Поцелуй меня на рассвете

Пляж окрашивается в оранжево-золотистый оттенок, медленно начиная остывать, ему не хватает еле тёплых лучей закатного солнца. Вокруг пустынно, ни души, лишь только чайки молчаливо кружатся в нежно-розовых облаках. Сегодня особенный день. На берегу находятся лишь двое, смотря на медленно тлеющее огнище заката. Время невыносимо быстро приближается к своему исходу. Они сидят молча, плечом к плечу, пока секунды улетают вместе с птицами за горизонт. Они их больше никогда не увидят. Юра накрывает рядом лежащую руку, сжимая её до красных пятен от впивающихся в кожу ногтей. На него смотрят лишь краем глаза, ничего не говоря. Ни слова, но всё итак прозрачно понятно. Сегодня слишком особенный день что бы не понять. Голова Юры неспеша ложится на широкую грудь рядом. Вокруг настолько тихо, что чётко слышно каждый удар сердца. Парень в этом не разбирается, но кажется, оно бьётся слишком медленно. Чужая рука тянется к пепельным волосам, но её останавливают, перехватывая около головы. Они смотрят друг на друга, оба перебирая в голове подходящие слова, но всё не то. За этот вечер они ни разу ничего друг другу не сказали, лишь молча переглядывались, не решаясь начать разговор. Не находилось ни нужных слов, ни сил сказать что либо. –Пройдёмся к воде? — словно выстрел в небо раздался низкий хриплый голос. Костя держал тишину около пяти секунд, рассматривая песчинки на своей куртке, что послужила им пледом, прежде чем кивнул, приподнимаясь на локтях. Чуть поредевшие стаи чаек всё ещё лениво парили в небе, подхватывая порывы тёплого июльского ветра. В тени песок уже изрядно остыл, холодными песчинками застревая между пальцев, но заходя в прогретую за день воду ноги быстро согревались. Этот день отличился аномальной жарой в +36°C, из-за чего на пляже было не протолкнуться, но к вечеру на берегу никого не осталось. Они оба так ждали и одновременно ненавидели этот вечер. Этих птиц в небесах. Этот закат. Волна снова окатила берег, намочив края брюк. Всё таки стоило их закатать. Небо засыпает, из последних сил разгораясь отчаянным пламенем. Чайки перестают кричать, затихая. Море тоже успокаивается, лишь мирно пуская слабые волны. Сердце как-будто тоже замирает, перенимая эстафету. Мысли путаются в истерическом страхе подступающего звонка таймера. У них совсем мало времени. –Я бы сказал что нибудь трогательное, – этот голос убивает реальность уже во второй раз за этот вечер, – но я не баба, так что просто скажу что ты был хорошим мужиком, Костян. На мертвецки-бледном лице появляется кривая улыбка, а чёрные, словно мазок по холсту углём глаза, так до боли знакомо смотрят в душу. –Я же не умер ещё, Юр. Почему в прошедшем времени? – Костя прыснул от смеха. Татищева сложил руки на груди, повернувшись лицом к уже зашедшему солнцу. На горизонте стали проклевываться звёзды. –Я неудачно выразился просто, – всё ещё смотря вдаль проговорил Юра, - но не смей говорить «ещё не» вместе с «умер». Улыбка с лица Уралова быстро пропала, слова Юры звучали очень серьёзно. Костя чуть помедлил, но затем спросил: –Ты боишься, что я умру? Татищев удивлённо поднял бровь, поворачивать к Уралову. –Я то думал ты не совсем идиот, – с нотками раздражения в голосе начал Юра, – но видимо ошибся. А ты сам не боишься что-ли? –Боюсь, но я не думал что ты будешь настолько серьёзным. Вода, в которой по щиколотку стояло двое мужчин совсем затихла. Лишь то медленно уползала в глубь, то через какое-то время возвращалась, тем самым омывая песчаный берег пляжа. Юра возмущённо всплеснул руками. –Издеваешься? Конечно я блять буду серьёзен! – в его голосе мелькнула истеричная нотка, – Ты такой иногда тупой, я просто хуею! –Юра, пожалуйста, успокойся, – Костя положил руки ему на плечи и чуть потряс, - Война уже на исходе, нужно лишь сделать последний рывок. Этот рывок должны сделать мы все, понимаешь? Мы с тобой, но по разные стороны. Юра только приоткрыл рот что бы хоть что-то сказать в ответ, как его прервали громкие голоса солдат из лагеря где они остановились. Оранжевая полоса рассвета показалась из-за горизонта, окрашивая воду. Уже рассвет. Время истекло, пора уходить. Оба растерянно посмотрели друг на друга, не осмеливаясь сказать что либо. –Обещай, что мы ещё встретимся, – в этот раз хаос в этот мир привнёс голос Кости. –Ничего не обещаю. Костя грустно улыбнулся печальным чёрным глазам. –Не против, если я украду прощальный поцелуй? –Валяй, если уж прощаться, то со всем багажом. Костя спешно наклонился к потресканным губам Татищева, утягивая его в какой-то небрежный сухой поцелуй. Он продлился всего секунды три, если не меньше, но пульсирующий стук в висках вряд ли так скоро пройдёт. –Прощай. –Пока. Шум в лагере становился всё тише, пока не утих в бытовые разговоры солдат в строю. К пяти утра всё уже совсем утихло, оставив лишь спящую тишину оставшихся в лагере людей. Это особенный вечер, особенный закат и особенный рассвет. Это особенный миг их прощанья.