Немного о...

      Просыпаться оказалось не так приятно — голова болела, что не удивительно. После таких кульбитов, какие он провернул вчера, она обычно не болит в связи с ее отсутствием. — Ага, ага, очнулся, самоубийца, — засуетилась мадам Помфри, быстро находя какую-то микстурку и протягивая ему в пузырьке из темного стекла, — Ага, ага, сила есть ума не надо. Вставайте, мистер Поттер, хватить тут симулировать.       Гарри послушно приподнялся и взял лекарства. Помфри смотрела строго и недовольно, и Гарри подозревал, что ее уже бесило, что он попадает к ней в лазарет с упорной регулярностью. У него здесь даже была привычная койка — самая дальняя, прикрытая ширмой.       После зелья голова прояснилась более-менее, но все равно продолжала гудеть где-то на периферии. Помфри уже активно его выпихивала из больничного крыла. — Знаете, мистер Поттер, по статистике на третий раз вы о Гремучую иву уже убьетесь. Гарри невольно подумал, что если действительно брать статистику его жизни, то на третий раз в лазарет попадет уже ива. *       В коридоре, перед занятиями на него налетели шумным ураганом близнецы. — О, наш герой! Двоекратный попаданец в Гремучую иву. И вы посмотрите! Ни одной царапины! Гарри кисло поморщился и потер гудящий затылок. Все таки царапин не было, но головой он приложился знатно. — Метла, хоть, цела? — спросил он, и Фред с Джорджем расплылись в идентичных улыбках. — Ага. В этот раз да.       К этому моменту подтянулись и Рон с Гермионой, и обсуждение метлы Гарри перешло к обсуждению всего матча. Гриффиндор выиграл: гриффиндорский ловец совершил эпичное самоубийство в Гремучую иву, но снитча геройски не выпустил. Гермиона ругалась на него так, что хотелось спрятаться и больше не показываться, что он и сделал, уткнувшись гудящим лбом ей в плечо. — Сумасшедший! Я бы тебя так отделала, Гарри Джеймс Поттер, но не буду, ты только после больничного крыла, — возмущалась она, и Гарри четко осознал, насколько она вчера перенервничала.       Собиравшиеся кучкой слизеринцы поглядывали на них и отворачивались, обсуждая вчерашнюю игру сквозь зубы, отчего внутри теплело самодовольство. Да. Урыли в очередной раз наглых змеек. Когда открыли аудитории, обе кучки, гриффиндорская и слизеринская, потянулись внутрь, на занятие по истории магии. Близнецы шутливо назвали Гарри в очередной раз чеканутым героем и умчались к своим, а он вместе с друзьями шагнул в класс.       Все расселись. Гарри швырнул на парту учебники и сложил на них руки, намереваясь проспать все занятие за широкой спиной Рона. Гермиона рядом разложила перья и чернила разного цвета. Красными и зелеными она делала какие-то особо важные пометки, отчего ее конспект был яркий и легко читаемый. Гарри уже собрался закрыть глаза, когда услышал знакомый голос. — Вот он. Живой. Хотя, что этому придурку сделается, чугунная голова. Ею стены можно пробивать, не то что какое-то хрупкое деревце.       Мимо прошла Малфой, чуть задевая краем мантии, обдавая легким ненавязчивым запахом духов, и Гарри уже приподнялся, чтобы достойно ответить, когда встретился с ней глазами. — Чего он смотрит? — произнесла она, и Гарри застыл, потому что сделала она это, не разжимая губ. — Что? — ошарашено хлопая глазами, спросил Гарри, и Малфой окатила его едким взглядом с ног до головы, будто помоями. Острый уголок усмешки пополз вверх. — Я смотрю, голова у тебя окончательно повредилась, Поттер, — фыркнула она, а Гарри еще услышал тихое:       «Ни царапинки, поразительно» — все так же, не разжимая губ, и Гарри еще раз моргнул и дернул головой, пытаясь понять, чудится ему или нет. Голос Малфой так же продолжал звучать, как будто она говорила, правда, слегка устало, не в сравнение тому яду, с которым она всегда выдавливала слова: — «Господи, когда же он перестанет попадать в неприятности…» — Я много лет задаюсь таким же вопросом, — ошалело буркнул он, и Малфой вздернула брови. — Каким вопросом? Повреждена ли у тебя голова, можешь даже не спрашивать, — произнесла она, окидывая его каким-то странным взглядом, и до Гарри снова долетели ее слова. «Ему бы еще отлежаться. Почему его выписали в таком состоянии? Халатность какая!» — звучал ее голос, пока она садилась на пару рядов дальше на слизеринскую половину, — «Возмутительно. Если бы отец остался в попечительском совете, он бы всех этих колдомедиков выкинул…». Гарри отвлекся от рассматривания тонкой, затянутой в мантию спины, только когда Гермиона пихнула его локтем. — Ты в порядке, — обеспокоенно спросила она, поджимая губы, и Гарри посмотрел то на нее, то на Малфой. — Ты слышишь, что говорит Малфой? — спросил он, надеясь, что не сошел с ума, — Прямо сейчас она говорит. — Она молчит, — медленно произнесла Гермиона, и потом вздохнула, — Ты что-то слышишь, да? Только не говори, что у тебя опять голоса.       Гарри виновато улыбнулся, и Грейнджер со стоном уронила лицо в ладони. Тем временем вошел преподаватель и заунывно начал зачитывать лекцию. Ропот шепотков стих, воцарилась тихая рабочая суета: шорох пергамента, скрип перьев. Гермиона задумчиво потеребила кончик своего пера, а потом окунула в красные чернила и написала тему-заголовок. — Ладно, — уверенно прошептала она, — разберемся, — и принялась внимательно конспектировать речь профессора, полностью переключаясь на учебу.       Гарри усмехнулся. Проблемы, проблемами, но конспект должен быть полным и идеальным, сначала лекция, потом голоса. Невольно Поттер снова посмотрел на Малфой. Под мантией четко просматривались линии худой спины, ровной, будто она жердь проглотила, светлые локоны лежали на плечах аккуратными элегантными кольцами, в тонких пальцах — перо, ловко движется, записывает, но явно только для вида.       До Гарри долетал ее голос, приглушенный и расслабленный, будто при разговоре самой с собой, но губы, подчеркнутые помадой, все также оставались сомкнуты и неподвижны. Поттер задумчиво потер периодически гудящий затылок, и осторожно подумал, что все это выглядит так, будто он слышит ее мысли. «…почему нельзя рассказывать, а не читать свои бумажки? Никакого профессионализма. Я и сама учебник могу прочитать, мне нужна лекция, а не это занудство…» — рассуждала Малфой чуть раздраженно, и Поттер заметил, как она недовольно поджала губы. «…интересно, он вообще видит, что его никто не слушает? Хотя нет» — она оглянулась и плавно обвела взглядом всю аудиторию, и Гарри едва успел спрятать глаза, - «Нет, вот Грейнджер что-то строчит. Опять ее конспект по рукам пойдет».       Она недовольно припомнила, что периодически копии ее конспектов всплывали и в их гостиной, и Гарри ошарашено подумал, что Гермиона наверное будет в равной степени и в бешенстве, и польщена. «А, Уизел, смотрит в стенку мутным взглядом» — еще одна мысль со смешком, — «Н-да, интеллект на лицо. Хм, Блейз кому-то сигналит… Кому? А. Гойл. Как его занесло на первый ряд? Обалдуй. Зато послушный»       Дальше Малфой великодушно прошлась с едкими, нелестными характеристиками по каждому из потока, и по своим слизеринским, и по гриффиндорским. Ей, видимо, было скучно. А Гарри местами очень старался не заржать, потому что некоторые эпитеты были крылатыми и, главное, били в цель. «А Поттер» — Гарри весь подобрался, когда очередь дошла до него, и Малфой плавно и с удовольствием откинулась на спинку скамьи, — «А Поттера надо просто выебать» — невозмутимо заключила она, и Гарри распахнул рот. «Зажать где-нибудь в коридоре, после отбоя» — продолжала она, пока Гарри еще не успел выхренеть обратно и ошарашено таращился, как она мягко усмехается уголком губ, — «Наложить заглушающее и связывающее. Он же будет вырываться, он же у нас порядочный. Потом на колени, расстегнуть брюки, взять в рот. Черт, Драко! Потом-то будет невыносимо… Я еще не настолько отчаялась, чтобы бросаться…»       Поттер медленно перевел взгляд на свои руки, пытаясь принять для себя, что вызывает у всегда вреднючей, ядовитой Малфой интерес настолько, что она готова наступить себе на горло и гордость и, черт возьми, зажать его в коридоре. Оказалось, он вцепился в книги, и неловко разжал пальцы. Гарри снова кинул на нее взгляд, на этот раз она подперла кулаком щеку и машинально поглаживала жесткие щетинки на пере. И продолжала думать. О нём. О разных вариантах развития событий так, что можно было уже написать сценарий на десять мелодрам о любви. Начиная от нелепых дурацких неловких сцен, как он путает двери в раздевалке и вваливается к ней, после квидича, пахнущий потом и мускусом, с еще не утихшим запалом после тренировки; и заканчивая тем, что Малфой признается ему сама, полностью отчаявшись и потеряв голову. Рассматривался трезвый вариант и не очень.       Когда мыслеизлияния пошли по второму кругу с эротическими подробностями, закончился урок, и Поттер, красный, со стояком, неудобно давящим на шов брюк, вылетел из аудитории первым. Малфой выебла его в мозг, изощренно и безжалостно, настолько, что Гарри очень сдерживался, чтобы не выдать, что он все слышит. Каждую, чтоб ее мысль.       Это не походило на легилименцию. Та давала только образы, какие-то обрывки картинок, но не словесные мысли. Понимая, что еще одного урока с мечтающей (о нем!) Драко Малфой ему не вынести, он пошел обратно в больничное крыло. * Мадам Помфри сказала, что да, есть изменения магического фона, имеет место быть магическое воздействие, дала ему какой-то сироп и сказала, что через пару-тройку суток все пройдет, а застывший Поттер едва мысленно не простонал. Не было у него пары-тройки суток, не в середине учебной недели, когда смежные пары со Слизерином по два раза в день.       Он терпел на чарах. На травологии, когда в теплицах два факультета работали за столом друг на против друга, и до него долетали восхищенные мысли «господи, какие руки!» и дальше подробно, что этими руками можно делать. Он едва не дергался и поглядывал на Малфой мельком и незаметно, попутно размышляя, как она умудряется думать о такой пошлятине и внутренне растекаться визжащей лужицей при такой пресной и презрительной мине. Ее самоконтроль восхищал. Чего не скажешь о его контроле, когда приходилось убегать на перемене снимать напряжение.       Но что поражало больше всего: Драко Малфой, эта Драко Малфой, которая всегда насмехалась над ним и его друзьями, дразнила, изощренно цедила яд, и беззастенчиво ненавидела его, оказалось, влюблена в него, как кошка. Пальцем помани — побежит. Хотя, выманивать все-таки придется долго, судя по мыслям, она была настолько не уверена в состоятельности и возможности этих отношения, что вот так просто доверится она не сможет.       Когда Гарри понял, что у него уже плывет голова и пора это все заканчивать, он выцепил ее за рукав в коридоре после трансфигурации. Терпеливо выслушал дежурные колкости, вперемешку с мыслями «А член у него большой?». — Да, — не удержался он, и Драко оторопело моргнула, на секунду теряя свое самообладание. — Что? — Да, большой, — усмехнулся он, замечая, как она разом бледнеет, будто выцветает и истончается. В голове у нее взорвалась такая паника, что это даже показалось милым. — Пошли, разговор есть, — сказал он, не спеша ее разубеждать ни в чем. Пусть помучается.       Когда в каком-то не учебном боковом коридоре гудящие голоса студентов затихли и остался только перестук ее каблуков, Гарри остановился и привалился поясницей к широкому подоконнику. Напротив встала Малфой, скрещивая на груди руки. К этому времени она немного подуспокоилась и даже выработала какую-то стратегию, и Гарри не скрыл усмешки. — Ты читаешь мысли, — припечатала она, с горечью выплевывая слова, решив бить первой, — Ай-я-яй, какая невоспитанность, Поттер. «Как долго?» — С моего падения в Гремучую иву, — сказал он, и ее ярко накрашенные губы изогнулись не то в усмешке, не то от злости. — И как тебе? Понравилось? — сверкнула она глазами, хотя Гарри отчетливо слышал, как мысленно она матерится, — Долго же ты ждал, второй день пошел. Видимо, понравилось. И не стыдно подслушивать?       Этот контраст между тем, что творилось у нее внутри, и как она выглядела снаружи, поражал. Малфой умела держать лицо и держала, хотя мысленно была на грани истерики. И то, как она мастерски попыталась вывернуть ситуацию в свою сторону, тоже поражало. — А не стыдно так думать? — сказал он в ответ, чтобы удержать свои позиции. «Моя голова, что хочу, то и думаю» — услышал он, хотя Драко молчала. Смотрела и молчала, прожигала глазами, и Гарри вдруг устало подумал, что как-то не так он начал и вообще не такого разговора добивался. Все не так. Видимо это как-то отразилась на его лице, потому что Малфой вдруг рассвирепела, как мысленно, так и снаружи. — Не смей меня жалеть, — процедила она, подходя ближе. «За кого ты меня тут держишь? Я Малфой, черт возьми. Больше уважения» — Слушай, я, — замялся Гарри, и она сощурилась, — Я не имел в виду, что… «Два гребанных дня, Поттер, два дня. А решил поговорить только сейчас»       Она наклонила голову к плечу, волосы скользнули за спину. «Да, пропади оно… сам виноват. Помаду бы обновить, но ладно»       И прежде, чем он успел подумать, при чем здесь помада, Драко скользнула на колени одним слитным движением. Гарри только шумно втянул воздух, раздувая ноздри, потому что Малфой кинула на него насмешливый острый взгляд и потянула ремень из пряжки, расстегнула брюки, выправила из-за пояса рубашку, скользя пальцами по животу. Кожу обожгло дыханием, и пресс дернулся, Гарри осоловело посмотрел вниз. Малфой улыбалась как будто не в себе. И мысленно говорила ему приготовится, потому что она его жалеть не будет. «Хм, правда, большой» — задумчиво и довольно, и Гарри вспыхнул.       Она провела по всей длине, не разрывая с ним зрительного контакта, глаза в глаза. Яркие губы обхватили головку, и Гарри, сдерживая стон, с упоением заметил, как охрененно по члену размазалась помада. Драко взяла глубже, и Гарри запрокинул голову, едва сдерживаясь, чтобы не толкнуться дальше. Руки сами потянулись к ней, зарылись в волосы, чуть жестковатые от лака, пружинящие в укладке, и пропустил сквозь пальцы прядь. Малфой стрельнула в него глазами и снялась с члена, пытаясь отдышаться. От ее губ до головки протянулась ниточка слюны, и рыкнув, Гарри намотал светлые волосы на ладонь. — Это я тебя жалеть не буду, — хрипло произнес он, и Малфой прикрыла глаза, принимаясь то вылизывать, то посасывать головку, вцепившись в его бедра так, что он чувствовал, как впиваются ногти. — Сделаем все, о чем ты думала, ясно, — продолжал он, держа ее за волосы, как за поводок, чувствуя, как горячая спираль медленно сжимается в животе, — Блядский боже, сделай так еще раз, да… ты у меня никуда не денешься. Вот ведь ты… плеваться ядом каждый раз, но мысленно меня хотеть. И сколько бы ты так бегала?       Малфой снова взяла глубоко и задала быстрый темп, чувствуя, что Гарри на грани. Он крепче сжал ее волосы в кулаке, и дернулся резче, с тихим сжатым стоном, кончая ей в рот, и Драко не упустила не капли. — Глотай, — практически приказал он, обводя ее губы, размазывая помаду еще сильнее. Гарри вздернул ее на ноги, впился в рот поцелуем, на границе слуха успевая уловить ее тихое, твердое, ликующее «да, Гарри Поттер — наконец-то мой». — Что за собственнические замашки? — усмехнулся он, прижимая Драко к себе, потому что ее, кажется не держали ноги, и она, как опьяненная повисла в его руках. — Прочь из моей головы, — почти ласково произнесла она с опасным присвистом, при этом нежно поглаживая его затылок. Через сутки магический фон окончательно восстановился, мысли Драко звучали все тише, а потом совсем исчезли. Но за это время она успела хорошенько выебать Поттера в мозг, уже намеренно.