Я прощаю...

— Суки! Ненавижу! Отпустите меня! — эти крики и громкое рычание длились вот уже пять минут и принадлежали они непосредственно Скотту. Юношу тащили по улице двое полицейских, взяв под руки. Конечно он хотел вырваться, но пока это не приносило особых успехов. Вели его кстати к дому. И когда дошли, то буквально втолкнули внутрь, горничная проходившая мимо, громко ахнула и сочувственно взглянула на юношу. Дальше просто перекинули через плечо и быстро зашагали по лестнице. Поставили на ноги его только в его же бывшей спальне. Он тут же посмотрел на отца, который тоже был в этой комнате. — И как это понимать? — Скотт презрительно осмотрелся и скрестил руки на груди. — Скотт, я понимаю что ты хочешь свободы… Но тебе не кажется, что эта твоя надуманная свобода уже перешла все границы адекватности? — Нео стоял около окна, оперевшись руками на подоконник. — Нет, почему мне должно так казаться? — издевательски улыбнулся юноша. — Даже не знаю, — протянул Нео, — может потому что это вообще не вписывается ни в какие рамки приличия? Ты понимаешь что это не просто неправильно? Это недопустимо. — на лице мужчины была как-то загадочная полуулыбка. Немного времени все в комнате молчали. Скотт не хотел отвечать отцу, но потом все-же вяло протянул: — Твои рамки приличия очень отличны от моих, знаешь иногда бывает не совпадают вкусы… Даже у детей и родителей. — Господи боже, вот за что люблю этот город, здесь люди невообразимо добрые, просто святые… — выдохнул мужчина, не в силах больше терпеть ахинею, которой буквально фонтанировал его сын. — Не понял, — на мгновенье включил адекватность юноша. — Да я пытаюсь понять, как тебя еще люди не убили к чертовой матери! Ты понимаешь, что это бред?! Или реально думаешь, что прав? — на одном дыхании воскликнул мужчина, с каждым словом повышая тон. А дальше посмотрев в сторону полицейских: — Спасибо, можете идти, вы уникальные люди… — и как только дверь закрылась, он продолжил, — Скотт, я хочу чтобы ты вернулся домой, чтобы ты вел себя как человек, ты Это понимаешь? Юноша плечом не повёл, ему было все равно что говорит отец, в принципе всегда так было. — Но так как мои слова для тебя сейчас ничего не значат, то может быть после наказания что-то изменится? — он развел руками и подошел к сыну. — Что? Ты и вправду думаешь, я смогу поменять свое мнение?! И что же ты сделаешь мне? — полюбопытствовал тот. — Думаю тебе больше всего подойдет порка. — Праавда…? Решил отшлепать меня, папочка? — язвительно протянул Скотт, за что тут же получил хлесткую пощечину. Она была на столько сильной, что он прокусил щеку, из-за чего рот быстро наполнился кровью, а место удара тот час порозовело. — Ненавижу тебя, — алая и вязкая жидкость потекла по подбородку. Нео вынул из кармана платок, вытер кровь и вложил его в руки юноши, — Выплюнь, — как бы это странно не звучало, он послушался, на чистой ткани появилось темно-красное и липкое пятно. — Теперь иди ложись на кровать. Сотню я тебе обещаю. Скотт повиновался, решив для себя, что даже если будет безумно больно, он этого не покажет и не попросит остановиться, и извиняться тоже не будет. И не вредность это совсем, а упрямство такое! — Кстати, Скотт, — юноша отвернулся от подушки, поворачивая голову к отцу, — Если попросишь остановиться или закричишь, накину сверху еще десять, идет? — мальчик кивнул, криво улыбнувшись и они пожали друг другу руки. Нео взял длинную трость и ударил первый раз. Скотт вздрогнул всем телом, по нему пробежали мурашки, это было очень больно, но он же решил… Второй удар был чуть сильнее, от чего наказуемый вновь дернулся, ткнувшись носом в подушку. Постепенно Нео начал набирать скорость и вошел в определенный ритм. Бил он пока не сильно, но планировал дойти до максимума, но чуть позже. У него не было никаких сомнений на счет того что ребенок будет вопить от боли и в конце концов раскается, и попросит прощения, главное не остановиться на первых его всхлипах… Да, наверное это самое сложное. Пока Нео был в рассуждениях, юноша уже начал думать о том когда же закончится это издевательство, но по прежнему молчал, хотя в глазах уже щипало и начали скапливаться слезы. С каждым новым ударом, сдерживаться было все сложнее. Скорость и сила были слишком высокими, по крайней мере так казалось Скотту. «Ненавижу тебя, зачем все это?! Поиздеваться?» — подумал он и тут же брызнули слезы, юноша прикусил подушку, чтобы не завыть, — «Почему это так больно… Это ужасно… Хватит! Тварь! Ненавижу!» Соленые ручейки быстро струились по щекам. Потом удары стали сильнее, юноша впился пальцами в одеяло и в такт ударам сгибал ноги, поднимая их вверх. И вдруг он всхлипнул, больно было до одури… Обидно и жалко самого себя. Хотелось закатить истерику, орать и выть, и чтобы кто-нибудь понял и пожалел, прижал к себе, и говорил что-то хорошее. Теперь всхлипы были частыми, то громкими, то тихим, к этому вскоре подключилось и шмыганье носом, за что юноше было безумно стыдно. Нео стал бить еще сильнее, но теперь разрушив ритм. Скотт как мог старался нормально терпеть, но было очевидно, что продлиться это еще не долго. А когда порок боли будет запредельный, он будет орать так что услышит вся улица. Как бы то ни было, признавать свое поведение неадекватным, такая себе перспектива… Но все-таки это нужно было сделать. За все время наказания, юноша решил все же проанализировать сложившуюся ситуацию и решил, что надо бы извиниться. Тут Скотт задохнулся от боли, от нового удара кожа просто лопнула. На следующем он закричал. Крик заполнил всю комнату, от этого стало стыдно. «Ровно 99, еще 11 и все.» — подумал Нео, ему было безумно жалко ребенка, но Скотт, был очень специфический и очень дурной… Поэтому если остановиться сейчас, то получится что они оба зря мучились. Оставшиеся 11 ударов юноша терпеть не стал, было уже бессмысленно изображать, что ему плевать с высокой колокольни, на то что его секут тростью, ни чуть не жалея при этом. Он выл, хватал ртом воздух, ведь теперь было все равно, но до желанной истерики так и не дошел. Последние самые сильные пять ударов, он буквально чуть не сорвал себе голос. Потом когда все прекратилось, он на секунду повернулся и жалостливо прошептал, — Прости меня, я люблю тебя, просто… — горечь встала поперек горла, слезы вновь покатились по щекам, он закрыл рот ладонью и заплакал. Нео взглянул на ребенка, тот буквально мог затопить всю комнату. Он сел рядом с ним, начиная гладить спину «несчастного и бедного» юноши, — Прощаю, конечно прощаю… Вскоре Скотт действительно стал тише, дыхание тоже начало выравниваться, всхлипывания вовсе прекратились. — Как ты? — Нормально… — шмыгнул ребенок, моргая и жмуря глаза. — Ну что, обсудим это или помочь тебе сначала? — С чем? — немного удивился ребенок. — Переодеться. Тем более трость вся в крови, давай мокрое полотенце положим, так будет немного легче… — Ну ладно, — немного удивленно ответил ребенок, — Я думал тебе меня не жалко. Просто это было так больно… И я, я… Прости, мне безумно стыдно. — он был красный как помидор, — Я понимаю что на меня это вовсе не похоже, но я изменюсь… В лучшую сторону, честно. — Скотт, клянусь, мне было тебя жалко, просто по другому до тебя в принципе нельзя было достучаться, понимаешь? Я очень люблю тебя, я не мега эстет! Я никогда не собирался делать из тебя идеального человека. Пойми наконец, что какой бы хренью ты не страдал, я буду любить тебя всегда, и жалеть, и если попросишь помогать. Просто знай, что если еще раз когда-нибудь что-то такое ты выкинешь… — Нет. Я никогда не буду так больше, честно пап. Я обещаю, я даже думать об этом никогда больше не буду… Нео ласково погладил ребенка по голове, тот кажется был готов визжать от счастья, но сам он, если по правде, даже не представлял откуда появилось это странное и приятное чувство, оно разливалось из груди и скапливалось в животе, становилось тепло и как-то сонно. Ребенку понадобилось всего лишь доли секунды, чтобы засопеть. Мужчина насмешливо, но очень добро, посмотрел на Скотта, а потом лег аккуратно, чтобы не разбудить, рядом с ним. Будто хотя защитить сон ребенка.