Контракт

В тот день мы заключили контракт. Что же лежало в его основе? Что ж, я расскажу вам. Во-первых, мы должны были молчать о том, что знаем личности друг друга. О, да, мы в курсе, кто есть кто, и, казалось бы, уже должны были давно попереубивать друг друга. Как этого ещё не случилось? Хороший вопрос. Тем не менее, мы оба все ещё живы и даже продолжаем поддерживать нормальное общение (и не только). Какая ирония. Во-вторых, я не должен был проболтаться Йор о том, насколько опасна его работа. Даже в подобной ситуации он печется о старшей сестренке, которая, к слову, зачастую совершенно в этой опеке не нуждается. Конечно же, я согласился на это условие тоже: как бы то ни было, оно выгодно нам обоим. И в заключении: я должен был трахать его. Жёстко брать, пока Аня в школе, а Йор на работе. Пока никто не видит. Когда он этого хочет. Мы пришли к этому не сразу. Сначала были подозрительные посиделки у нас в квартире. После той встречи Юрий решительно не хотел сдаваться и продолжил приходить к нам домой, все пытаясь выведать мои грязные секретики, чтобы «защитить» от меня свою сестру. В какой-то момент мы начали оставаться наедине и, признаться честно, я не планировал использовать эту тактику на нем, но почему-то захотел ее опробовать. Ненавязчивая забота, мимолетные прикосновения, едва заметный флирт — казалось бы, как можно влюбиться от таких мелочей. Однако я не учел, что Юрию всего двадцать лет, а дети (именно дети) в таком возрасте особенно влюбчивы. Он не говорил этого прямо, но все в нем кричало: «я хочу тебя». Была то страсть или в самом деле глубокие чувства — то мне неведомо и по сей день, однако в момент, когда правда выплыла наружу, это сыграло на руку. И мы заключили сделку. Два раза в неделю: во вторник и пятницу, — он приходил сюда и мы трахались. Иногда быстро и грубо, порой — долго и нежно, но всегда с ним. Так произошло и в этот раз. Сегодня он пришел в гражданском: простая рубашка и брюки без каких-либо знаков отличия. Взглянув на него, невозможно понять, где именно он работает и чем занимается. Но мне этого и не нужно — для меня мальчишка все равно что открытая книга. Юрий без лишних слов садится ко мне на колени — ему так нравится держать все под контролем, это заводит — проводит ладонями по плечам и немного смущается. Он всегда краснеет так, будто бы все происходит впервые. Юра без лишних слов тянется за поцелуем, и я послушно ловлю его губы своими. Его определённо недолюбили в детстве (оно и понятно, учитывая раннюю смерть их с Йор родителей): сколько бы я его не касался — ему всегда мало. Он хочет больше и получает это. Я кладу руки на его задницу и сжимаю, незамедлительно получая стон прямо в поцелуй. Такой податливый, такой гибкий — Юра прижимается ко мне всем телом, ластится, просит о большем. И я дам ему больше, но в свое время. Проведя ладонью выше, я оглаживаю его спину вверх по позвоночнику, заставляя немного выгнуться и проскулить. Спина — его эрогенная зона, и я знаю об этом, регулярно используя данный факт в нашем сексе. — Если хочешь чего-то конкретного, можешь просто попросить, — с усмешкой произношу я, разрывая долгий поцелуй. На его лице ещё есть осознанность, и он точно знает, о чем я говорю, поэтому слова, слетевшие с прелестных губ, не становятся неожиданностью. — Пожалуйста, трахни меня, папочка, — Юра, несмотря на свое стремление к контролю, так же легко отдает его бразды мне. Но только в сексе. Едва ли он доверит мне свою спину в бою (пока что нет; дальше — кто знает). — С удовольствием, — практически мурлычу я, поцелуями опускаясь к шее. Он любит нашу прелюдию. Ему нравится, когда его соски ласкают пальцами, шею терзают поцелуями, а пальцами долго растягивают перед самим процессом. Юрий кайфует от любых прикосновений, плавится прямо в моих объятиях. Мальчишка, опасный на работе и в политике, послушно раздвигает передо мной ноги дважды в неделю, самолично прося о большем. Мы меняем позицию, попутно срывая друг с друга одежду. Он уже не сдерживается в стонах и желаниях своего тела, откидывая первичный стыд куда-то на задворки сознания. Юра знает, что лучше встать на четвереньки, дабы прочувствовать все как можно лучше. И он это делает. Ох, вид сверху каждый раз сводит с ума: такой открытый, чувствительный и только для меня. Регулярно приходится напоминать себе, что передо мной лежит не просто влюбленный пацан, а служащий тайной полиции, которая ведет на Сумрака охоту. Никогда не смогу понять, чем руководствовался Юра, решая заключить со мной мнимое соглашение, вместо того чтобы просто посадить врага за решетку. Но сейчас это все неважно. Сейчас здесь только мы, возбужденные, обнаженные и готовые к страсти. Я провожу ладонями по его ягодицам, разводя их в стороны. На пробу надавливаю на анус, вводя туда большой палец, и оказываюсь прав в своем предположении: Юрий в очередной раз приходит подготовленным. Несмотря на свою любовь к долгой прелюдии, он так же ценит свое время, а еще очевидно кайфует, когда его берут быстро, резко, без лишних сантиментов. Что ж, в этом мы определенно друг другу подходим. Я смазываю Юру изнутри и надеваю на себя презерватив (очередное условие, которое выдвинули мы оба), перед тем как приставить головку к анусу. Дразняще надавливаю, наслаждаясь тихим ругательством, сорвавшимся с уст парня. Он знает правила игры — ему всего лишь нужно попросить, и я исполню любую его прихоть. Только в постели, конечно же. — Вставь в меня свой член, — на грани слышимости произносит Юра, заливаясь краской. Как же он прелестен в своем смущении. — Я тебя не слышу, — говорю с усмешкой. Практически уверен в том, что мысленно меня уже несколько раз убили и закопали где-то в подворотне. Тем не менее, Юрий повторяет: — Вставь в меня свой член, пожалуйста. И как я могу ослушаться такой очаровательной просьбы? Сначала член входит медленно, давая Юре привыкнуть к ощущению внутри. Однако вскоре он, видимо потеряв терпение, сам придвигается ближе, пытаясь насадиться сильнее. Что ж, вполне ожидаемо. — Тебе так не терпится оказаться на моем члене. Ведешь себя как самая настоящая потаскуха, Юрочка, — нарочито ласково говорю я, совершенно не поддаваясь на провокации мальчишки. Он практически скулит, сжимая кулаки и впиваясь в кожу ногтями. — Тебе так хочется быть оттраханным? — я не ожидаю, что Юрий ответит: все-таки он тот еще гордец, — однако ему удается удивить меня. У него это всегда хорошо получалось. — Да, папочка, я хочу, чтобы ты взял меня как можно скорее. И все. Я сдаюсь просто из-за слов этого юнца. Поудобнее перехватив узкие бедра, я резко вхожу до конца. Мальчишка же от внезапности выгибается и сильнее сжимается внутри, заставляя прерывисто выдохнуть через рот. — В тебе так узко и горячо. Ты восхитителен, — делаю ему комплимент, потому что знаю — ему это нравится, и делаю первый толчок. Почувствовав движение, Юра тихо стонет и, я уверен, позволяет себе мимолетно расслабиться. Наши тела сплетаются в страстном танце: пальцы с силой сжимают чужие бедра (наверняка до следов на коже), шлепки кожа о кожу распаляют желание внутри еще сильнее, а глаза жадно пожирают подтянутую спину, молочную кожу и россыпь родинок на плечах. Как же он прекрасен. — Ах-х, сильнее, папочка, — просит Юрий, прикрывая глаза. Он определенно отдается моменту, полностью погружаясь в окружающие его ощущения, звуки, атмосферу. Я беру его за волосы, заставляя выгнуться чуть сильнее, и начинаю трахать под иным углом. Кажется, все-таки задеваю простату, потому что мальчишка издает особо громкий стон и начинает мелко дрожать — верный сигнал о том, что он скоро кончит. Отпустив бедро, я второй рукой сжимаю его горло и, приблизившись прямо к его уху, опаляю то горячим шепотом. — Кончи для папочки. Юрий, задыхаясь от сильной хватки на горле и ощущения чужого доминирования над ним, словно дрессированный пес, изливается без дополнительной помощи, марая себя и диван. Он с силой сжимается внутри, заставляя меня с тихим «блять» последовать за ним. Оргазм с Юрой всегда яркий, словно фейерверки, заставляющий позабыть даже собственное имя. С этим мальчишкой всегда так — только вот стоит лишь поддаться мнимому чувству удовлетворения, как эта змея набросится на тебя, придушив во сне. Я опасаюсь этого, поэтому всегда держу ухо востро. Выйдя из него, как ни в чем не бывало иду за влажной тряпкой, чтобы убрать пятно с дивана, и попутно выкидываю презерватив. Юра окидывает меня тем самым странным взглядом, какой бывает у него лишь после оргазма. Наверно, в такие минуты он совершенно не может контролировать эмоции, раз позволяет мне увидеть так много. Однако я никогда не мог понять, что же именно означают те чувства, раз за разом проскальзывающие на миловидном лице. Юра будто бы порывается что-то сказать, однако вмиг одергивает себя и молча тянется за разбросанной у дивана одеждой. Он быстро одевается и, коротко попрощавшись, уходит восвояси. Я глубоко вздыхаю, ощущая странный прилив сил. Возможно, стоило учесть возможность возникновения чувств с обеих сторон и включить это в соглашение. Однако слишком поздно сожалеть: заключенный контракт изменению не подлежит.