Дорога в Тотрейн

За долгожданный привал сплочённой боями команде почти впервые приходится бороться. Пока Кара и Зедд, впервые за ближайшее время сплотившись, дружно утверждали, что у них не хватит сил дойти до леса, Кэлен и Ричард наоборот, отстаивали позицию морали, что некрасиво тормозить в домах людей, которые нежданно погибли от проявлений гнева приспешников Рала. Голодные животы и болезненно ноющие ноги, однако же, послужили вполне достаточным аргументом в пользу остановки. К тому же, что здесь можно было погреться, если растопить печи. Негласно компания разделилась на два близстоящих домика: в один решили уйти мужчины, а в другом остались девушки. Готовить без огня не получалось, поэтому Кара с Кэлен уселись на пороге «своего» дома, наблюдая за Ричардом, принявшимся колоть дрова. Волшебник наотрез отказался помогать ему, ссылаясь на очередной «урок волшебника». - По-прежнему нравится? – шёпотом спрашивает морд-сит, по-доброму улыбнувшись. Она не так давно путешествует с ними, но уже чувствовала себя в своей семье. Особенно рядом с Кэлен: изначально у них не задалось общение, но сейчас они казались друг другу самыми близкими людьми в этом пустующем мире. Девушку удивляло, что та с ней была также откровенна и искренна, как с Ричардом, но, как человек, которого воспитали морд-сит, не могла понять этих эмоций, но точно знала, что за брюнетку хочется умереть. Не за искателя, а за неё. - Не настолько, - если бы Каре когда-то сказали, что её каменное сердце будет совершать кульбиты от нежного голоса матери-исповедницы, она бы не просто не поверила, а ещё и применила к этому человеку эйджил. Но сейчас, однако, всё так и происходило. Мозг и сердце кричали наперебой друг на друга: один орган утверждал, что в этом мире не существует любви, а если и существует, то не для нее – только как верность лорду, а другой противился, «люблю». – Думаю, я смогу после окончания этого всего сделать его своим мужчиной, если он захочет. Хочу верить, что он не станет это преувеличивать. – Брюнетка небрежно помотала головой, заглянув, наконец, в глаза морд-сит, и в этих чистых голубых глазах действительно хотелось утонуть. Фу, какие сопли. – Думаю, лучше поговорить об этом не при нём, хоть мы и тихо. - Согласна. Приревнует ещё, - чуть громче с язвинкой отвечает Кара и быстро уходит вглубь дома. Надо было подготовить им с Кэлен постель. Нет, это не смущение. Точно. Слышит, как сзади за прикрытой ветхой дверью смеётся мать-исповедница, и впадает в ступор с одеялом в руках, пока пустой взгляд устремляется в никуда. Непроизвольно прокручивает в голове снова и снова этот чудесный заливистый смех. Искренность и открытость Кэлен одновременно раздражали и заставляли чувствовать какую-то непередаваемую тёплую эмоцию. Вот уж чему её не научили морд-сит, так это распознавать эмоции. Только жить мыслью о службе во имя лорда Рала. Но, после того, как Кара начала путешествовать с этой компанией, это воспитание пошло трещинами, начало разбиваться. Видимо, в этом мире действительно есть что-то кроме гордости и верности. - Кара, помоги перетаскать дрова в печку, - зовёт с улицы Ричард. Только это вырывает девушку из мыслей. Слишком часто она последнее время думает. – Зедд по-прежнему делает вид, что он просто старик. - Я коплю силы, мой мальчик! – ещё тише издалека возмущается волшебник. – Не забывай, кто постоянно своим искромётным юмором и не только костры разводит. - Это не так много сил занимает. Всё-таки они забавные. Постоянно спорят, но почему-то превращают это в шутку. Споры ведь должны быть более жёсткими, где каждый пытается всеми правдами и неправдами доказать свою правоту, разве нет? И рутина жрёт время просто невыносимо. Ещё недавно небо только начинало темнеть, а сейчас за окном – исключительно чернила, не видно ничего, кроме того, что происходит в доме. А в доме тепло, Кэлен в тёмном наряде, что носит под платьем, старается отмыть грязь с рук и шеи, высматривает в отражении воды в небольшом тазике такие же пятна на лице и совсем тихо ругается. Такая домашняя, уютная, и при том изящная, словно лебедь, которых Кара часто наблюдала в детстве, сидя у реки с Грейс. Пожалуй, даже жарковато. Она непроизвольно опускается на колено перед женщиной и зачерпывает ладонью воды, пустив по прекрасному отражению рябь. - Давай помогу, - сухо предлагает она, и мать-исповедница робко улыбается, с трепетом пытаясь поймать взгляд морд-сит. Казалось, что она уже научилась её читать. В глаза удаётся заглянуть хотя бы потому, что подруга высматривала тёмные пятна на её бледных щеках и подбородке и смывала их. И стоило бы ожидать, будто она будет проводить с нажимом, упорно тереть, но, вопреки этому, Кара едва водила мягкими пальцами по коже. Даже в глазах читалось её восхищение своей же работой. - Сколько живу, а на моей памяти ни одна морд-сит не могла бы сравниться с тобой по красоте. О, Духи. Самый неожиданный комплимент в жизни Амнелл. Она медленно перехватывает её заботливую руку, а Кара плавно поднимается с колен, напирая на мать-исповедницу, так, что в итоге та оказалась лежащей на кровати. - Ты всё ещё уверена, что готова закончить то, что у нас началось… так? - Да, - уверенно заявляет морд-сит. – Я лучше умру от руки прекрасной женщины, которая заставила меня чувствовать, чем меня рано или поздно заберёт Хранитель за невыполненную сделку в качестве гибельной. И, мне кажется, - томно начинает она, - что ты и сама хотела бы узнать, за какие такие заслуги нахваливают умения морд-сит доставлять удовольствие. Кэлен резко приподнимается, утягивая Кару в поцелуй. Уже не первый у них, но сейчас несущий за собой смерть. Один из последних. Ужасно не хотелось скорбеть заранее. Кара кусает, тут же словно извиняясь, – кнут и пряник. Лёгкая боль мешается с нарастающим наслаждением. Почти сразу девушка поразила брюнетку. Её гордость, переменчивая, но безоговорочная верность, непринятие чувств. В ней чувствовалась сила, стержень, уверенность. В этом они были похожи с Ричардом, и, к счастью ли, к сожалению ли, фокус любви перенёсся на Кару. Кару, что сейчас была не непреклонной морд-сит, а умелой и нежной любовницей, что позволяла сейчас забыться, ласкала лучше любого мужчины, занимала каждую мысль в голове. Они уже переступили грань. Сейчас даже исповедница не сможет переубедить её в желании умереть с наслаждением, а не смирением. Сейчас важны лишь светло-зелёные глаза напротив, что горели желанием и любовью.

***

- Кэлен, Кара, - зовёт Ричард, стучась в дверь. – Нам пора выдвигаться, вы готовы? Тишина напрягает. Может, спят? Но чутье искателя не дремлет, и тревога берёт верх. Мужчина обнажает меч – всегда наготове – и медленно открывает дверь, готовый, если что, к бою. В доме тишина. Клинок возвращается на место, но Рал хмурится, проходя внутрь, и обращает внимание на кровать, где раздались тихие всхлипы. Взлохмаченная Кэлен лежала на неподвижной морд-сит, впившись в её плечи до крови, и как только поняла, что не одна в помещении, вскинула голову и жалобно завыла. Прекрасные голубые глаза покраснели, лицо распухло от слёз. Искатель подбегает к ней, испуганно прихватив за подбородок и рассматривая. - Что здесь произошло?! Из лёгкой хватки обессиленная исповедница, однако, смогла вырваться, и уткнулась вновь носом в плечо мёртвой женщины, лихорадочно целует ту в щёку. Голос хрипит, в нём уже не узнать былое нежное щебетание прежней Кэлен. Сейчас это – сломленная женщина, совсем как та из сопротивления, которая – по ошибочным воспоминаниям – убила своего мужа. Словно ей тоже пришлось сделать что-то ужасное. Но в настолько подавленном состоянии Ричард видит её впервые, как и вломившийся к ним Зедд, стоящий у порога с отвисшим подбородком. Внезапно она отпускает её и садится на кровати, сжав губы в тонкую полоску, так, что желваки проявились. Слова не выходили из горла, их пришлось выдавливать с огромным усилием. - Я убила её. Моя любовь её убила.