Lose in sin

      От истомы у Неро вырывались сбитые хриплые стоны, и он просто не мог внятно произнести ни слова, и всё, что ему оставалось, – это действиями требовать выполнения своих постыдных желаний. Будучи зажатым между двумя раскалёнными телами очень сложно сосредоточиться на чем-то одном: он не знает, стоит ли ему прильнуть поближе к дяде, напрашиваясь на долгий влажный «поцелуй» с его невозможным языком, или же откинуться назад, полностью отдаваясь смертоносным, но ласковым рукам своего отца, насаживаясь на его большой, горячий, очень влажный демонический член. Поэтому он пытается провернуть всё и сразу: хватается за длинные «стоячие» рога и тянется вперёд, к страшной-престрашной зубастой, такой любимой морде, оставляет смазанный поцелуй на ближайшем наросте и опускается назад, падая на твердую и обжигающую грудь, – насаживается до основания, до искр перед глазами, до стона. Отчетливо слышится влажный, очень грязный шлепок, его тяжелое, сбившееся к чёрту дыхание и возбуждённое рычание близнецов:       – Нер-роу, – зовут они в унисон и не позволяют парню забыть собственное имя, ведь это так просто: забыть обо всём на свете, когда становишься предметом игр этих ревнивых братьев. Сначала они вроде бы честно блюдут договорённость, делятся и наслаждаются – доводят до безумия – по очереди, но потом у всех кончается терпение, и происходит то, что происходит.       В этот раз они не договаривались насчёт того, как именно они будут проводить свой семейный вечер, хотя определённые тенденции всегда оставались неизменными. Вот именно, семейный вечер! В одних семьях было принято собираться вместе за просмотром кинофильма, в других – за сытным ужином и разговорами о произошедших за день событиях, в иных – за настольными играми, а вот они тратили спокойные совместные вечера на хороший секс. Странная и спорная традиция, но сближает намного лучше пресловутой «Монополии».       Просто совсем случайно (а, может, и не совсем случайно) разговор зашёл о том самом разе, когда Неро в порыве страсти не сдержал свою демоническую природу, и парень снова был вынужден выслушивать фирменные подколки Данте и краснеть. Он уже смирился со своей незавидной участью: терпеть пошлые шуточки разной категории уместности, а потом как-нибудь незаметно свалить на боковую. Однако Вергилий неожиданно предложил провести показательный практикум, и близнецы понятливо переглянулись. А вот парню пришлось немного пораскинуть мозгами, чтобы понять, что затеяли «его старики».       От осознания у Неро сначала удивлённо приоткрылся рот, а потом закономерно заалело лицо от уха до уха. Он по очереди перекинулся взглядами с коварными любовниками и кивнул, не в силах произнести своего согласия вслух. Вроде бы, казалось, он и так занимался сексом с ближайшими родственниками – падать ниже было некуда, но, как это обычно бывает, чуть ниже ждал грех покрупнее и послаще.       Последнее время он думал об этом всё чаще и чаще, потому что во время последней совместной вылазки на работёнку ему довелось заново посмотреть на «внутренних демонов» своих партнёров. Возможно, дело как раз было в том самом «демоническом» разе или же суть была зарыта куда глубже, чем мог самостоятельно раскопать Неро, однако причина была не столь важна как следствие: молодой охотник счёл эти кровожадные машины для убийств – для тотальной аннигиляции всего живого – сексуальными.       И начались эти размышления о огромных рельефных языках, которые предназначались для того, чтобы слизывать мясо с кости, а не для того, о чём думал Неро, о длинных острых когтях, способных расковыривать прочнейшую броню как ореховую скорлупу и непредназначенных для того, к чему привык он, о… О многом. По крайней мере мысли о том, насколько удобно было бы держаться за рога Данте, насаживаясь на его наверняка большой… даже большие члены, всякий раз вызывали предвкушающие мурашки по спине. А потом проскользнула шальная идея о том, что хвост отца сгодится для порки лучше любого ремня, и у молодого человека затряслись коленки.       И сейчас у парня появилась возможность проверить все свои предположения, что не могло не радовать, к тому же он не был одинок в своём противоестественном желании смешать человеческое с дьявольским: падать в компании куда веселее и спокойнее, будто все идет по когда-то там разработанному плану, просто Неро не был посвящен в его детали. Но всё же подниматься в спальню, зная, зачем они туда направляются, было неловко. Будто бы их могли поймать с поличным в самом разгаре и, как минимум, облить святой водой из ведра.       Должно быть, его неуверенность слишком отчетливо читалась на лице, поскольку Данте в своей привычной манере (со звонким шлепком) положил ладонь племяннику на задницу и, наклонившись совсем близко к уху, весело прошептал:       – Не дрейфь, Неро, мы одновременно вторгаться не будем… – горячее дыхание щекотало нежную мочку, и парень отвлёкся на это ощущение, так что не успел среагировать на следующее движение мужчины, – если ты, конечно, сам не попросишь, – подмигнул он и оторвал Неро от пола, придерживая чуть ниже спины. Так и понёс дальше, игнорируя возмущённые крики и удары по плечу.       – Отпусти меня! – требовал парень, едва сдерживая высокие ноты в своём голосе. – Я могу идти сам, чтоб тебя! – он был до чертиков смущён: ещё щёки уже начало покалывать от количества прилившей крови.       Но всё же ему пришлось прекратить сопротивление и сжать руки на плечах дяди, чтобы они оба не грохнулись на пол.       – Конечно можешь, – не стал спорить старший охотник, широко улыбаясь. – А я могу тебя донести, – и с очень хитрым выражением лица прижался этим самым лицом к груди парня, одновременно с этим сжимая его задницу ладонями.       – Засранец! – Неро совсем беспомощно посмотрел на отца, но тот лишь усмехнулся не менее хитро и открыл дверь для брата. – Два засранца, – пробубнил следом парень, и нагнулся, чтобы не пробить стену своей головой, пока Данте проносил его через дверной проём.       Мужчина, продолжая придерживать любовника одной рукой, другой подцепил его футболку и потянул вверх, освобождая себе поприще для импровизаций. И очень скоро от горячих поцелуев парень совсем позабыл о недавнем раздражении, выгибаясь навстречу и обвивая ногами талию партнёра для большего контакта – быть ближе и чувствовать любое сокращение литых мышц. Данте опустил руки, и Неро тут же съехал ниже, прижимаясь губами к губам, провоцируя более глубокий поцелуй и наслаждаясь решительными ласками с чужой стороны.       Прямо во время поцелуя Неро ощутил накативший жар, выброс знакомой энергии, накатывающий огромной волной, что накрывала с головой и оглушала, не давала вздохнуть. Он чувствовал, как изменялось тело мужчины: как твердые очень теплые – почти обжигающие – пластины прорастали на его груди, спине, плечах, как на сжимающих его бёдра руках вытянулись острые когти, как язык увеличился в размерах, заполняя весь рот парня, и как ему в задницу уперся ничем не прикрытый член. По всем логическим соображениям, руководствуясь хотя бы врождённым чувством самосохранения, охотник должен был запаниковать, стремиться разорвать контакт, но вместо этого он только резко вздрогнул и взрыкнул (насколько это возможно с забитым ртом), когда когти впились в его джинсы, распарывая их на отдельные лоскуты чуть ниже ремня и добираясь до мягкой плоти. К черту джинсы.       Глядя на забавы любовников, Вергилий явно исчерпал своё не-ангельское терпение: аналогичная ударная волна накатила сзади, и сразу же Неро обхватили со спины новыми когтистыми лапами поперёк груди и потянули назад. Стало жарко, словно его засунули в печь – парень оторвался от поцелуя и принялся жадно поглощать свежий воздух, глядя на Данте из-под опущенных и мелко подрагивающих от теплого марева перед глазами ресниц. Демонический язык звонко щёлкнул в воздухе и, облизнув острые зубы, проскользнул обратно в рот, а сам демон чуть наклонил голову набок, глядя на парня. В тот же миг язык заревновавшего вниманием Неро старшего близнеца прошёлся между шеей и плечом, и мышцы обожгло сильным трением. Больно, но от этой боли парня прошибло резким импульсом возбуждения до колик в шейных позвонках, а охотник вздрогнул от двойственных ощущений.       Парень запрокинул руку назад, слепо шарясь в воздухе и, наконец, цепляясь пальцами за наросты на голове, и прогнулся дугой между по-настоящему горячими близнецами, притираясь задницей к члену Данте и подставляясь под язык Вергилия. Отец довольно рокотал, принимая податливость отпрыска, упиваясь ею, и довольно вылизывал подставленную шею, медленно поднимаясь и переходя на ушную раковину с едва ощутимыми прикосновениями, чтобы ребёнок плавился в его руках, а не кричал от боли. Не отказывал себе в удовольствии сжимать крепкие грудные мышцы, надавливая так сильно, чтобы оставались ровные налитые кровью полосы. Хвост чуть похлёстывал брата по бёдрам, чтобы тот не забылся в своём желании: Данте сам по себе был довольно темпераментным любовником, иной раз теряющим терпение слишком поспешно, так сейчас открытые движения парня только отравляли его выдержку.       Прибавить к этому раскрытую демоническую сущность и можно легко понять – он едва сдерживался от активных действий и лишь имитировал глубокие плавные толчки, потираясь раздвоенной плотью о расщелину между ягодиц Неро.       – Ещё… – хриплые мольбы парня совсем не помогали не то, что сдерживать брата – оставаться трезвым самому. Всё же это был их семейный талант: срывать чужие головы вполоборота, выражаясь как буквально, так и фигурально.       В общем, до кровати они так и не дошли. Неро, с боем отвоевав себе немного пространства для манёвра, чуть отстранился от Данте и полностью упал на отца, чтобы освободить свои руки от необходимости держаться за что-то. Ему были нужны руки без хитиноподобной чешуи и пятидюймовых когтей. Хотя бы в первый раз.       Сначала Данте хотел было протестующе зарычать и притянуть племянника обратно к себе, только потом он ощутил мягкую человеческую ладошку, обхватывающую один из его членов, и – одолеваемый вязким чувством щемящей благодарности и, конечно же, липкой неприкрытой похотью – тут же толкнулся ей навстречу, наклонился ниже, к партнёрам, вылизывая поочередно ключицы Неро и лапы брата.       Парень едва не отпустил руки от пробивающего удовольствия из-за двух демонических языков на его теле, что с лёгкостью могли разорвать тонкую кожу и мышцы до кровавого месива, но лишь царапали верхние слои дермы и возбуждали нервные окончания на груди и шее. Однако он не позволил себе совсем забыться и продолжил собирать вязкий предэякулят, щедро стекающий с больших раскрытых головок. На контрасте члены мужчин сейчас ощущались совсем мягкими и податливыми, Неро нетерпеливо перескакивал с одного на другой, чтобы опробовать все четыре. И он же с удовольствием попробовал бы довести любовников до пика только руками, если бы сам не хотел более острых ощущений.       Он ввёл в себя сразу несколько обильно смазанных пальцев (одной руки, а второй продолжил водить по парным стволам Данте) и стал растягивать тугие мышцы поспешно, грубо – совсем не церемонясь из-за желания поскорее ощутить в себе мужчин: кого-то из них или обоих сразу. И Данте подгонял его, нашептывая своим невыносимым дьявольским голосом то, как ему не терпится побывать в нём, а Вергилию снова пришлось выступать голосом разума, напоминая Неро об осторожности и терпении, хотя ему самому хотелось утолить низменный плотский голод, пожирающий нервы изнутри. Проявил по-настоящему ангельское терпение, держа в узде демонические порывы, за что и был вознаграждён: когда парень решил, что подготовки достаточно для проникновения члена, вильнул бёдрами назад, потираясь задницей о него. Охотник оглянулся назад, пытаясь рассмотреть партнёра ниже пояса, и развёл пальцами ягодицы в разные стороны – явно напрашивался на начало активные действия. Это просто нельзя было игнорировать.       Одним плавным движением Вергилий вошёл в Неро, даря долгожданное ощущение заполненности и яркий импульс удовольствия, стрельнувшего в низ живота, а оттуда по всему судорожно дрожащему телу. Будто бы крупный клубок нервов в паху дёрнули за одну «ниточку», и тот распутался, принося за собой желанную опустошающую негу. Неро обмяк, растекаясь в совсем не предназначенных для такого лапах, просто позабыв о том, что они не предназначены для такого. Позабыв вообще обо всём – оргазм выбил все мысли из головы, и те вылились в окружающее пространство через распахнутые губы громкими стонами.       Но, хотя Неро кончил, ничего ещё не закончилось: Вергилий не стал жалеть разнеженного, ничего не соображающего отпрыска, трахая его в быстром, безжалостном темпе. От глубоких толчков парня мотало в стороны, он часто жадно вдыхал раскаленный воздух и беспомощно хватался за шею и голову другого партнёра. Пальцы то и дело соскакивали, ударялись и резались о твердые пластины, и Данте взял его ладони в свои руки и переложил на длинные рога, за которые было удобно держаться.       Затем Данте зарычал, требуя у брата уступить очередь, и Вергилий неохотно повиновался, оставляя сына на бесконечно долгую секунду с отвратительной пустотой внутри, которую поспешно заполнил Данте с громким, отчасти торжествующим рёвом.       Младший брат не уступал старшему ни в размерах, ни в энтузиазме, ни в сумасшедшем темпе, при этом двигался в своём неповторимом стиле, который Неро непременно бы отметил, если бы был в состоянии воспринимать и обрабатывать информацию. Определенно не сейчас – сейчас он едва был способен переносить накатывающие с каждым движением партнёра удовольствие.       Данте разогнался, желая тоже довести мальчишку и себя за рекордное время, и своим усердием сдвинул брата с места. Вергилий недовольно зарычал и использовал это как предлог для смены ведущих ролей, и охотник, нехотя уступил ему. До следующего подобного «повода», когда произошла обратная замена. И так снова и снова, чаще и чаще, превращая для Неро секс в скачки с частыми, но короткими передышками ровно для одного рваного вздоха. Он уже ни черта не соображал, даже не мог сказать точно, кто в нём в данный момент находился, но отдавался обоим возлюбленным со всем рвением, на которое был только способен. Держался за рога – свою надёжную опору – и волной опускался вниз, на кого-то из братьев, изможденно ругаясь сквозь стоны.       Движения парня чаще всего были рваными, совсем невпопад, они нарушали плавный уверенный ритм партнёра, что чувствовали оба близнеца и воспринимали с гордостью и обожанием, пытаясь довести до полной потери контроля над своим телом. Вергилий повернул его голову к себе, чтобы вылизать покусанные в истоме губы и собрать кончиком языка все заготовленные для них стоны. Его хвост обвивал левую ногу, режа острой чешуёй тонкую ткань и растирая чувствительную обратную сторону. Данте когтями чертил на дрожащем молодом теле кровавые узоры, его язык дразнил напряженную косую мышцу на шее, скользя по ней вверх, к уху. И Неро позвал его:       – Да-анте… – хриплый, надорванный стоном голос совсем лишил полудемона последних остатков благоразумия: мужчина, невзирая на очередь брата, вошёл в любовника в собственном безумном темпе, после которого предыдущие быстрые движения таковыми не казались.       Парень громко закричал от неожиданности, и его голос содрогнулся во время толчка, превращая крик во что-то совсем невразумительное, но определённо вдохновляющее. Вергилий, сбившийся от столь наглой выходки, предупреждающе зарычал на близнеца, однако тот даже не услышал за пеленой собственного возбуждения.       Яростная мощь, первозданная страсть бурлила внутри демона и изливалась из него вместе с резкими грубыми движениями и опаляющем жаром. Неро испуганно вцепился пальцами за что-то, не разбирая ничего перед глазами из-за мокрой пелены. Полностью дезориентированный, он провалился в бурный поток ощущений, соединения испуга, боли, постыдного удовольствия и, внезапно, приятного опустошения. Раньше внутри него был тугой давящий на горло узел, о существовании которого парень даже не подозревал, а теперь он развязался под давлением ужасающей ауры. Демон Данте всем своим естеством велел подчиниться, и юный, неопытный демон Неро подставил беззащитную шею в знак покорности.       – Нер-роу, – звал отец, с едва уловимой из-за демонического искажения обеспокоенностью. Это было последним, что услышал Неро перед тем, как сознание покинуло его одновременно перенапряженное и расслабленное тело.