Сказка

– Расскажите сказку нам, пожалуйста, Сказочник.       Как и каждый предыдущий день услышал я просьбу детей. Я знал, что они хотели услышать, но не мог удержаться от вопроса: – Ну, и что вы хотите услышать сегодня?       Как и всегда прежде я не ошибся: дети желали услышать самую грустную историю из всех, но, несомненно, самую красивую. Из года в год, работая в этом детском садике, я повидал немало детей. Рассказал множество историй, большинство из которых были веселыми, с разными красавицами ждущих своих принцев, с драконами и до сих пор не найденными существами, с отважным рыцарями и глупыми царями. Но всегда наступал тот день, когда дети просили поведать им красивую и грустную историю. Наверное, надеялись застать меня врасплох; надеялись, что теперь поймали меня на отсутствии таких историй, а я, как и прежде, разрушал их надежду на это.       Я начал свой рассказ: – Жила-была девочка с красивым именем Василиса...       Дети никогда не засыпали под эту сказку (и, конечно, за это я получал сердитые взгляды воспитателей, но оно того стоило), видно им было слишком любопытно. Эта история всегда по-особому цепляла маленьких слушателей. Они переживали за Василису, в начале недолюбливали Фэша, а позже неизменно влюблялись в этого отважного, но безрассудного персонажа. К главному сопернику по жизни Драгоция редко кто испытывал симпатию. Да и фанаты Змееносца позже, по ходу истории, убеждали фанатов Марка, что он тот еще Астрагор. О да, имя великого духа сразу же превращалось в обзывательство, и на этом дети не останавливались. На следующий день после этой сказки часто можно было услышать: – Да, я тебя зачасую! – Темнота, ты сначала мое числовое имя узнай, а потом грозись!       Также обязательно появлялись Василисы, Васильки, Фэши и Захары, Марки и Маришки. Воспитательницы становились Мортиновыми, Лиссами и Черными королевами. Меня же называли в разные годы по-разному: то я Нортон Огнев (несомненно, старший), то Астариус, то Ярис, объяснив тем, что я, цитирую, "хороший мужик, только не в ту компанию попал". Иногда ещё Жаба, но это совсем уж редко.       Да, не зря я стал тут работать! При рассказе этой истории, да и не только этой, следить за детьми одно удовольствие. Как они дружно охали, когда Василиса то падала в раскол в замке, не ожидая такой подлости от брата, то оказалась в подземельях Змиулана. Милые смущенные улыбки, когда слышат про поцелуй Фэша и Василисы. Растерянные и испуганные взгляды по соседству с раскрытыми ртами при упоминании о том, что у Фэша голубые глаза стали чернильно-черными, и что он стал Астрагором. Чистое ликование, когда они вновь спаслись.       Часто, увлекшись историей, они забывали, что конец-то грустный, и что он неизбежно должен наступить. Василиса должна погибнуть ради спасения как матери, так и Фэша. Она решилась на этот шаг. Она просто пошла на сделку с духом – её имя в обмен на свободу друга. Все было так просто, насколько это возможно. Выжить у Василисы не было шансов, даже если бы она оставила все как есть: Астрагор сильный дух, а она лишь маленькая девочка, Фэшу уже 17, и комнаты открыты – духу ничто не мешает занять новое тело Змееносца, Лисса решила всем открыть на день рождения Василисы, что она ее мать, а феи такого не простили бы. Дух, несомненно, скоро объявит войну, и в этот раз конфликт умять не удастся. И все это складывалось в интересную картину смертей ей дорогих людей, а ключ к спасению был лишь один – Смерть. Её Смерть. И она решилась. Этот обмен жизней дорогих ее сердцу людей на её показался ей крайне выгодным. Астрагор, быстро подсуетившись и совместив пару тройку вероятностей, устроил роковую встречу. Сражались они не так уж и долго, перевес был явно в сторону духа. Фэш появился слишком поздно, чтобы что-то попытаться исправить, когда перед Василисой уже сиял огненный крест - за что винил себя до сих пор. В ярости парень победил своего учителя, сам едва не погибнув. В тот день умерли трое: Василиса – от которой осталась лишь застывшая статуя, Астрагор, исчезнувший на этот раз навсегда, и Фэш Драгоций, чье пустое сердце по какой-то невероятной причине все еще билось, вопреки его желаниям, чувствам и состоянию в целом.       ...С тех самых пор я сбежал на Осталу и попытался все забыть. Но как можно забыть те васильковые глаза и темно-рыжие волосы? Ее привычку постоянно падать и попадать в разные истории? А как забыть, как она сердилась, когда я называл ее Темнотой? Верно, никак... Я пытался забыть, я пытался смириться, но у меня ничего не вышло. Мир не замер, время не остановилось, а лишь, как и прежде, идет вперед.       Если вам скажут, что время лечит - не верьте. Оно лишь пытается размыть воспоминания, как дождь краску с бумаги, скрывая детали; секунды стараются сгладить углы острой боли, как волны стачивают скалы и камни в песок. Да, становится немного легче, но... мир уже не станет прежним никогда. Подобно разбитому и вновь склеенному зеркалу – у тебя останется всё то же зеркало, ни каплей больше, ни каплей меньше, да уже что-то не то. Нет того же блеска, той прозрачности и чистоты - только искаженное, разбитое то тут, то там трещинами, изображение реальности.       И в этой странной реальности меня пытались найти. Слава Часам, я каждый раз в самую последнюю минуту успевал исчезнуть из того места и больше там никогда не появляться. Однажды, я узнал куцые хвостики сестры издалека и мог бы поклясться, рядом с ней знакомый силуэт парня. Зачем я им? Ник, Захара, Диана... друзья, поверьте, мне ваши слова и сожаления ни к чему. Только баламутить с едва осевшей мутью воду. Только трогать едва зажившие раны – не стоит, правда.       Что меня заинтересовало, так это то, что меня пытался Маркуша найти. На кой черт, я ему сдался?! Может, добить решил? Ну, не мириться же пришел? Я это похоже никогда не узнаю. Если раньше было можно хоть как-то меня найти по имени, то сейчас их жалкие попытки ждет полный провал. Чисто официально Фэш Драгоций умер в автокатастрофе врезавшись на новеньком мотоцикле в отбойник, не вписавшись в поворот, а вот у меня документы Евгения Сведова. Так что от нежданных и нежелательных гостей с другой планеты я защищен, по моему мнению, очень даже надежно.       Стрела с руки теперь всегда висит на настенных часах на маленькой кухне и отмеряет секунды.       Я бросил тот мир – он умер для меня вместе с Василисой. Теперь я простой остальский парень, рассказывающий детям сказки. И я бы не сказал, что меня это не устраивает.