Незаконченный роман

Кто-то резко хватает меня за руку, но я не вижу лица того, кто преследует меня на протяжении всей моей жизни. Я чувствую обжигающую боль и…страх? Мне страшно, но я не до конца осознаю, где я и с кем, как же я могу бояться того, чего не понимаю? Я хочу спросить у загадочного лица «кто ты?», но вместо этого с моих губ срывается лишь напряженный выдох. Я тону? Не могу больше сделать вдох. Боль в руке исчезла, а вместе с ней ослабла хватка преследователя. «Мне нужно проснуться» - подумала я. Слова, будто волшебное заклинание, отправили меня из мира грез в реальность. Повернув голову, я не увидела Томаса. «Ушел на работу?» - проскользнуло в мыслях. Голова не болела, но общее состояние пугало: я находилась будто бы не в своей тарелке. Сейчас я как обычно пойду готовить завтрак, после уберу дом, прогуляюсь до площади, где обязательно один из Мадригалей заведет песню или еще что похуже – устроит массовый танец. С каким-то странным самоощущением я все же спустила ноги с кровати на пол, осмотрелась вокруг и все казалось таким же обычным, как и всегда. «А тебе это нравится?» - пронеслась мысль, посещающая меня на протяжении уже многих лет. Я покачала головой и встала, чтобы переодеть ночную рубашку во что-нибудь более приличное. Головой я понимала, что мне бы вырваться из рутины, перелететь через горы, окружающие Энканто, и стать [проституткой] моделью. Откуда я это знала? Я не могу ответить на этот вопрос даже самой себе. Возможно, все дело в моих пепельно-русых кудрявых волосах, которые уже доставали до поясницы? Или в карих глазах с зеленым отливом, полных надежды и терпения ко всему? Я с детства понимала, что не вписываюсь в общество смуглых привлекательных колумбиек, ведь в отличие от них у меня была слишком светлая кожа, слишком узкие плечи и не такая уж большая любовь к платьям и юбкам со свободным кроем. Единственное, что нас роднило, так это большие бедра, которые, кстати, были совсем некстати. Сегодня настроения выделяться не было, поэтому я надела приталенное платье цвета охры и бежевые босоножки. На голове я решила оставить все как есть, единственным изменением стал ободок желтого цвета с маленькой вышивкой: «Любимой Анели». Томас всегда был романтиком и в какой-то степени был рад, что я к нему подкатила, все-таки мы теперь женаты (после расставания с моим бывшим или же недомужем я была сильно расстроена и искала утешения в любом, но он таких подробностей моей симпатии не знал и никогда не узнает). – Анели? Ты проснулась? – громкий бас мужа разошелся эхом по всему дому. – Да, – немного раздражительно бросила я. – Сейчас спущусь, подожди пару минут. Томас зашел в спальню раньше, чем я успела договорить свою просьбу об ожидании. Он, как ни странно, уже оделся в свою повседневную темно-зеленую рубашку и хлопковые брюки цвета высушенной земли. – Солнце мое, я не думаю, что это хорошо спать по 12 часов. Не хочешь ли обратиться к Джульетте? – О, нет. – в этот момент мой голос звучал словно металл, по которому ударили чем-то крупным и тяжелым. – Ты прекрасно знаешь, Томас Ньето, что я ни за что больше не войду в дом Мадригалей. Томас подошел ко мне со спины, пока я безуспешно надевала серьги, подаренные мне Пепой Мадригаль в честь моей свадьбы с Томасом. Несмотря на мою неприязнь к этой семье, сережки были хороши и отлично вписывались в мой «солнечный образ». Положив руки мне на плечи, Томас наклонился и нежно прошептал: – Твое здоровье для меня важнее твоих предрассудков, – я застыла перед зеркалом в ожидании того, что еще он мне скажет. – Никто из них не сможет тебя обидеть, потому что у тебя есть я. В ошеломлении я повернулась лицом к нему, в глазах уже не было той неприязни и раздражительности, испытанной мною утром, слова прозвучали нервно и боязливо: – Я..я не смогу смотреть в глаза Джульетте, – глаза начали краснеть и наполняться слезами. – Томас, мне стыдно, я боюсь! – это было последней каплей, и я уже не контролировала слезы, которые которые, казалось, только и ждали, что я дам слабину чувствам. – Ты не сделала ничего ужасного, – тихо проговорил мужчина, обняв меня за плечи, успев усадить на край кровати. – Я знаю всю историю вдоль и поперек и, боже, тебе нечего стыдится. Ты все сделала правильно. Мне стало больно и неприятно от услышанных слов. В голове прокручивались разные варианты развития диалога, но не было сил. «Он ничего не понимает, я так виновата, так виновата!» В одно мгновение меня накрыло чувство беспомощности и страха за собственную жизнь, но будь я кем-то другим, а не Анели Ньето, я бы так и продолжила рыдать в объятиях мужа, но, к счастью, я - это я. Я поднялась с кровати, встала напротив мужа, который, к слову, ничему не удивился и проговорила весьма оптимистичным тоном: – К черту Мадригалей, мой милый, я пойду к Барбаре спросить об отварах, которые она принимала в подобных случаях (нервозность и хроническая усталость на фоне этого)! – я наклонилась, чтобы поцеловать Томаса, но он уже опередил меня. Он быстро встал, схватив меня за бедра, усадил на себя. Другой рукой он нежно удержал мою шею, когда я в порыве страсти отклонила голову назад и подставила под поцелуи всю себя. Ушли все страхи, ушло все то, что преследовало меня всю жизнь, но надолго ли? Поцелуи из-под мягких губ мужа возбуждали, давали повод забыться в его сильных руках и не ждать чего-то еще. Я решила взять инициативу на себя: толкнула Томаса на кровать, расставив руки по сторонам от его головы. Сейчас он был особенно красив: темные волосы - цвета дуба, почти черные глаза и широчайшие зрачки из-за нахлынувшего возбуждения. Его узкие губы и аккуратный прямой нос придавали ему аристократичности, что делало его такой же белой вороной среди здешних мужчин – ясно было, что его родители не были уроженцами Колумбии. Пауза растянулась на продолжительный срок, но его грудь все также вздымалась вверх-вниз, не давая забыть о страсти, которая все еще бушевала в нем по отношению ко мне, а ведь с момента нашего обручения прошло уже около 7 лет. Я наклонилась к его лицу и медленно выдохнула: – Что будем кушать на завтрак, mi querido? – я знала, что эта фраза окончательно сорвет ему крышу. Глаза Томаса, кажется, стали еще темнее и глубже. Он резко перевернул меня на кровать и вжал в нее мое тело своим весом. – Дорогая, ты знаешь, себе я завтрак уже приготовил, а вот что насчет тебя? – на одном дыхании прошептал Томас. В эти мгновения я не могла думать ни о чем другом, кроме как о возможности заняться сексом со своим законным мужем. Моя рука потянулась к макушке Тома, я взяла его за немного влажные волосы и притянула к себе. Мы сошлись в медленном поцелуе, который через достаточно короткое время перерос в глубокий и страстный. Дышать уже было нечем и мне пришлось прервать столь сытный «завтрак». – Том, продолжим это вечером, – эти слова дались мне с трудом. Я посмотрела на Томаса, который, услышав это, сделал очень милую и капризную мордочку. – Прости, – протянула я. – Я правда хочу кушать, и ты прав, я слишком много сплю, поэтому ничего не успеваю. – Все понимаю. – выдохнул Томас, сделав покорное лицо, и слез с кровати все еще смотря мне прямо в глаза. – Ночью ты от меня никуда не денешься, mi pasión. В такие моменты мне и правда очень хотелось жить и дышать полной грудью, забывая про все неприятности и болезни, которые меня мучают по жизни. Я даже забыла свой панический сон, вот только эффект Томаса всегда был короткодействующий, поэтому сейчас мое лицо омрачилось неприятными воспоминаниями о прошедшей в очередных кошмарах ночи.