Чернейшая душа

Я прячусь под кроватью от буйного пьяного отца. Тот орёт и бьёт маму. Она умоляет его остановиться, но он её не слышит. Валит её на пол рядом со мной и продолжает бить. Она перестаёт сопротивляться. Кровь брызжет во все стороны. Отец переходит с воплей на бессвязный рёв. Слышу хруст костей. Он ломает ей рёбра. Пробивает череп. Издавая совсем нечеловеческое бульканье, разрывает её тело на куски… Просыпаюсь в своей камере. Команды подъём ещё не было. Из окна исходит яркий свет. Нет смысла пытаться заснуть и доспать. Как же осточертели эти сны. Смотрю в камеру напротив. Тот неудачник ещё дрыхнет. Ненавижу здешний сброд. Воры, убийцы, насильники, клятвопреступники. Какого чёрта я должен торчать тут годами вместе с ними наравне?! После всеобщего подъёма отвешиваю этому ничтожеству очередную порцию унижений во имя хоть какой-то справедливости. Ко мне подходит говнюк в форме. Говорит, что в связи с переполненностью тюрем моё дело пересмотрели, и я попадаю под амнистию. Меня выпустят раньше срока. Сегодня. Мрази. Будь моё дело рассмотрено по совести, а не по нелепому закону, я бы вообще не чалился тут ни дня. Что ж, одно радует. Я сваливаю отсюда, а этот поганый имперец остаётся и будет дальше нюхать туши местных отбросов. Небо. Ветер. Воздух свободы. Я почти забыл, как выглядит мир вне тюремных стен. Слышу пение птиц и шелест листвы. Столько новых звуков и красок. Какое-то время просто стою на месте и смотрю, слушаю. Задумываюсь. Что мне теперь делать? Куда идти? Прогуливаюсь по городу. Повсюду имперские рожи. Как в тюрьме. Решаю свалить из грёбаного Сиродиила. Отправлюсь туда, где ещё не был. Домой. В Морровинд. В портовом районе полно нищих. Вонючие бездельники. Шли бы работать или хотя бы красть - хоть как-то бороться за свою жизнь. Нет, ждут подачек, слабаки. Неудачники. Тошно от них, тфу. Обворовываю их всех, кого удаётся застать вне посторонних глаз. Кто возмущается, тех пинаю. Этим жалким ничтожествам деньги ни к чему - всё равно будут побираться до конца своих дней. Одному, сидящему прямо на дороге, вмазываю ногой в челюсть и выбиваю несколько зубов. Тот пытается их собрать, но я пинаю его ещё раз. У каждого из них при себе сущие гроши, но в сумме более-менее удаётся набить карманы мелочью. Мотаюсь по кораблям, опрашиваю народ. Только один корабль плывёт, куда мне надо. Собираются завтра отбыть и доставить туда имперский груз. Говорят, что если в одиночку и без груза, то мне будет проще добраться туда на лошади, мол, корабль идёт долго. Отвечаю, что не тороплюсь. Я не умею ездить верхом. И не знаю, где и как можно взять лошадь. Ни в тюрьме, ни в семье меня этому не учили. Понимаю, что к своим двадцати пяти ни черта не приспособлен к жизни. Гуляю дальше по портовому району. Всюду снуют обездоленные оболтусы, да ублюдки в форме. Надо как-то переждать день в этом дурацком месте. Уединившись на местном кладбище, дожидаюсь заката и отправляюсь в доки зарыться где-нибудь среди ящиков и поспать. Нахожу тихое закрытое место. Ложусь на гору мешков. Оставшись в тишине и одиночестве, живо проникаюсь чувством, с которым жил всю жизнь. Постоянное предвкушение боли и унижений. Первые пятнадцать лет - от отца, следующие десять - от тюремной стражи. Сегодня первый день, когда этого не должно быть, но я не могу расслабиться. Сворачиваюсь калачиком и пускаюсь в плач. Через какое-то время успокаиваюсь и засыпаю. Просыпаюсь от удара в живот. Кто-то бьёт меня ногой. Удаётся увернуться от очередного выпада и откатиться в сторону. Редгард в кожаных доспехах. Судя по фразочкам, мстит мне за обобранных и побитых нищих. Что-то вякает про гильдию воров. Идиот. Сжигаю ему лицо. Не зря освоил этот простецкий фокус в детские годы. Тот орёт и корчится от боли. Хватаю его за шею и душу. Удаётся удержать. Одерживаю победу в этом эпизоде борьбы за жизнь. При нём кое-какая мелочёвка и кинжал. Шмотки как раз мне по размеру. Отлично. Засыпаю снова, но уже с совершенно иным чувством. Сладкий вкус собственного превосходства. Не так уж я и безнадёжен. Просыпаюсь. Иду на корабль. Говорят, плыть будем не меньше трёх недель. Что ж, я действительно не тороплюсь. Будет время обдумать, что дальше делать со своей жизнью. Хотя имеет ли это смысл, если я понятия не имею, как её жить? До настоящего момента меня всю дорогу содержали и кормили. Теперь надо будет делать это самому. Не представляю, как. Пробирает дрожь. Казалось, я всегда был один, но на самом деле по-настоящему один я оказался только сейчас, когда стал полностью предоставлен самому себе. И пока не очень понятно, действительно ли эта свобода лучше нескончаемого плена. Размещаюсь в трюме. Опять предаюсь слезам перед сном. С днём рождения, мама. Сегодня тебе исполнилось бы сорок пять. Все годы отсидки я вёл строгий счёт дней. Это помогало не терять себя. Каждую ночь приходилось невольно свидетельствовать очередную вариацию сцены убийства скотом папашей моей несчастной матери. Мне было всего пятнадцать, но мне хватило силы и ярости прикончить эту тварь в ответ. Праведная месть стоила мне десяти лет жизни. И могла стоить больше, если б не амнистия. Но я не жалею. Будь у меня возможность вернуться в прошлое, я бы с радостью сделал то же самое. И пусть меня упекут за решётку хоть до конца моих дней. Изменил бы только одно. Заставил бы эту мразь мучиться перед смертью. Спустя почти месяц, наконец, приплываю на родину предков. Надеюсь, здесь не будет такого же обилия имперских рож, напоминающих о том, как я провёл последние годы. Но нет. Что за проклятье?! Они и здесь повсюду! В той же форме! И это всего лишь портовая деревенька, не крупный город. Нет, я знал, что эти гады расползлись по всему Тамриэлю, но чтоб так - это слишком. Сволочи. Прохожу через процедуру регистрации в местной канцелярии. Отвечаю на их дебильные вопросы. Получаю бумаги. По пути к выходу встречаю комнату, в которой ни души, зато немало добра. Обчищаю по полной. Тащу всё, что могу поднять. Так вам, уроды. Выхожу на улицу. Осматриваюсь. Надменная золотистая сучка, мелкий лесной придурок, имперские ублюдки как в форме, так и без. И это Морровинд?! Где мои сородичи?! Не то я ожидал увидеть у себя дома. Лесной говнюк подходит и спрашивает про какое-то кольцо. Захотелось было послать его в самые далёкие дали, но приходит идея получше. Прошу его рассказать о местных делах и заведениях. Пока тот базарит, отвожу его в сторону, за дом. Когда оказываемся вне поля зрения посторонних, достаю кинжал и всаживаю ему в глотку. Зря ты приполз сюда, лесная тварь. Резвился бы в своём Валенвуде, да лазал по деревьям. Плюю на его коротышечный труп и иду дальше. Это ужасно. Ни одного тёмного лица в толпе. Ещё сильнее ощущаю одиночество. Накатывает боль и отчаяние... О! Наконец, встречаю красноглазую девчонку. Прогуливается среди хижин бедняков. Подхожу к ней. Смотрю ей в глаза. Та смотрит на меня. В её взгляде вопрос. И вроде бы лёгкий испуг. Или удивление. Не знаю, что ей сказать. Неловкая пауза. Порываюсь обнять, но она вырывается, убегает и орёт на всю улицу. Сумасшедшая. Зовёт стражу. Те оказываются рядом. Валю со всех ног и ищу укрытие. Забегаю в болота. Прячусь в кустах. Меня хватают за шиворот и опрокидывают на спину. Один из имперских ублюдков догнал меня. Выдаёт какие-то обвинения, но я не слушаю. Швыряю огненный шар в его физиономию. Тот слепнет. Пока вертится, ловлю кинжалом его шею. Отчаянно расковыриваю его горло удар за ударом. Так тебе, инородная погань! Истекает кровью и падает. Смотрю по сторонам. Вокруг никого. Чудно. Грохнул двух мразей за один день. Славное начало новой жизни. Тихонько возвращаюсь в деревеньку. Надо перекусить, да сбагрить собранный в канцелярии хлам. Непрерывно озираюсь по сторонам. Захожу в трактир. За стойкой альтмер. Какого чёрта он тут делает?! Чего не сиделось дома в Саммерсете? Любит смотреть на всех свысока и чувствовать себя элитой? Помню одного из имперских застенок. Был излюбленной жертвой травли со всех сторон и даже так не утрачивал высокомерия. Сосал громадные орочьи члены с выбитыми зубами и всё равно не ссал отваливать им каждый раз пару ласковых. В итоге быстро подох от побоев. До чего же придурки. Сдаю ему барахло. Покупаю жратву. В каждом его слове, каждом жесте чувствую неприязнь. Знал бы он, как это взаимно. Так бы и сжёг эту надменную жёлтую рожу. Жаль, мы не одни в зале. Смеркается. Снова замечаю ту ссыкливую стерву, натравившую на меня поганых имперцев. Ну сейчас ты у меня получишь, дрянь. Скрываясь в тенях, преследую её до самого дома. Заходит в свою перекошенную халупу. Рвусь следом. Пинаю эту суку в спину, та шкваркается об стену. Закрываю дверь, хватаю её за шею. Та пытается вырваться, но я усиляю хватку. Возбуждаюсь. Хочу её трахнуть. Максимально прижимаю её к себе. Одной рукой держу за пояс, второй продолжаю душить. Сквозь одежду впиваюсь членом ей в зад. Испытываю бешеный прилив сил. Та перестаёт дёргаться. Срываю с неё тряпки и врываюсь в её промежность. Параллельно мну и тискаю её тело. Ставлю в разные позы. Да, чёрт возьми! Никогда не испытывал ничего подобного! Чудесное сочетание плотского наслаждения и чувства превосходства! Идеально! Присовываю ей в рот, которым она больше не позовёт стражу и вообще не издаст ни звука. Кончаю ей в горло. Так тебе, сучка! Спустя мгновение и вечность устаю и прекращаю игры с ещё тёплой тушей дохлой стервы. Осознаю, что потерял девственность с мертвячкой. Это было великолепно! Божественно! Ночую в её кровати, пока сама она валяется на полу. Просыпаюсь. Не помню снов. Чувствую мерзкий запах. Мёртвая дура лежит задницей кверху с раздвинутыми ногами. Побледнела, но всё ещё возбуждает. Повторил бы вчерашнюю забаву, если б не вонь. На миг задумываюсь. Наверное, я поступил неправильно. Да чего там - я поступил ужасно. Но сколько она мучилась? С минуту, не больше. Сколько мучился я? Всю грёбаную жизнь. Всё детство, всю молодость, все лучшие годы. Ежесекундно. А за что? Ни за что, просто потому что родился не в той семье. И в ответ имею моральное право творить всё, что угодно. Я буду мстить вселенной за свою уродливую судьбу. Мир запомнит меня. Роюсь в хате дохлой сучки. Наполняю карманы звонкими монетами. Смотрю в окно. По улицам бродит патруль. Их явно больше, чем вчера. Да, я же грохнул одного их дружка. Надо валить из этого места. Поджидаю момент, когда двор пустеет, и сваливаю. Мне везёт покинуть эту дыру, не встретив никого по пути. Прощай, Сейда-Нин. Был очень рад знакомству. Двигаюсь в сторону остановки местного транспорта. Сажусь на силт-страйдера. Направляется в Суран. Мне плевать, куда - лишь бы прочь отсюда. Оказываюсь единственным пассажиром. В ходе неспешной поездки заговариваю с управляющим, к счастью, тоже оказавшимся данмером. Спрашиваю, каково ему на родине. Тот всячески поносит имперцев с их бюрократией и поборами. Не удивлён. Рассказываю ему о своём одиночестве в Сиродииле, не упоминая ни тюрьму, ничего. Получаю порцию сочувствия. Он первый здесь в Морровинде, кого мне не хочется убить. Даже жаль, что придётся расстаться по окончанию поездки. Может быть, ещё увидимся. По прибытию в Суран направляюсь в местный бордель по рекомендации силт-страйдерщика. Там группа полуобнажённых красоток танцует перед толпой, видимо, одиноких неудачников. В итоге сам стою и жру глазами молодые грациозные тела. "Отличный дом, а?" - толкает меня в плечо какой-то жизнерадостный говнюк. Чёртов имперец. На лощёной сальной морде вальяжная улыбка. Круглое брюхо оттопыривает расстёгнутый камзол. Ублюдок явно не знает, что такое страх и недоедание. Незаметно всаживаю лезвие ему в бок. Тот гнётся и валится на пол. В толкучке никому до него нет дела. Выясняю у хозяйки заведения правила. За девку придётся выложить почти все мои деньги. Да и чёрт с ними, ещё наворую. Выкладываю на стойку гору монет, подхожу к заинтересовавшей девахе и увожу за собой. Уединяюсь с ней в комнате. Раздеваемся. Жмусь к ней и трогаю за все интересные места. Она не сопротивляется, как и ожидалось. Не могу возбудиться. Не понимаю, почему. Красивая, фигуристая. Дал всю волю рукам, вьюсь вокруг неё, она тоже старается. Но ничего не выходит. Отпускаю её и остаюсь сидеть рядом. Смотрю в стену. - Что такое, ты сегодня не в духе? Сегодня?! Я всю жизнь не в духе, беспечная дура! Днями напролёт гребёшь горы денег под непрекращающиеся мужские слюни и горя не знаешь, а я годами существовал в грязных четырёх стенах и жрал дерьмо как отброс! Счастливая тварь, сейчас я покажу тебе, что значит быть не в духе! Ударяю её по лицу и валю на пол. От души бью шлюху по морде удар за ударом. Кулаки в крови. Кровавая лужа на полу. Да, вот чего мне не хватает! Насилие. Превосходство. Та лежит на полу и еле шевелится, захлёбываясь в кровище. Чувствую себя заряженным до предела. И теперь отжариваю эту суку как ошпаренный. Да, чёрт подери! Думаешь, я не в духе?! Да я, нахрен, счастлив! Тут в комнату врывается тип в закрытых доспехах. Тянет ко мне клешни. Отталкиваю его в стену. Тот касается ножен, но я его опережаю. Метко попадаю кинжалом в щель шлема. Тот дёргается и мякнет. Девка орёт. Со всей дури пихаю пятку ей в зубы. Затыкается. Быстро одеваюсь и сваливаю. Похоже, я наделал шума. Мне опасно здесь оставаться. Бегу до остановки силт-страйдера и отправляюсь в Балмору. В Балморе первым делом натыкаюсь на попрошайку. Да ещё и алкаша. Вонища сильнее, чем тогда в Сейда-Нине от дохлой девки. С трудом связывает слова. Пока никто не видит, приканчиваю этого скота. Ненавижу алкашей. Мой ублюдок папаша тоже был алкашом. Вонючим буйным алкашом. Такие не должны жить. Мелькает мысль обобрать труп, но от него так смердит, что я брезгую прикасаться. Что приятно, имперцев тут почти нет. Мои сородичи здесь в большинстве. Какому народу принадлежат стражники, не ясно из-за закрытых доспехов и шлемов, но мне достаточно того, что здешняя толпа не пестрит имперскими рожами. Надо вести себя осторожно. Я навёл шороху уже в двух местах. Не хочу стать жертвой розыска и попасть обратно в тюрягу. Надо найти работу. Пока из работодателей знаю только пару гильдий, но там собрана разноцветная шваль, а я с подобным контингентом не хочу иметь дел. Ещё есть дом Хлаалу, но это сборище беспринципных торгашей и предателей, что ещё хуже. Прогуливаясь по городу, в какой-то момент становлюсь свидетелем душераздирающего зрелища. Уродливое зелёное чудовище, коему место в пещере, топчет мою землю и дышит моим воздухом. Тупой взгляд, жуткие клыки из пасти. Оно ходит на двух ногах как человек, одето как человек, умеет разговаривать как человек. Изображает цивилизованность. Наверное, хочет, чтоб мы считали её ровней себе. Но этому не бывать. Зря ты приползла со своих гор, мерзкая тварь. Аккуратно преследую орчиху, едва сдерживая желание наброситься на неё и прикончить прямо на улице. Заходит в дом. Рвусь следом. Достаю кинжал. Вламываюсь внутрь. Замахиваюсь и прыгаю на неё. Та частично уворачивается. Царапаю ей рукав, не раню. Бьёт меня в челюсть. Замарала меня своей клешнёй и выбила зуб, поганая дрянь. В ярости валю её на пол. Со всей силы обрушиваю кулак с кинжалом ей в морду. Ещё раз. И ещё. Отчаянно изрешечиваю эту мерзость. Не шевелится. Сгинула, гадина. На полу и стенах кровавые брызги. На моей одежде тоже. Надо как-то отмыться. Решаю обосноваться в её доме. Тут много барахла, которое можно продать. На вырученные деньги протяну какое-то время. Но я не могу сидеть без дела. Морровинд в дерьме. Всюду чужестранные уроды и Хлаальские предатели. К тому же, я провёл без бабы уже несколько дней. До жути хочу вновь испытать те чувства, которыми наслаждался в Сейда-Нине и в Суране. Пока я их не знал, спокойно справлялся без этого годами. Но сейчас, после случившихся откровений чуть ли не схожу с ума. Ночью прокрадываюсь в резиденцию подонков Хлаалу. Обчистить, грохнуть кого-нибудь, если очень повезёт - трахнуть. Дерьмо! Палюсь перед их ночным стражником. Хватает меня, смотрит прямо в глаза, но мне удаётся вырваться. Бегу домой со всех ног. Уверен, он меня запомнил. Теперь и в этом городе опасно оставаться. Был ли шанс грохнуть его? Вряд ли. Да и наверняка перебудили бы весь дом в ходе борьбы. Сгребаю деньги и сваливаю из Балморы. Добираюсь до Альд-Руна и не верю своим глазам. Ни одного чужеземца! Ни одной имперской рожи! Наконец-то я дома! Пол дня разгуливаю по улицам. Чувствую себя на своём месте. Заговариваю с местными. Узнаю, что здесь резиденция дома Редоран. Дом войнов, чтящих традиции и выступающих за обособление данмеров от остальных народов. Отлично! Задумываюсь. В голову приходит неожиданно светлая мысль. Похоже, это мой шанс зажить нормальной жизнью. Не рисковать и не прятаться. Забыть прошлое. Немедленно заявляюсь к редоранцам. Озвучиваю желание присоединиться. Просят рассказать о себе. Не знаю, как лучше быть. Решаю честно изложить свою историю. Родился в Сиродииле. Подростком попал за решётку за убийство психа отца. Вышел полтора месяца назад спустя десять лет. Не знаю, что дальше делать и как жить. В ответ слышу: "Простите, но мы не можем принять мера с такой биографией. В вас нет благородства и ваше имя запятнано злом. Прошу покинуть нас". Это удар прямо в сердце. Впервые за двадцать пять лет я прихожу домой, но дом отвергает меня. Впадаю в истерику. Падаю на пол и рыдаю прямо перед этой благородной сволочью. Проклинаю этот чёртов дом, этот чёртов остров, эту чёртову жизнь. Стража выбрасывает меня на улицу. Часть сознания заполняет желание мстить. Но я совсем опустошён. Я изгой. Без дома, рода и призвания. Безмерно одинок в этом жестоком мире. Какое-то время просто сижу на ступенях у входа и смотрю в пустоту. Ночую прямо на улице. Утром покидаю Альд-Рун. Гастролирую по рыбацким деревням, промышляя мелким воровством. Никого не трогаю, никому не попадаюсь на глаза, нигде не задерживаюсь. Стараюсь ни о чём не думать, живу моментом без цели и смысла. Как-то вечером замечаю сочную молодую деваху, прогуливающуюся по берегу в стороне от поселения. Вокруг ни души. Даже не пытаюсь устоять перед искушением судьбы. Подкрадываюсь сзади, угрожаю кинжалом. Та молчит и дрожит. Валю её на песок лицом вниз, стягиваю юбку и приступаю. Насилую молчаливую сучку, глажу по спине, шлёпаю по заднице. Кайфую и забываю обо всём. Да, ради таких моментов однозначно стоит жить! Хочу сменить позу. Переворачиваю её на спину и вижу зарёванное лицо своей матери. Один в один. Замираю в оцепенении. Мне становится невыносимо дурно. Порываюсь прочь с места происшествия. Мчусь и срываюсь в рыдание. Хочется убежать от самого себя. Выдыхаюсь и падаю мордой вперёд. Продолжаю лить слёзы, валяясь в грязи. Спустя какое-то время совершенно обессиленный погружаюсь в сон. …Родители вышли из могил. Оба частично разложились. На облезлых черепах почти не осталось волос. С торчащих рёбер свисают куски мяса и бледной кожи. Вокруг летают мухи. Медленно идут ко мне. Почти ползут. Мама зовёт меня болезненно-скрипящим старушечьим голосом. "Вы с папой были правы, сынок! Бросай мир живых и иди к нам! Поверь, ЗДЕСЬ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ!". У отца нет нижней челюсти, и он издаёт лишь нечленораздельное бульканье. Пытаюсь от них убежать, но двигаюсь очень медленно. Чем усерднее бегу, тем медленнее перемещаюсь. В какой-то момент совсем останавливаюсь, хотя мчусь изо всех сил. Слышу их дыхание у себя за спиной... ...Прихожу домой к обеду. Накрыт стол. На нём несколько мясных блюд. Посреди огромный стейк. Пахнет весьма аппетитно. Отец встречает меня беспечно-жизнерадостной улыбкой. - Привет, пап. А где мама? - Твоя мама прекрасная женщина, сын! Я часто вспоминаю тот момент, когда впервые её увидел. Знал бы ты, как я тогда истекал слюнями, глядя на её чудесные формы! И как потом был счастлив в нашу первую совместную ночь! Сегодня наша годовщина. Мы вместе уже пятнадцать лет. И я решил проверить, так же ли она великолепна на вкус, как хороша в постели! Налетай, не стесняйся!... ...Отправляюсь навестить мать. Прихожу на кладбище. Плюю на могилу отца. Какого чёрта их похоронили вместе?! Рядом с ними свежевырытая яма. Ко мне подходят имперские стражники. Один из них дружелюбно улыбается и заговаривает со мной. "Ну мы вас заждались! Думали уже, что вы не придёте. Смотрите, прямо рядом с родителями - здесь для вас самое место! Вот, держите. Приступайте". Даёт мне кинжал. У ямы надгробие. На нём моё имя... Просыпаюсь. Неохотно открываю глаза. Пасмурное небо. Лёгкий прохладный ветер. Отдалённый вой силт-страйдера. Может, вся моя жизнь - это тоже дурной сон? Или хотя бы её часть. Что-то было, что-то приснилось. Однозначно было то, что я хотел начать всё сначала. Дом Редоран. Приведу себя в порядок. Подожду, пока они забудут меня. Больше никаких преступлений. Продолжаю мотаться по району Горького берега. Совсем отшельничаю, игнорирую поселения. Не хочу никаких искушений и провокаций. Пытаюсь рыбачить. Когда не получается, жарю грязекрабов. Не филе задницы гуара, конечно, но и не голодная смерть. Более-менее выживаю. Не трачу деньги, храню на будущее. С месяц спустя возвращаюсь в Альд-Рун. Покупаю приличную одежду. Придаю аристократичный вид отросшей бороде в местной цирюльне. Собираю волосы в пучок. Снова заявляюсь к редоранцам. Вижу те же лица. Не узнают меня. Представляюсь под другим именем. Рассказываю чуть иную историю. Родился и вырос в Сиродииле. Промышлял торговлей. Недавно по зову сердца перебрался в Морровинд. Хочу найти место среди сородичей. Принимают. Теперь я другой мер. Новая жизнь началась. Осталось забыть прошлое как страшный сон. Вводят меня в курс дел дома. Проводят экскурсию по Скару. Рассказывают о семьях, чьи поместья собраны под крышей. Стараюсь запоминать. Прошу дать работу. Говорят, у одной женщины какие-то проблемы с фермой. Грязекрабы, бандиты. Надо помочь. Отправляюсь в указанном направлении. Через пару дней пути нахожу нужное место. Вижу пасущихся гуаров и... о боги... Такое зрелище не может оставить равнодушным! Хозяйка фермы корпеет раком над грядками. Почти полностью обнажена. Лишь пара тонких повязок едва прикрывает интимные места. Массивный, словно лошадиный зад блестит от стекающего по нему пота. В её смачные толстые ляхи охота впиться и не отпускать. Не могу так просто стоять и смотреть на такое тело! Порываюсь к ней как бешеный. С разбега сбиваю с ног, валю на живот и резво пристраиваюсь сзади. Заламываю руки за спиной, чтоб не сопротивлялась. Да! Драть такую задницу - невиданное удовольствие! Пытается дёргаться и орёт, но я её держу, а сотрясать воздух тут бесполезно - вокруг нет никого кроме нас двоих. Понимаю, что она вопит не от страха, а от боли. Это заводит меня ещё сильнее. Что, твой анус оказался не готов к такому веселью, кобыла?! То ли ещё будет! Отпускаю её руки и принимаюсь душить. Вот это да! Как же хорошо! Мне дьявольски не хватало этих ощущений! Месяц шастал по болотам и жрал вонючих крыс, и теперь получаю такое вознаграждение судьбы за пережитые страдания! Перестаёт шевелиться и вопить. Меня словно поражает молния. Это не счастье, это нечто куда более яркое! Это забвение в блаженстве! Ничего не помню, ни о чём не думаю, просто творю то, что велит мне страсть. Наступает закат. Мир погружается во тьму. Наконец, я успокаиваюсь и останавливаюсь. Накатывает ужас от осознания произошедшего. Начинают дрожать руки. Бросаюсь в истерику. Бьюсь в слезах и ору до срыва голоса. Возможно, единственный шанс зажить нормальной жизнью упущен. А, может, у меня и вовсе не было шанса. Иначе я бы не сорвался. Не сейчас, не сегодня, но однажды жажда ярких ощущений всё равно одержала бы верх. Мне не уйти от своей природы. Постоянно окружённый мраком, я впитал его и стал его воплощением. Лежу на земле и смотрю на звёздное небо. Оглядываюсь на бездыханное тело фермерши. Провожу дрожащей ладонью по её сладостной плоти. Всё ещё хочу её. Дёргано достаю кинжал и приставляю к шее. Один миг, и я свободен. И одной бездушной тварью в мире меньше. Все в выигрыше. Нет. Не могу. Так легко отнять чужую жизнь и так тяжело лишить её себя. Бегу в Вивек. Оседаю в квартале чужеземцев. В каналах. Днём сплю, ночью ворую. Стараюсь никому не попадаться на глаза. Ординаторы, дом Хлаалу, дом Редоран - всюду враги. Постепенно свыкаюсь с тем, что я - конченая мразь. Ненавижу себя и вместе с тем принимаю свою сущность и живу с этим дальше. Словно отстраняюсь от самого себя, чтоб не испытывать отвращения и угрызений совести. Есть действующий я. Ведомый ужасными желаниями, он творит ужасные вещи и испытывает ужасные чувства. У него моё тело. Есть наблюдающий я. Он безразлично следит за происходящим. Ничего не чувствует, ни о чём не думает. У него моё сознание. Увлекаюсь лунным сахаром. Его здесь толкает кот торговец. Прекрасное средство, заставляющее забыться. После очередной затяжки вспоминаются приятные моменты из детства. Как гуляю с мамой около озера, как уплетаю её вкусные пироги и прочее подобное. Не уверен в реальности этих воспоминаний, но это и не важно. Рыдаю по выходу из кайфа. Вернее, рыдает действующий я. Наблюдающий я остаётся невозмутим. Встречаю такую же павшую, потерянную душу. Совсем молодая девчонка, сильно младше меня. Никому не нужная сирота. Тоже не знает, как жить эту жизнь, и тоже справляется как может - ворует и дует сахар. Сближаемся. Воруем вместе. Перестаю чувствовать себя одиноким. Оказавшись в другом квартале, встречаю доброго, дружелюбного торговца. Из тех, кто одинаково относится к богачам и к беднякам. Светлая душа. Возникает мысль грохнуть его. Просто из любопытства, мол, какие чувства я от этого испытаю. Когда в зале не оказывается других посетителей, набрасываюсь и душу его. Тот пытается сопротивляться, но я сильнее. Вот так просто взял и забрал жизнь у доброго существа. Действующий я смотрит на его свежий труп и хочет разорваться от ужаса. Наблюдающий я ничего не хочет, ему всё равно. Свою девку ни во что не ставлю. Ничтожество есть ничтожество. Обращаюсь с ней соответствующе. Называю её дыркой, бью постоянно себе в удовольствие. Она не сопротивляется. Спрашиваю, почему - говорит, что любит боль. Мы нашли друг друга... ...Эта кляча тупеет. Дуем мы примерно одинаково, но я пока шевелю мозгами не хуже, чем на момент прибытия в Морровинд. Видимо, сказываются регулярные побои. Проще базарит. Медленнее соображает. В какой-то момент чуть не попадается на краже. Едва удаётся скрыться. Думаю избавиться от неё, но не хочу лишаться регулярного траха. Приходится воровать за двоих, чтоб эту дуру не поймали. А её только гонять к коту, да сбывать краденое... ...Не хватает денег на обоих. Между сахаром и жратвой выбираю первое. Жизнь делится на эпизоды кайфа и отходняки. Охочусь на крыс, жру их и кормлю ими свою дуру. Поджариваю на пламени из рук. На вкус отвратительно, но выбора нет... ...Дырка едва связывает три слова. С трудом ходит. С морды не сходят синяки и кровоподтёки. От осознания того, что это я её до такого довёл, влечёт к ней постоянно... ...Похоже, сожрал больную крысу. Дико кружится голова. Блюю кровью... ...Я слабею. Стало тяжело подниматься до пушистого наркоши. Похоже, переловил всех крыс. Нечего жрать. Дырка совсем утратила разум. Постоянно лежит, почти не шевелится. Тихонько мычит. Ходит под себя. От недоедания превратилась в скелет... ...Подошли какие-то люди, избили, порылись у меня в карманах и ушли. Воняет дерьмом и трупятиной. Покидаю своё место, блуждаю по каналам... ...С трудом добираюсь до кота. Обратно даже не доползу. Решаю остаться в его хате. Когда тот отворачивается, из последних сил прыгаю на него и распарываю ему глотку. Надо бы избавиться от трупа, но не могу доволочь его до двери. Слишком тяжело. Запираюсь изнутри. Нахожу сахар... ...Хочу жрать. В хате нет жратвы. Раздумываю над тем, чтоб попробовать мясо дохлого кота. Хватит ли сил разделать его кинжалом? В дверь стучат и что-то орут. Не добившись ответа, уходят... ...Сахар кончается. Стоит жуткая вонь. Успел сожрать тощую ногу кота, пока на вкус не стало совсем уж невыносимо разить тухлятиной. Валяюсь на полу, не могу встать... ...Отец говорит, что я ничтожество и неудачник. Что надо было прикончить меня тогда вместе с матерью. Пытаюсь пнуть его, но не достаю. Хватаю остатки сахара и уползаю от него в кладовку... ...Отец злорадствует. Говорит, что мы скоро встретимся. И что он мне отомстит. Плюю в него. Попадаю в стену. Сахар кончился... ... Вышел из цикла затяжка-кайф-отходняк. Прояснился рассудок. Сахара нет, еды нет, сил нет. Это конец. Я опустился на самое дно. Валяюсь в дерьме и дышу трупным смрадом. Определённо я умру здесь. Вся моя жизнь была сплошным чёрным пятном. Я причинил много боли и совершил много зла. Всё, что я делал, так или иначе было сопряжено с безжалостным причинением вреда. Не по масштабу, но по натуре вряд ли во всём Тамриэле найдётся существо вреднее и гаже меня. Душа чернее моей. Уверен, я не достоин прощения за всё, что натворил, но однозначно достоин такого финала. И я надеюсь, что все те, кто остался жив после нашего знакомства, нашли то, что искали, и напрочь забыли меня и моё имя - Вален Дрет.