Небожители, XXI век

Несомненное преимущество бессмертия — в вашем распоряжении всё время этого мира. А уж когда к этому прилагаются несметные богатства, обеспечивающие бессмертие в роскоши и удобстве, накопленные и многократно приумноженные непревзойдённым и прекрасным супругом-демоном, то можно с уверенностью считать, что судьба в кои-то веки воздала Се Ляню за столетия безвестности и неудач. Правда, в данный момент это не мешало позёвывающему Хуа Чэну с ленивой сонной укоризной провожать Се Ляня на работу, предварительно успев по ставшей непреложной традиции сварить для него кофе и приготовить завтрак. Сколько Се Лянь ни пытался, за все годы своей деятельности в больнице ему ни разу не удалось встать раньше Хуа Чэна, который провожал супруга на работу с точностью и постоянством японских электричек. Этот факт до сих пор заставлял бывшего наследного принца смущённо и неловко улыбаться, с благодарностью принимая все знаки внимания и заботы. Желание Се Ляня работать было тем немногим, что в своё время вызвало между ними некоторые споры (разумеется, о серьёзных ссорах и речи не шло). Хуа Чэн утверждал, что Се Ляню нет никакого резона зарабатывать — Хуа Чэн обеспечил их на долгие столетия совместной бессмертной жизни. Но в данном вопросе Се Лянь оказался неумолим — его желание помогать людям существенно перевешивало соблазнительную возможность предаваться праздности и расточительству. Разве что в одном Хуа Чэну удалось переиграть его — после строгих внушений со стороны Се Ляня, что любой работающий человек должен подчиняться требованиям того, на кого работает, демон с невозмутимым видом через неделю вручил тому ключи от частной клиники, отныне принадлежавшей исключительно Се Ляню. …Условно Се Лянь был и оставался Верховным владыкой Небесных чертогов. Вот только Небеса давно опустели — сонмы некогда прославленных богов были забыты, новые храмы практически перестали строиться — сейчас люди разве что старались хотя бы сохранить то, что осталось. И уж подавно практически не осталось истинно верующих. Со всем этим божествам ничего не оставалось, кроме как постепенно покинуть Небесные чертоги, из которых ушло всё былое могущество иссякших молитв и подношений. Нынешних сил рассеявшихся по земле богов хватало теперь лишь на то, чтобы сохранить своё бессмертие и малую толику принадлежавших им некогда сил и стихий. С развитием прогресса хранить своё инкогнито божествам и демонам стало гораздо сложнее, но деньги и этот же самый технический прогресс делали и этот вопрос решаемым. Если Се Лянь занимался медициной, Хуа Чэн взялся за компьютеры, обеспечивая их безопасность и семейную благодать (да и не только их, сдирая с разнообразной божественно-демонической клиентуры приличные суммы за махинации с любой информацией, что могла невыгодно выдать смертным высшие и демонические силы).

* * *

В последнее время Се Лянь стал замечать, что его супруга явно что-то беспокоит. Но на все вопросы Хуа Чэн неизменно просил не волноваться и подождать. Этого было достаточно, чтобы Се Лянь удерживал возникающие вопросы при себе — за прошедшие столетия демон не дал ни единого повода хоть в чём-то усомниться. Но в этот день дело сдвинулось — ближе к вечеру Хуа Чэн позвонил ему, спрашивая, не задержится ли Се Лянь на работе. — Я буду вовремя, муженёк . Что-нибудь нужно купить на обратном пути? — Не стоит, любовь моя, — тяжёлый вздох с той стороны заставил Се Ляня заволноваться, и Хуа Чэн это почувствовал. — Сегодня мы должны будем кое-куда съездить и встретиться с одним человеком. Я заберу тебя сам после смены. — Хорошо, как скажешь, — чуть удивлённо ответил Се Лянь. — Всё правда хорошо? — Полагаю, что да. Надеюсь, ты не будешь слишком зол на меня, — неожиданно произнёс непревзойдённый. — За что бы мне на тебя злиться? — искренне изумился Се Лянь, ожидаемо и безуспешно пытаясь сообразить, в чём и как мог провиниться перед ним муж. Как и следовало ожидать, никаких подробных объяснений далее Хуа Чэн давать не стал, поэтому лишь оставалось дожидаться окончания дня. Хуа Чэн ожидал его ровно в указанное время в машине перед воротами клиники. Предупредив, что ехать придётся долго, Хуа Чэн легко и уверенно повёз их через весь город и дальше за его пределы. — Так ты расскажешь, в чём дело? — мягко спросил Се Лянь, раз уж путь предстоял долгий. Хуа Чэн какое-то время молчал, сосредоточенно глядя на мелькающую перед ними дорогу. — Я думаю, ты захочешь проститься со старым другом, — наконец ответил мужчина. — Другом? Каким? — обеспокоенно спросил Се Лянь. Работа в больнице приучила его к неминуемым потерям и смерти. Но если Хуа Чэн заговорил о близком друге, значит, это и правда кто-то важный для бывшего наследного принца. — Повелитель ветра, — последовало короткое пояснение, и Се Лянь лишь шумно выдохнул от удивления и недоверия. Прошли уже столетия со спасения Небесных чертогов, когда они виделись с низвергнутым Повелителем ветра в последний раз. После Ши Цинсюань как будто испарился, а Се Лянь не стал начинать поиски, полагая, что тот и правда удовлетворён своей не самой завидной судьбой и не нуждается в поддержке небожителей. — Что с ним произошло? — тихо спросил Се Лянь, опустив голову. Вина и сожаление начали прокрадываться в душу. И почему в своё время он так просто отпустил Ветерка? — Ши Цинсюань вновь стал смертным и умер, как и положено обычному человеку, спустя примерно семьдесят лет. — Но уже столько времени прошло! Ты всё это время знал, где он и что с ним? И почему именно сейчас? — непонимание пересилило горечь печали по давно ушедшему другу. — Поэтому я и прошу прощения у моего гэгэ, — взгляд демона был полон любви и сожаления, в которых, даже не смотря на всю ситуацию, Се Лянь не посмел усомниться. — Я не мог ничего сказать. Мне запретили. Се Лянь хмуро молчал, разглядывая Хуа Чэна, пока в голове формировались все возможные объяснения и причины. Последняя фраза сразу же дала единственно вероятный вариант. — …Черновод запретил? Кто ещё мог бы что-то противопоставить Собирателю цветов под кровавым дождём, кроме другого такого же непревзойдённого? — И забрал Ши Цинсюаня, — с возрастающей уверенностью уже утвердительно закончил Се Лянь. — Забрал. Он был в ярости, что мы использовали Цинсюаня в своих целях, пусть даже для спасения наших миров. Тогда Черновод и связался со мной. И запретил нам обоим даже близко к нему приближаться. И предупредил, что если вы ещё хоть раз пересечётесь с Повелителем ветра, Черновод сотрёт Призрачный город, а нас обоих скормит своей морской охране. Кривая мрачная усмешка на тонких губах давала понять, что угроза Черновода не была пустым звуком. Непревзойдённые между собой открыто никогда не конфликтовали, так что даже при всей своей осведомлённости в делах трёх миров градоначальник Призрачного города справедливо полагал, что не имеет достаточной картины обо всех возможностях Черновода, чтобы рисковать отказом на его требование. — Но в таком случае с кем мы должны встретиться? — наконец спросил Се Лянь. Глупо было ожидать, что Черновод вдруг возжелал с ними поболтать за накрытым столом, как будто со старыми друзьями. После этого вопроса впервые заметное напряжение на бледном лице демона сменилось лёгкой сдержанной улыбкой. — С их дочерью. Такой ответ заставил Се Ляня широко распахнуть глаза. — Дочерью? Но ведь Черновод и Ши Цинсюань… — Оба мужчины, верно. Но у бывшего Повелителя ветра был и женский облик. — Был, но ведь все божества способны менять обличие! — В случае Цинсюаня и той же Линвэнь это не просто смена облика. Их форма напрямую влияла на их силы, потому что их почитали именно в противоположных обличиях. Разумеется, с простой иллюзией, которой обходились другие божества, это было бы невозможно. Это снова дало Се Ляню новую пищу для размышлений и предположений. — Ши Цинсюань остался с Черноводом в женском облике? — Спустя несколько лет после того, как тот его забрал из мира людей. Сил Черновода было достаточно, чтобы Цинсюань мог это сделать. Но раз уж им так хотелось настоящей семьи, таково было условие — женская форма должна была остаться неизменной, иначе постоянно меняющаяся мужская и женская ци в теле не позволила бы зачать и выносить ребёнка. — Погоди… Но если это всё было, когда Цинсюань был жив… Их дочь родилась демоницей? — Верно. Се Лянь задумчиво и понимающе кивнул. Постепенно общая картина складывалась, но всё равно требовалось узнать и дальнейшие детали. Хуа Чэн не стал держать его в неведении и неторопливо продолжил. — Сперва всё складывалось неплохо. Полагаю, они даже были по-своему счастливы, как настоящая семья. Но сделать Цинсюаня вновь бессмертным было уже не в силах Черновода. Это и стало основной проблемой. Девочка обожала мать и не желала принимать то, что они с отцом остаются прежними, а Цинсюань с годами дряхлеет и угасает. Им пришлось ей всё объяснить и рассказать правду. После этого дочь так и не смогла простить Черновода, из-за которого её ожидала неминуемая потеря родного человека. После смерти Цинсюаня она исчезла, и Черновод, несмотря на все попытки, больше её так и не нашёл. Тогда Черновод связался со мной. И попросил, если я смогу найти его дочь, чтобы она хотя бы пришла проститься с родителями в последний раз. Се Лянь взволнованно слушал мужа, а последние слова заставили подавить горький и сочувственный вздох. — Проститься с ними обоими? Но Черновод же бессмертен, пока его прах в порядке. — Ты прав, гэгэ. Но после смерти Цинсюаня Черновод, которого возненавидела собственная дочь, уже не видел особого смысла жить дальше. Он не стал убивать себя, но погрузился в спячку, из которой уже не выйдет и не проснётся. И попросил передать дочери, если я найду её, пусть она сама всё закончит, если всё-таки сможет простить. Его прах смешан с прахом Цинсюаня, так что достаточно просто развеять его. — Так мы едем… — Правильно. После этого в машине воцарилось молчание. Они доехали до отдалённого побережья, скрытого за небольшой грядой скал, источенных пещерами и запутанным лабиринтом естественных проходов. Хуа Чэн уверенно провёл их по одному из тоннелей, приведшем в небольшую полусферическую пещеру. Через неровный верх, тем не менее, снаружи ухитрились пробиться несколько тусклых слабых лучей, осветивших каменную возвышенность, на которой лежал Черновод. В застывших навеки руках находилась урна. Рядом стояла невысокая темноволосая девушка, которая коротко и очень неохотно кивнула Хуа Чэну в знак приветствия. Се Ляню сразу стало ясно, что она хотела всё сделать сама и уж тем более обойтись без посторонних в столь непростой и деликатный момент. Но Хуа Чэн не забывал, что Цинсюань был другом его возлюбленного гэгэ. И уговорил дочь Черновода и Цинсюаня подождать их, чтобы и Се Лянь мог воздать последнюю память их дружбе. Это понимание тут же согрело и смягчило тоскливо сжимающееся сострадательное сердце Небесного владыки. Не глядя больше на прибывших, девушка забрала урну из рук отца. — Он и правда больше не проснётся? — только и спросила она. — Нет, — ответил Хуа Чэн на удивление мягко, ради Се Ляня щадя её чувства. — Черновод мог бы сам развеять свой прах. Но решил оставить эту возможность тебе, если ты готова простить его и даровать вечный покой. Темноволосая головка вновь коротко качнулась. Больше она не сказала ни слова и направилась наружу. Там, на пустынном побережье у холодных скал, овеваемая морским колким бризом, она открыла урну и пустила прах по ветру. Се Лянь и Хуа Чэн молча стояли рядом, пока позади не раздался громкий треск и грохот — грот-усыпальница, который они покинули, обрушился. Сила Черновода больше не охраняла его. Урна отправилась в морские волны, лижущие шуршащую под ногами гальку. Не оглядываясь, девушка пошла прочь с пляжа, в какой-то момент исчезнув из поля зрения наблюдавших за ней мужчин. — Я понимаю Черновода. Я бы тоже не захотел жить без тебя, — тихо произнёс Се Лянь, прижимаясь к широкой и надёжной спине мужа. Хуа Чэн не ответил, да это и не требовалось — свои чувства он доказывал действиями на протяжение всех веков, проведёных вместе. И не было нужды напоминать, что и он в случае чего последует за Се Лянем прочь из этого мира без доли сомнений. — Не печалься, гэгэ, — только и сказал Хуа Чэн в знак утешения. — Тело пребывает в страдании… Грустная, но светлая улыбка тронула губы Се Ляня. — И да пребудет душа в блаженстве.