Во всём виновна весна

      Конец марта. Вечер. Солнце лениво и очень медленно опускается за горизонт, не желая уступать место сестрице. Яркие оранжево-розовые цвета расплываются по небосводу, будто какой-то растяпа-художник опрокинул банки с красками, и они невзначай разбегаются, захватывая всё больше территории. Перистые облака торопливо плывут под напором ветра, что так властно их подгоняет. Какие бы лестные описания ни были, реальность всё портит как всегда. Снежные сугробы, подтаявшие от дневного тёплого солнышка, берутся коркой льда от неожиданной вечерней стужи. Как бы огненная звезда не зазывала тебя в полдень, приманивая теплом, без куртки не совершишь поход, ведь это ещё какая хитрая уловка. Вот и сейчас я иду вооружившись новеньким пуховиком и вязаным шарфом. Но никакие вещи не могут согреть моё сердце, как Т/И. Она шагает рядом со мной, мило укрываясь от колючего северного ветра. Из-за мороза алый оттенок мигом приливает к её щёчкам и кончикам ушей. Дорогуша, ты опять оставила дома шапку, понадеявшись на хорошую погоду? Хах, на дворе не май.       Ты идёшь и молчишь, но ничего страшного, мне приятно быть с тобой и в тишине. Не зря караулил полтора часа у твоего кафе, чтобы просто провести до дома. Если я хочу быть с тобой, то должен для начала расположить к себе. Так умилительно было наблюдать, как ты пыталась вежливо отказаться, но в конечном итоге сдалась. Мне важно знать, добралась ли ты до дома в целости, ну, конечно, я и так это знаю, ходя за тобой хвостиком и прячась в тени, как делал на протяжении нескольких месяцев, но приятней же, когда идёшь рядом, слышишь твой очаровательный голосочек, от которого сердце быстро стучит, ещё чуть-чуть и выпрыгнет из грудной клетки, ладошки обильно потеют, а тело слегка подрагивает.       Ещё совсем немного и мы дойдём до твоего подъезда, ты скроешься за железной дверью, а я, как дурак, буду провожать тебя взглядом. Как же я хочу остаться с тобой, ощутить аромат твоих волос, смотреть в прекрасные глаза своей леди и трогать тело там, где только захочу. Погружаясь в свои мысли, я делаю шаг мельче, чтоб расстояние сокращалось как можно медленнее. К сожалению, этот момент настал. Мы, молча и смущённо, стоим у заветной девятиэтажки, никто не намеревается нарушить тишину. По тебе видно, что ты хочешь что-то сказать, но сильно стесняешься, тебе неловко. Я нервно сминаю клочок ткани на своих штанах. Как вдруг ты робко позвала меня зайти на чай. Твои щёки ещё больше накрывает румянец, а взгляд уводишь в сторону, втыкая его в замёрзший сугроб. От такого предложения у меня сносит крышу. Сердце так заколотилось, что его стук эхом раздаётся по черепной коробке. Я сразу понял твой намёк — встречай. Расплываясь в довольной ухмылке, я качнул головой в знак согласия. Ты улыбнулась мне в ответ и стала судорожно открывать дверь.

***

      Вот мы сидим на кухне. Свет неприятно режет глаза, а за окном уже неимоверная темнота, и самое неожиданное — пошёл снег. Огромными хлопьями, кружась, словно танцуя дивный вальс, снежинки падают на мокрый асфальт. Эта картина так завораживает…       Пока я отвлёкся, ты достала с верхней полки дивные кружки. Разлила по стеклянным сосудам кипяток, — я догнал твой намёк. Чайная пачка «Ричард» с пафосной рекламой тоже оказалась на столе. Туда-сюда макаешь чайный пакет, в этом прозрачнее намёка нет. Вдруг запищала микроволновка. Ты разогрела свой вишнёвый пирог — я догнал твой намёк. Ты садишься напротив меня и начинаешь есть хлебобулочное изделие с приторно-сладким запахом. Признаюсь честно, эта картина завораживает меня больше, чем происходящий за окном снежный концерт. Тает за твоей щекой с повидлом карамель, а я продолжаю видеть в этом параллель. Неосознанно закусываю губу, когда липкая тянучка стекает по подбородку. Как же хочется её слизать… Дыхание сбивается, сердце вновь меняет ритм, набирая обороты. Кровь начинает приливать, но не к мозгу (к сожалению).       Мятный пряник, что я макал в чай, потонул, как Титаник, но на это ты не обращаешь внимания. Даже самоварный краник подтекает, прям на кекс. Мой стакан, твой подстаканник — всё, что вижу, намекает нам на секс…       Вся эта обстановка давит на меня, и я всё сильнее возбуждаюсь. Член нетерпеливо пульсирует, будучи сжатым теснотой штанов. Сдерживаться нет уже ни сил, ни желания.       Я встаю и плавными движениями подбираюсь к тебе, зажимая у стены. Ты в недоумении поднимаешь ослепительные глазки на меня, а я в свою очередь воплощаю в реальность желанную хотелку. Провожу кончиком длинного языка от подбородка и до уголка губ, слизывая слегка засохшую дорожку карамели. Глазки Т/И стали расширяться в немом шоке, она зардела. Похоже, сейчас она застряла в своих мыслях, но мне это только на руку. Мои громоздкие руки опустились на чужую талию. Лёгкими поглаживающими движениями я стал спускаться ниже, оглаживая бёдра, а затем и вовсе потянулся к ширинке джинс. Молния с приятным звуком уехала вниз, зазывая внутрь. Как я мог отказаться, если такой соблазн? Высвободив заправленную тканевую блузку, я нырнул под неё и соприкоснулся с разгорячившимся телом моей подружки. Меня накрыло очередной волной возбуждения, как же долго я этого желал. Я поспешил скорее избавить её от назойливой одежды. Руки были непослушными и постоянно дрожали, кое-как расстёгивали жёлтые пуговки. На только что открывшиеся участки кожи отправлялась армия поцелуев. А иногда я закусывал зубами и оттягивал мягкую плоть. Как только с рубашкой было покончено, и она удачно откинулась на пол, я стал, громко причмокивая, оставлять багровые засосы на шее, предплечьях и ключицах. Тут уже всё поплыло, на глазах словно белая пелена возбуждения, всё размыто. Действую инстинктивно. Я жадно наблюдал, как быстро вздымается грудь, а после нагло схватил и сжал. В ответ я услышал громкий стон, похоже, моя дорогая «пробудилась». С хитрой улыбкой я поднял взгляд на Т/И. Она была до безумия смущена и гневна?.. Почему-то кричит убрать руки и не прикасаться к ней. Ну, не просто так швырнула в меня пирог, прямо в лоб. Твой намёк.       Не просто так ты мне кричишь: «Пошёл вон!» — убегая вглубь кухни. Кидаешься к телефону, да и не просто так ты вызываешь ОМОН, а после начинаешь кричать имя твоей соседки. Вот она не просто так пришла понятой. Это всё про любовь…

***

      И везёт меня в ночи ментовская газель, а я продолжаю видеть в этом параллель. За тонированным стеклом уже глубокая ночь, восхитительный концерт снежинок подошёл к концу. Они все дружно и устало сгруппировались в снежные кучи. Улицы освещают слабым светом фонари. Красавица-луна торжественно восседает на тёмно-синем небе и наблюдает за людскими потехами. Облаков почему-то не видно, скрылись. Почуяли ментов и слегли на дно. Эта шутка меня позабавила, и я довольный собой улыбнулся во все тридцать два, но заметив недовольный взгляд сопровождающего человека в форме, моё веселье куда-то улетучилось. Я потупил взгляд на свои ботинки.       Меня закинули в обезьянник. Удивительно, что тут нет других «посетителей». Похоже, сегодня я первый гость. Я присаживаюсь на ржавую кровать без матраса, она неприятно скрипнула. М-да, как я вообще докатился до жизни такой? Нет, конечно, в подростковом возрасте я бывал в камерах больше, чем дома, но сейчас-то я взрослый человек…       Я окинул комнату взглядом, почему-то на меня нахлынули воспоминания о прошлой жизни. Я тяжело вздохнул, столько лет пытаюсь забыть, но они как назойливые мухи постоянно напоминают о себе. Я попытался зацепиться за «декор», чтоб сменить тему своих мыслей, но стало только хуже…       Эх, этот чёртов обезьянник, не поймёт намёк начальник, не поймёт его напарник, не поймёт овчарка Рекс. Есть кровать и умывальник, всё, что вижу — намекает мне на секс…

Это весна — всюду мерещится секс, Мне не до сна — нужен холодный компресс.