О самом лучшем человеке

   Такемичи, какие же у тебя прекрасные глаза, голубые как небосвод, таят в себе целый мир, вот про кого говорят "глаза- зеркало души". Они отражали не только твою, но и мою, это грязное и отвратительное ество. Я так часто задавался вопросом, что же ты нашел во мне? Почему был со мной? Прости, прости, пожалуйста, прости меня.    Я такой кусок дерьма, срывался и устраивал скандалы, подозревая тебя, не доверяя. Ты... ты и правда замечательный, самый лучший, почему же ты с таким отбросом как я?    Твои руки, тело, волосы, все было словно соткано богами. Ты всегда такой недосягаемый, близкий, даже тянешься навстречу, но никчемные люди сами боятся прикоснутся к тебе. Неземной. Твоя неземная улыбка, малейший изгиб уголков рта- за это можно умереть, как иронично. Ты словно солнце, прости, знаю, как ты не любишь это сравнение, но это правда. Ты солнышко, холодное, но твои лучи не обжигают льдом, не морозят кожу. Ты такой несовместимый, противоречивый, холодный, но теплее тебя я не знаю никого. Я действительно обожаю, когда ты позволяешь мне касаться себя, обнимать, целовать. Знаешь, когда мы впервые лежали так, в обнимку, я тогда расплакался. Помнишь, ты пробурчал, что я слишком потный, это были мои слезы.    Ты ни в коем случае не глупый! Не смей даже так думать, я готов убить любого, кто посмеет сказать это. Кто как не ты, сидит и читает все ненужные книжки, хотя и так сдаст тест, ты можешь пересказывать все, что когда-либо прочел. Мне всегда нравилось, как ты вслух зачитывал или рассказывал что-то, все что угодно, главное слышать твой голос. Знаешь, он тогда так приятно понижается, у меня в начале уши алели, ты тогда еще любил дразнить меня. Говорил медленно, с придыханием, возле самого уха, опаляя кожу горячим воздухом, а потом смеялся...А еще я просто не могу не расплыться в самой глупой улыбке, когда ты так ласково зовешь меня:"Хару". Все мое тело прошибает импульсом, а сам я теряюсь на несколько секунд из этого мира. Потому что ты единственный, кто зовет меня так, кому позволено, но, даже если бы ты проклинал меня самыми страшными словами, я бы не смог ничего сделать. Лишь бы ты не отталкивал, не уходил, дарил холодное тепло.    Твой смех- отдельный вид искусства. Знаешь, Мичи... Мичи, я люблю тебя так называть, потому что так позволено лишь мне одному, специально для меня. Ты же знаешь, что я собственник, а еще эгоист, у меня бабочки в животе трепещут каждый раз, когда ты откликаешься, потому что твой взгляд сразу теплеет. Скорее всего, ты меня убьешь, но, знаешь, у меня есть запись, где я подловил тебя смеющегося. Я иногда пугаюсь самого себя, ведь мне дико не хочется, чтобы кто-нибудь еще слышал твой смех, смотрел в эти аквамариновые глаза, борюсь с желанием запереть тебя за бронированной дверью, чтобы весь ты был только для меня. Но, Мичи, я прекрасно понимаю, что не смогу этого сделать. Ты человек вольный. Человек свободы, поэтому никогда не простишь меня. Я боюсь этого больше всего. Иногда на работе я втыкал наушники и слушал твой смех, голос, потому что ты не любил, когда я звонил часто, по пустякам, у тебя же учения. Хочу спалить этот университет к чертям.    А еще я обожаю твою готовку. Только попробуй недооценивать эту пищу богов. Твои кулинарные навыки заставляют меня каждый раз поражаться. Если уж другие в восторге от твоих блюд, то представь насколько счастлив я, ведь могу кушать их каждый день. Еще одна прелесть кухни в том, что ты просто сногсшибательно выглядишь в этом фартуке. Мичи, ты всегда говоришь, что я как собака, конечно, в беззлобном контексте, на что я рычал и крепко обнимал тебя, обязательно кусая куда-то. Тут уж как повезет, действовать всегда надо быстро, пока ты не ударишь меня ложкой. Бывало и так, что ты, наоборот, опирался на меня своей спиной, позволяя вытворять с собой всякие непотребства.    Два дня. Все случилось за эти гребаные 48 часов. Твои глаза стали какими-то не такими, я, честно, напугался, запереживал. Было поздно, у нас начался завал, банды учуяв малейшую слабину, начали безостановочный наплыв на группировку.     Я хотел, черт, действительно хотел поговорить, но ты так умело, как и всегда в прочем, перевел тему, ластясь в руки. Блядская похоть, ебаное желание, я ненавижу себя за это. Хочу самолично вывернуть себя наизнанку, стать жертвой собственных пыток, потому что не поговорил, поддался соблазну, испивая тебя всю ночь. Выцеловывал твою нежную кожу, будучи опьяненным твоим телом, теплом, мягкостью. Я хочу задушить себя, вырвать тот вечер из своей памяти как самое отвратительное воспоминание. Самое страшное еще впереди.    23:54. Ровно в столько я вернулся домой. Усталый, грязный и потный. Мичи, ты наверняка уже спал. Как оказалось, опочивальней твоей стала ванна, а колыбельной одинокие капли воды, капающие из крана.    Ужасно воняло железом, я сперва подумал, почудилось, нос до сих пор держал запах из пыточной. Боже... Все было алым, красного, казалось, натекло море, океан. Я, даже не упав в оцепенение, молниеносно ринулся к тебе, доставая твое тело из холодной воды, слезы мешали видеть, но я яростно смахнул их. Животный ужас застыл в моих глазах, пока я пытался нащупать пульс. Ты такой бледный, такой... холодный. Ты ужасно холодный, я не верил, не хотел, не мог. Его не было, пульса. Только ледяное тело и мой душераздирающий крик. Я кричал так, что охрип, продолжая выть и сжимать твое тело в своих руках. Я молил всевышнего, чтобы ты очнулся, я молил тебя, умолял, отчаянно прижимая к себе. Ты всегда любил мои рубашки, одна из которых была на тебе, она окрасилась в жуткий розовый, будучи неестественно багровой на рукаве. **** - Мичи...- вымолвил розововолосый парень, возводя глаза к небу, близился вечер, закат плавно окрашивал синеву в алый. Такой же алый как тогда на тебе, как сейчас, на мне. Несмотря на время, над мужчиной все так же был необъятный синий. Ему до последнего не хотелось закрывать глаза, но слезы мешали смотреть ввысь. Губы расползлись в слабой улыбке.- Я снова увижу тебя. Надеюсь, ты меня обнимешь...