Первая милость гор

Они встретились на хребте во время снегопада. Холод стоял такой, что пробирало до костей даже через тёплый плащ, сшитый специально для таких температур. Солнце не стеснялось показать свои лучи, направленные на укутанную белой пеленой землю, но какой от него прок, ведь оно даже не пригреет. Где-то вдалеке слышны песни хилличурлов — их не беспокоит даже столь суровая погода, казалось, наоборот. Утонченными движениями вырисовывает на бумаге очередную зверюшку — кого только тут не встретишь, в месте, где кажется ничто живое по своей воле не окажется. Уж точно не встретишь парня, будто бы появившегося из неоткуда, цвет кожи которого сливался с обстановкой. Парня, с самой яркой улыбкой на лице. Парня, с сияющими глазами цвета растопленного золота. Момент очарования заставил позабыть о дыхании и просто восторженно уставиться на незнакомца. Кровь стынет в жилах от осознания, что человек столь прекрасный ходит по этой земле. Словно чистый лист бумаги, который ещё не успели осквернить неудавшимся рисунком. Он был идеален. Как жаль, что момент был таким же мимолётным, как таяние снежинок на разгоряченной коже. Что ж, в другой раз получится. *** Нелепая смерть Тимея, юного лаборанта это не то, что хотел застать Итэр, после своего очередного заказа в гильдии. Его замерзшее насквозь тело было найдено недалеко в горах: парнишке не повезло идти за результатами экспериментов именно в тот день. Никто даже не обратил внимание на странные следы, рассыпанные на теле потерпевшего. — «Это, скорее всего из-за лавины» — единственная озвученная версия на этот счёт. Лишь капитан кавалерии задумчиво нахмурил брови. У Альбедо то и дело в лаборатории мелькают документы и показания насчёт мертвого лаборанта — Альберих очень часто начал докучать алхимику, который по своему виду и так был сильно опечален потерей не только помощника, но и друга. Итэр искренне заботился о учёном: то и дело принося ему в подарок сесилии, которые блондин бережно засушивал и использовал в качестве красивой закладки в очередную книгу. Каждый раз, когда путешественник приносил ему полезную и не очень вещь, губы Альбедо расцветали в мягкой улыбке и, с нескрываемым обожанием и лёгкостью, приглашали того в качестве благодарности на обед, приготовленный самим алхимиком. Итэру было очень волнительно каждый раз затрагивать несчастный случай и как оказалось — напрасно. Для Альбедо, как ни странно, пережившего не одну сотню лет это стало хоть и болезненным событием, но всё же мимолётным. Путешественник то и дело ощущает на своей спине тёплые ладони, успокаивающие поглаживания и легкие поцелуи на макушке, после которых губы сами выписывают слова о том, что это возможно судьба. Слова как прекрасные лепестки сакуры, легкие и такие значимые, что хотелось запечатлеть этот момент любой ценой, лишь бы тёплый взгляд глаз цвета расплавленного золота вечно был направлен только на алхимика. *** Моросящий дождь на улице, гулкими каплями падая на землю, сильный и неожиданный ветер гулящий но узким улочкам города и пролетающие в ритмичном танце семечки одуванчиков — взгляд падает на дрожащие руки: с каждым разом все чаще, а голова то и дело норовит расколоться на две части. Может, давление снова поднялось. Комната Итэра была заполнена многочисленными вырезками о таинственной смерти лаборанта, рядом с которыми был суп, приготовленный Альбедо в этот холодный, не типичный для Мондштадта день — у златовласого никогда не получалось ничего утаивать от парня, не получилось и в этот раз. Под ногами на старом, прогнившем полу были газетные вырезки и фото с места преступлений: успел сфотографировать, не смотря на запрет. Итэра не совсем устраивал вариант несчастной смерти, учитывая опыт в вылазках на хребте и, вспоминая лучезарную улыбку Тиммея, попросту не мог остаться в стороне в этой ситуации. Альбедо на такое лишь обеспокоено хмыкал, ведь много раз просил парня не переусердствовать с этим, так как ордо Фавониус уже активно заняты расследованием и они точно докопаются до истины, а ему надо себя беречь. В этот раз Итэр лишь тихо и устало вздохнул, приняв с его рук миску горячего супа. *** Тающие за горизонтом солнце укутывало горы в яркий розовый цвет. Всё как и раньше, они прогуливались глубоко в горах вдоль пика Виндагнира, пока не забрели на очередную высокую точку — прямо тут они впервые встретились. Руки Итэра дрожали, а голова нещадно болела: в последнее время эти два недуга следовали по пятам. Парень списывал это на резкие перепады температуры, ведь даже укутавшись в меховую куртку не всегда мог эффективно спастись от холода, царившего в «мёртвых» горах. Альбедо всегда замечал это и был ужасно обеспокоен, настолько, что порой не хотел выпускать путешественника с лаборатории ни на шаг. Но непоседливость парня и его прекрасные золотые глаза, отражающие красочный закат стоили свеч и термоса с чаем, вечно красовавшимся под рукой алхимика. В такие моменты хотелось стать божеством и попросту остановить время: лишь бы эта нежная улыбка никогда не спадала с его пухлых губ цвета вишни. Ведь сейчас она дарована именно ему. *** Город свободы, охраняемый величественным Барбатосом вмиг был заполнен расклейками о таинственном исчезновении маленькой девочки Флоры: по словам ее помощницы, однажды она попросту не вышла на работу, а вечером свет в доме не горел. Как оказалось, там малышки тоже не было. Тело Итэра покрылось холодным потом после данной новости — буквально несколько недель назад та девочка беззаботно просила отнести цветы на хребет, протягивая маленькими ручками букет ветряных астр. Парень очень сглупил тогда и, не увидя склон, сильно подвернул ногу, из-за чего скатился вниз, благо, упав в сугроб, где пролежал остаток дня. Когда Флора подняла тревогу, рыцари сумели найти златовласого лишь за полночь. Тело было синим, губы дрожали от холода, а адская боль отдавала в распухшей ноге — увидя подобную картину глаза Альбедо, узнав о пропаже, вмиг потемнели, а лицо исказилось в гримасе ужаса. Растолкнув рыцарей, алхимик прижал к себе тело любимого, осыпая лицо горячими, для самого Итэра, поцелуями: настолько горячими, что под ними словно плавилась кожа. Сквозь полуобморочное состояние, путешественник слышал такие желанные, но такие тяжелые нашептывания о любви к нему и обещания никогда впредь его не оставлять. В этот момент, он точно был счастлив, не смотря на то, что пережил. Он знал, что всё было не зря, ведь его возлюбленный с ним. *** Буквально на неделю Итэр слёг с тяжёлой формой пневмонии и кое-как вообще остался жив. В это время Альбедо, словно заведённый держал бледную руку парня, оглаживая и целуя каждый палец. Ведь его руки такие бледные и хрупкие, что казалось, одно неверное движение и златовласый разобьётся как фарфоровая ваза, что сильно пугало. Тело покрывало множество шрамов от тяжёлых боёв, вечные синяки на столь мягкой коже будто бы ножом по сердцу алхимика. Он казался таким слабым и изнеженным, стоит только сжать череп — и он потрескается. Итэр слишком хрупок для этого мира, слишком мягок и совсем не думает о себе. И именно это выскакивает для него боком. Альбедо с испугом вспоминает почему не хотел выпускать того из дому, ведь если с его любовью что-то произойдёт… Еда, приготовлена заботливыми руками Альбедо всегда имела поистине волшебный, даже б сказал, алхимический вкус. Кто бы мог подумать, что в условиях отсутствия времени парень сможет готовить столь приятные на вкус блюда, от которых тело вмиг расслабляется и словно окунается в облако чистого блаженства. Особенно, Итэру нравился чай, который готовит блондин: на языке приятным осадком остаётся привкус волчьего крюка — как сказал сам алхимик, он нужен для пищеварения, но кому какая разница, пока он, на пару с тёплым телом Альбедо, согревает в самые холодные и суровые ночи на хребте. *** Неожиданно для себя Итэр заметил, что Катерина перестала предлагать работу, ссылаясь на то, что всё забрали новички с гильдии. Это первое, что он услышал за день, что показалось ему странным. Гильдия на то и славилась тем, что имела множество различных заказов, начиная от просьбы принести семена одуванчиков, заканчивая разгоном монстров в округе. К его удивлению, его любимые блюда тоже убрали с меню, как только путешественник решил заесть своё разочарование в едва начавшемся дне. Любимые магазины позакрывались из-за странных обстоятельств, как и собор, резко начав ремонт и так на вид новой крыши. Да и друзья словно под гипнозом отнекивались от встреч из-за занятости. Парень пытался выяснить обстоятельства и вернуть всё в норму, но в диалогах невзначай часто темнили, а лица пугающе искажались. Последней каплей для парня было то, что его резко с порога захотели выселить из квартиры, дав срок на уезд максимум до завтрашнего дня. В глазах хозяйки квартиры плескались огоньки ужаса, словно она видала то, что может на всю жизнь окрестить ее сумасшедшей. Силы уже были на исходе: новости свалились на голову златовласого как снежный ком, чем вызвал ужасную головную боль и тремор рук. Эти симптомы были столь неожиданными как и все новости для его, в последнее время, слабого, по неизвестным причинам, здоровья. На улице стояло адское пекло, видимо, Барбатос не позаботился хоть о каких-то облаках над этим городом. Дыхание сбилось, сердце стало колотиться бешено, а шум в ушах и вовсе оставил хоть какие-то попытки понять происходящее. Перед потерей сознания чувство безопасности охватило с головой, едва Итэр почувствовал крепкую хватку родных рук. *** Солнечные лучи без предупреждения стали пробиваться в окно ранним утром, окутывая небольшое пространство тёплым светом. Птицы словно соревнуясь начали активно воспевать рассвет, что заставило блондина встать с нагретой кровати. Растрепав непослушные волосы, Альбедо, зевая, направился на кухню — чашечка бодрящего чая была сейчас столь необходима как глоток воздуха. Сегодня он проснулся в приподнятом настроении, поэтому на губах парня сияла лёгкая улыбка, а глаза цвета морского бриза были сосредоточены на заваривании напитка. Рука неожиданно зацепила тюбик с препаратом, на котором аккуратном почерком выведен «волчий яд». Направив взор на предмет шума, алхимик наклонился, дабы подобрать опасный компонент и, задумчиво повертев его в руках, выкинул в мусорное ведро. Теперь это ему не нужно. Живот громко напомнил о желании хоть что-то закинуть в себя, заставив Альбедо мудрить над сегодняшним завтраком: тосты и яичница будут отличным, а главное быстрым вариантом. Хоть и дел на сегодня практически и не было, привычка алхимика вечно торопиться въелась в его привычную жизнь, заставив его хмыкнуть от данного осознания. Осталось главное, о чем он думал всё это время. Оставив поднос на краю стола в гостиной, Альбедо направился обратно в спальню, где его уже ждал его возлюбленный. Блондин всё никак не мог насытиться красотой любимого: золотые, переливающиеся от солнца волосы были нелепо раскиданы по подушке, а нежная, едва синяя кожа фактически сливалась с цветом постельного белья. В последнее время его волнует питание Итэра: он сильно похудел. Взяв его тонкую, изящную ручку в свои, алхимик одарил костяшки легкими, едва ощутимыми поцелуями, наслаждаясь нежностью кожи. Руки сами потянулись к утонченным скулам путешественника, а затем губы и вовсе накрыли бледные губы парня. Он так долго хотел этого. Так долго желал, чтобы Итэр был с ним и разделил с ним этот приятный миг его жизни. Им было просто невозможно насытиться, он был слишком идеален, настолько, что жадность поглощала Альбедо с каждым разом всё больше. Ему не хотелось, чтобы кто-то ещё хоть пальцем коснулся любимого, чтобы хоть ещё одна душа посмела увидеть его. И ни в коем случае не позволит никому причинить ему вред. Теперь так точно. Неожиданно в дверь постучали. Видимо, кому-то именно сейчас приспичило нарушить утреннюю идиллию. Подойдя к двери, Альбедо неожиданно для себя обнаружил Альбериха, тяжело смотрящего своими глазами ночного неба на хозяина квартиры. Ещё совсем рано и людей на улицах не было, так почему же именно в такой час капитан нагрянул? — Альбедо, есть разговор — впервые Кэйа был настолько напряжен и серьёзен, что в его словах едва мелькала угроза. — Я знаю что Итэр у тебя. Где он? — Прошу прощения, но о чем ты? — глаза алхимика удивленно расширились, словно ответ был слишком глуп и неожидан одновременно. — Мы ведь возлюбленные, ты разве не знал? Сейчас он со мной, спит в нашей общей постели. — Я хочу с ним поговорить. — непреклонность Кэйи не на шутку начала раздражать блондина — Я могу с ним встретиться? — Прошу, только его надо разбудить, если он уже не проснулся от этого шума, — ни один мускул на, казалось, юном лице Альбедо не дрогнул: тот лишь отошёл в сторону, дабы впустить виновника утренней разрухи внутрь. Кэйа осторожно осмотрелся: маленькая, уютная квартирка, заполненная ароматом едва приготовленного завтрака. Утреннее солнце посылало зайчиков, делая квартиру ещё более домашней и настроенной на чудесное пробуждение. Но самое главное — массивная деревянная дверь была приоткрыта — вероятно, это и есть та самая спальня, в которой всё ещё видит седьмой сон Итэр. Не успев ступить и шагу после закрытия двери, Альберих почувствовал как сквозь его живот прошло что-то огромное — гео шип пронзил тело капитана кавалерии, заставляя того лишь кряхтеть от неожиданной боли. Руки были испачканы в своей крови, которая ещё оставалась тёплой, а глаза уставились на Альбедо, чьи алые губы растянулись сумасшедшей улыбке, а в глазах плясал огонь гнева и наслаждения одновременно. Резко вынув оружие из тела Альбериха, учёный нанёс сокрушающий удар прямо в сердце, из которого до ужаса красиво проросли гео цветы. Тяжело дыша, он лишь убрал прилившие ко лбу пряди и с раздражением взглянул на тело: опять прибавилось ещё больше ненужной работы. Словно осознав происходящее, блондин с ужасом сорвался со своего места, переступая через мертвое тело Кэйи: прямиком в спальню. Пробежавшись по лицу возлюбленного, алхимик облегченно вздохнул: он ничего не узнает. Коснувшись рукой щеки Итэра, Альбедо осознаёт, что при неосторожности на руках осталась кровь, которая следом отпечаталась на коже златовласого. Учёный аккуратно вытер кровь с лица, вновь и вновь восхищаясь нежной текстурой. Его самый драгоценный камень, нет, даже дороже, словно видел бесконечный сон: такой счастливый и умиротворенный. — Теперь нам с тобой никто не помешает, — прикрыв глаза, Альбедо с широкой улыбкой сжав его ладонь до хруста: жест казался угрожающим, — Теперь никто не сможет забрать тебя у меня, дорогой Итэр. Ведь никто не будет любить тебя также сильно, как я. Прижав хрупкое тело к себе всё ближе, блондин заглянул в глаза любимого: всё такие же родные глаза цвета растопленного золота. Когда-то именно они широко смотрели на любимого, пока в них плескалось непонимание и еле сдерживаемый ужас. Но это ведь всё в прошлом, нечего им ворошить. Рядом с ними покоился старый мольберт, как бы намекая на запечатление столь удивительной картины не только в памяти. И этому соблазну нельзя было противиться. Солнце поспособствовало красивому референсу и тонкие пальцы Альбедо стали вырисовывать линии на бумаге, будто бы рисуя на нежной коже. Это его последний силуэт, красота, подаренная одному человеку. Тому, кто с искренней любовью наблюдал за его расцветом, тому, чья кровь окрасила бумагу, придав ей нежно-розовый цвет.