За закрытыми дверями

У Долорес был замечательный дар — она слышала всё. Она всегда знала, где искать нужного ей человека и чем он сейчас занят. Она любила подслушивать и сплетничать, всегда была в курсе последних новостей и заменяла своим знакомым радио. Правда, в эфир можно было пустить далеко не всё. У Долорес был дар и она этот дар ненавидела. Долорес действительно слышала всё. Довольно рано она узнала, что же такого происходит за закрытыми дверями спален. С пяти лет она слышала приглушённые, но такие громкие для её ушей стоны из комнат старших, а после в полной мере насладилась половым взрослением своего брата и кузин, когда засыпала под хлюпающие звуки, доносящиеся одновременно из нескольких комнат. Долорес научилась с этим жить. Она, как никто другой, понимала насколько люди вокруг неё гадкие, но именно по этой причине относилась к ним более снисходительно. Ко всем, кроме Бруно. Когда дядя вернулся жить в башню, Долорес он сначала действительно казался неплохим. Да, со своими неприятными привычками, но все люди такие. Правда, со временем она всё чаще стала слышать их с Камило слишком тесное общение по углам, пока никто не видит. Долорес не понимала этого. Она любила брата и совращающий его дядя совсем не вписывался в её идеальную концепцию семейных отношений. Девушка никогда не говорила о такой стороне своего дара ни с кем, но в тот день она не выдержала и среди ночи пришла к двери своего брата. Она трижды ударила костяшками пальцев и стоны в комнате сменились шуршанием. Когда Долорес постучала снова, возня в комнате затихла. Через несколько секунд послышались шаги и дверь приоткрылась. — Чего? — сонно проговорил парень, взглянув на сестру. Хоть он и пытался изо всех сил казаться разбуженным посреди ночи, но щёки его пылали и рубашка в спешке была надета неправильно. — Бруно может не прятаться, — ей не нужно было заглядывать брату за спину, чтобы понять, что дядя укрылся одеялом с головой, — Если ты забыл, напомню: я всё слышу. И то, что я слышу, мне не нравится. — Долорес, не лезь в мою личную жизнь, — он оперся на косяк двери, преградив сестре обзор на поднимающегося с кровати Бруно. — Поверь, если бы могла, я бы с огромным удовольствием этого не слушала, — девушка развела руками и поморщила нос, — Вы двое противны. Но если уж мы живем в одном доме, прошу, хотя бы не тычь своей личной жизнью мне в уши, — она наглядно показала пальцами, куда тыкать не стоит — А что до Вас, — она толкнула Камило и прошла вглубь комнаты. — Долорес, я не приглашал тебя войти. — Ладно Камило, — начала она, не обращая внимания на брата, — Гормоны бушуют, парни в таком возрасте согласны сношать всё, что движется, но Вы то как на это согласились? — Долорес казалось, что мужчина сейчас разревётся, но останавливаться она не собиралась, — Не могли найти себе кого-то своей возрастной категории? — она закатила глаза и прикрыла их ладонью, — С племянником, о Господи. Я расскажу маме, если вы продолжите этим заниматься. И если по нему, — девушка указала пальцем на Камило, — Она просто несколько раз пройдется молнией, то Вы, мой дорогой дядя, так просто из этого урагана не уйдёте. — Ну всё, хватит, — парень схватил её под локоть, — Он тут ни при чём. Если тебе так будет проще, то я практически изнасиловал его. — То есть все эти стоны и «Да, да, ещё, быстрее» тоже выкрикивались с приставленным к горлу ножом? Хотя я уже ничему не удивлюсь, — она вывернулась из хватки брата. Оба парня ещё сильнее залились краской, Бруно не выдержал и отвернулся, а Камило продолжил смотреть на сестру, сцепив зубы, — Какие же вы отвратительные. Оба. — Тебе не должно быть дела до того, чем мы здесь занимаемся, — парень плюхнулся на стул и сдул упавшую на лицо волосину. — Мне — нет, но завтра я расскажу маме и пеняйте на себя, — Долорес уже развернулась к выходу, но Бруно остановил её, схватив за запястье. Девушка тут же одернула руку, как от горячего чайника. Касания дяди были ей неприятны. Кто знает, где эти пальцы были еще пять минут назад? — Не нужно, прошу, — тихо произнёс мужчина и посмотрел ей в глаза, — Этого больше не повторится, извини. — Эй, — Камило хотел было возмущаться, но Бруно перебил его. — Послушай, нам с тобой не нужны проблемы, — мужчина коснулся руки своего племянника, чего девушка предпочла не комментировать, как бы ей того ни хотелось, — Долорес, давай договоримся как два взрослых человека… — О, так теперь Вы взрослый, — вскинула она руки, — Почему же такой взрослый человек, как Вы, — она показательно обвела взглядом комнату, — Ночью находится здесь, а не у себя в башне? Думаете, я всю жизнь только и мечтала, что слушать Ваши стоны вместо того, чтобы спать? Нет чтобы тихонько подрочить у себя наверху как обычно, так Вы являетесь к моему брату в комнату и скачете тут как ненормальный. Вы понимаете, что ломаете парню жизнь? Оставьте Камило его ровесницам. Ваш поезд ушёл лет тридцать назад. — Долорес, у тебя слишком длинный язык, — парень указал на дядю, — Дай ему сказать. Девушка скрестила руки на груди, подняв бровь. — Спасибо. Мы больше не будем тебе мешать, но, — Бруно замялся, — Не могла бы ты сообщать, когда уходишь? Чтобы мы, ну… — Могли провести это время вместе, — закончил за него племянник, — Отдохнуть вдвоём, потрахаться, называй как хочешь, — обратился он к сестре, — Суть от этого не меняется. — Если это значит, что в моём присутствии ничего подобного происходить не будет, я согласна, — и она направилась к двери. В этот раз никто не остановил её. — Спасибо, что зашла, было приятно с тобой поболтать, — с сарказмом кинул парень. — Спокойной ночи, Долорес, — услышав такой доброжелательный тон дяди, девушка обернулась на родственников и скривила губы, ничего не ответив. Взгляд её был полон отвращения.

***

Мира гуляла по саду с Антонио, но мыслями была далеко оттуда. Кузина ушла по делам, так что обязанность приглядывать за ним сегодня досталась ей. Пока брат с умным видом выслушивал историю очередной капибары, девушка в раздумьях прикусила губу. Её волновало, что Бруно снова, как и в первые дни после возвращения, не спустился на завтрак. Объективных причин тому она не видела, но Долорес всё утро прямо-таки сверлила брата взглядом, что натолкнуло её на мысль. «Может, во всём виноват Камило? — Мирабель чувствовала себя хранительницей свечи, новой бабушкой, дар которой — управлять семьей. А это очень серьезный дар, к которому девушка отнеслась со всей возможной ответственностью, — Нужно будет уговорить его подняться в башню и извиниться». Бруно не вышел и к обеду. Миру очень радовало, что Камило даже не пришлось уговаривать отнести ему еду: он вызвался сам. Она так беспокоилась, что для дяди не найдется места в новом, отстроенном доме, что внутренне ликовала каждый раз, даже видя его просто болтающим с кем-нибудь. Мирабель часто говорила об этом Долорес, но та почему-то никогда не разделяла её радости. Ну и пусть. У каждого здесь — свой дар.