. А ещё закусила губу этим ужасным жестом! Он точно был запрещённым, Джесс была абсолютно уверена, что так горячо закусывать губу противозаконно. Но рыбка проглотила наживку и почти готова. А где ей будет удобнее сидеть, она представляла слишком хорошо. После того инцидента, Джесс заявила, что она главная пострадавшая и требует контрибуцию в виде исполнения всех своих желаний. Вообще-то, если Рита бы поторговалась, она могла бы заявить обратное и получить все, что захотела бы. Но она спорить не стала, и выглядела очаровательно виноватой, на все согласной, что сердце Джессики дрогнуло, и она сократила количество желаний до трех. И черт бы побрал того, кто думал бы над ними долго в подобной ситуации. — Я попробую. Только без всяких, — Рита неопределённо махнула рукой, — оскорблений. — Все, как ты скажешь, любовь моя, — если бы Рита все-таки подняла взгляд от ножки кровати, она бы увидела на лице напротив улыбку чеширского кота, ограбившего молочный завод, — И будь абсолютно уверена, что все пройдет шикарно. Помнишь, как грозно ты гнала меня к врачу недавно, о, суровейшая из людей… Рита подняла на неё взгляд, тяжелый, чуть недовольный и обещающий что-то невероятное, что слова буквально застряли в горле. Джесс разрывалась от нежности и противоречивых желаний — подергать тигра за усы ещё немного или уже начать просить о пощаде. Но остановилась на варианте ближе к первому. Она лежала на кровати, закинув руки за голову, в довольно удобной позе для соблазнения Нарочито медленно, лаская, она провела одной рукой по своей груди и животу. Слегка задрала футболку, вздрагивая от прикосновения холодных пальцев к животу, и расстегнула пуговицу джинс. Она видела горящий взгляд Риты, прикованный к её руке, видела, как тяжело та сглотнула. И остановила шоу, — Встань сюда. На колени. Её голос был слишком неуверенным для роли, но Джесс было плевать. Она плавно спустилась с кровати, стараясь сделать это как можно грациознее, покорнее и преданно посмотрела снизу вверх. Чужая рука мягко мазнула костяшками пальцев по щеке, заставляя прикрыть глаза и облизать губы. Чувствовать прикосновения желанных пальцев на подбородке, челюсти, в волосах. Рита чуть потянула за них, понуждая сильнее запрокинуть голову. Вторая рука скользнула по шее, и за собственным пульсом в ушах, Джесс едва услышала задумчивый вопрос: — Так в каком ящике, говоришь, лежит верёвка?..