Воспоминания психа

Место: Частная психиатрическая клиника святого Антониэля. Нахождение: Расположена на одном из островов Тихого океана. Хозяин: Бэль Ринал. Омега. Год основания: 2328 Описание: Перед транспортировкой больного в клинику под кожу ему вживляется специальный штрих-код с ампулой, позволяющий отслеживать местонахождение пациента, а в случае побега в кровь впрыскивается яд из ампулы, обладающий мгновенным действием. Клиника святого Антониэля - единственная в своём роде лечебница для буйных психов. Для того чтобы альфа или омега попали в это учреждение, надо заплатить очень большие деньги, притом не важно, кто ты – простой человек или член консулата. Из этого места не возвращаются никогда, подобных случаев ещё не было. Если Вы богатый человек и Вам нужно убрать неугодного, клиника - самый подходящий и надёжный способ: скорее всего, Ваш враг просто бесследно исчезнет здесь в первый же день. До 2430 года на остров раз в неделю приезжали врачи, дабы осмотреть пациентов и выписать им лекарства, доставить провизию. Однако возвращались единицы, большинство отправляли домой в виде разодранных трупов. С 2432 года на острове не появился больше ни один медик. Раз в неделю над клиникой пролетают самолёты, с которых сбрасывается всё необходимое: еда, предметы быта и медикаменты, ну, а для самых привилегированных (а точнее, для одного) - ещё и оружие, и прочие изыски. С того же года, остров стал неким подобием государства в государстве. Нет, здесь не было своих консулата и управы, но возник местный авторитет, в лице одного из буйных психов – Раэля Бейла. Омега держит власть в своих руках уже более пятнадцати лет, и ещё ни одному человеку не удалось с ним справиться. Бейл славится своими хитроумием, жестокостью и умением плести интриги. Еженедельно на острове проводятся бои без правил. Над ареной, расположенной в центре и бывшей в незапамятные времена амфитеатром, разворачивают голограмму, благодаря которой бои транслируются в прямом эфире платного канала, вещающего по всему миру. Организацией видео-трансляций и боёв занимается Раэль, а в его отсутствие – помощник, омега Йель. Имя: Раэль Бейл. Прозвище: «Богомол» Пол: омега. Возраст: тридцать четыре года Внешность: выше среднего роста, чёрные как смоль волосы, коротко остриженные и всегда аккуратно прилизанные. Слегка раскосые глаза шоколадного цвета, полубезумный взгляд. Узкие, словно две тонкие полоски, губы, нижняя когда-то была рассечена почти по центру, и сейчас на ней красуется еле заметный белёсый рубец. Множественные шрамы на худосочном, поджаром теле. Уже более пятнадцати лет островом управлял как негласный лидер, став для окружающих если не Богом, то к нему приближенным. В лечебницу попал совсем пацаном, за то что зверски вырезал половину деревни, в которой вырос. Глава, до которого он не успел добраться, отдал всё, что имел, хозяину клиники, лишь бы Раэль никогда больше не вышел на свободу. Честно говоря, он надеялся, что кровожадный омега сдохнет на острове в первые же дни своего пребывания там. Но не тут-то было: парень оказался не просто ненормальным, а на редкость хитрым и изворотливым, просто изощренным психопатом, лишенным каких бы то ни было тормозов. В первые несколько лет пребывания в "больнице" юный мистер Бейл навёл такого шороха, что даже самые закоренелые ублюдки стали его бояться. Течка осложняла дело еще больше, обостряя все чувства и эмоции едва успевшего достичь половой зрелости омеги, он остановился просто неуправляемым. Кличку "Богомол" получил за то, что всех его партнёров после нескольких дней непрерывного, изнуряющего секса находят мёртвыми, с рваными ранами на горле, несовместимыми с жизнью. Имя: Лэйз Брэнт. Прозвище: Стад Пол: альфа Возраст: тридцать два года Внешность: невысокий, для альфы не вышел ростом. Лысый, стал бриться, когда активно полезли седые волосы. Носит бороду и усы. Чёрные, как ночь, пронзительные глаза, которые, кажется, прожигают насквозь. Правую щёку пересекает уродливый шрам, полученный уже на острове. Губы, словно припухшие после долгих поцелуев, так и манят к себе. Крепкое, сбитое телосложение, несмотря ни на что, следит за своей фигурой, считая, что большая задница альфу тоже никак не красит. В клинику угодил благодаря своему добродушному папаше, так не вовремя завалившемуся домой к Лейзу, когда тот находился на работе, и совершенно случайно нашедшему хладный труп недавно убитого омеги. И всё бы ничего, можно было бы списать на несчастный случай, но одежда на бедном юноше была разорвана, тело - исполосовано и покрыто коркой засохшей спермы, а на запястье ножом оказалась вырезана роза ветров, метка маньяка, которого в городе не могли поймать больше двух лет. Благодаря своей профессии мануального терапевта и любви к холодному оружию, выжить на острове Брэнту труда не составило. Свою ненависть к омегам начал проявлять и здесь, но, после того как нашли пару убитых омежек, ему быстро разъяснили, что здесь подобное не прокатит, ибо это не ёбаный город, где их пруд пруди - тут каждый омега буквально на вес золота. Сумасшедших или просто неугодных омег в психиатрическую клинику святого Антониэля попадало немного, так как, по исследованиям учёных, омеги считались гораздо более психически устойчивыми, нежели альфы. Прозвище «Cтад» получил сразу же после того, как его нашли над мёртвым телом оттраханного до смерти омеги. Часто участвует в боях на арене и, к всеобщему удивлению, до сих пор жив. Единственный на острове, кто участвовал в более чем тридцати схватках - и ни разу не проиграл POV – Раэль Бейл 7 июля 2449 года Яркий, ослепляющий, искусственный свет разливается над островом... Это происходит каждый раз, стоит только сумеркам начать сгущаться над клиникой. Боитесь темноты? Что ж, если вы считаете, что такие, как я, обитают только в темноте, то вы глубоко заблуждаетесь. Мы везде, повсюду, нас стоит опасаться, о нас стоит рассказывать страшные сказки детям, ведь мы - одна из страшнейших напастей человечества... Психи, маньяки, умалишённые - о да, это лишь малая часть тех слов, которыми нас называют. Трепещите и тряситесь от страха, слыша о клинике святого Антониэля, ведь это наш мир! Крики, гул голосов, толпа ликует, требуя крови и зрелищ, а я сижу и плотоядно поглядываю на стену с развернутой на ней голограммой. Арена как живая, я будто бы там, со всеми, среди ревущей и беснующейся толпы, однако я один, и могу получать удовольствие без риска... А иногда так хочется плюнуть на всё и полной грудью вдохнуть ароматы, витающие там. Запахи пота, возбуждения, агрессии, силы, крови и смерти - всё это смешивается в один неповторимый, дурманящий тело и разум, бьющий в ноздри и распаляющий кровь коктейль. Вот уже несколько лет прошло, как я перестал появляться на боях, оставляя вместо себя жутко реалистичную голограмму. У меня нет паранойи, однако с тех пор, как мой внутренний зверь чуть не сорвался с цепи прямо во время боя, я предпочитаю держаться от арены подальше. Ни один омега не имеет права вступить в круг во время боя, кара - смерть, и я чуть было не преступил ту черту, которую когда-то сам обозначил. В тот день, только почуяв кровь, я был готов кинуться вниз и припасть губами к рваной ране на груди побеждённого альфы, мне хотелось, как какому-то шакалу, лакать алую жидкость, сочащуюся из сильного тела, и упиваться своей властью. И если бы не Йель, омега, когда-то мной спасённый, который буквально ногтями вцепился в мою руку, с силой засаживая их мне под кожу, я бы, наверное, сорвался, и это, по моим же законам, означало только одно - смерть. А я, знаете ли, может, и псих, но жить хочу. Вот с тех самых пор я и являюсь наблюдателем, доверяя проведение боёв своей голограмме и Йелю. Вот что я вам скажу: ни одна, даже самая совершенная голограмма в мире, не сможет в полной мере передать запахи, насыщающие воздух над ареной, эмоции и чувства, и, честно говоря, меня это несказанно радует. Не хотелось бы окончательно сойти с ума на полу собственного дома. Возможность смотреть со стороны даёт свои плюсы, хотя и минусы, несомненно, тоже. Однако, сейчас мне не приходится продираться сквозь толпу полубезумных альф, выдерживать на себе их похотливые взгляды, терпеть шёпот за спиной. Хотя... не скрою, в этом своя прелесть... люблю быть в центре внимания. - Господа и прочие пренеприятнейшие личности, спешу поздравить вас с началом новых боёв в прямом эфире, - паясничая и кривляясь, вещал "я" с импровизированного экрана. - Сегодня на арене столкнутся: Хищник, виртуозный мастер ножа, и Стад, наш непобедимый чемпион!!! Только здесь и только сейчас Вы увидите захватывающий бой на выживание безо всякого оружия, - соловьём заливалась голограмма, а мой взгляд был прикован к одному из бойцов на арене. Внезапно, альфа поднял голову и взглянул в глаза моему «клону» - могу поклясться, этот взгляд был адресован именно мне настоящему: вызов, насмешка и что-то ещё, неуловимое и непонятное - вот что в нём читалось. Чёртов Стад. Я сдавленно застонал, прикусывая нижнюю губу, и полной грудью вдохнул слабый, но от этого не менее будоражащий всё естество, запах проклятого альфы - пряный, шибающий в нос и бьющий какой-то животной силой, которая передавалась даже сквозь импровизированный «экран». Я ухмыльнулся, жалея, что он не видит меня сейчас, и провёл языком по губам... Что ж, жертва выбрана. Давно пора его устранить, слишком сильным соперником он становится... Вот тебе и два в одном: и удовольствие в течку получу, и от занозы в заднице избавлюсь - плохо, что ли? Почти весь амфитеатр был заполнен людьми, в основном это были альфы, хотя и омеги тоже встречались - правда, гораздо меньше и реже. Это совсем не удивительно, ведь если прикинуть, то на острове в среднем на одного омегу приходится десять, а то и пятнадцать альф. Прозвучал сигнал, и все в ожидании замерли, пристально следя за бойцами на арене. Двое сильных альф, двое непримиримых противников, из которых в живых должен остаться только один. По всему миру азартные люди в этот момент делают свои ставки на того, кто выиграет на этот раз, ведь бой транслируется в каждом уголке нашей планеты, стоит только оплатить доступ - и ты сразу получаешь возможность окунуться в этот мир агрессии и жестокости. Лёгкая поступь по арене... Стад как будто бы дикий лев - плавен и грациозен, он везде и нигде; казалось бы, не движется, а парит где-то над землёй, не то что Хищник. Огромный великан, раза в два больше отнюдь не хрупкого Стада, с противной перекошенной рожей, неповоротливый и дурно пахнущий - но самомнение о-го-го. Считает себя чуть ли не самым важным альфой среди всех, и мало кто ему ответит. Не потому, что он прав, а потому, что он так в лоб может съездить, что ещё полгода в себя приходить будешь, последние мозги, что оставались, - и те слетят. Тяжёлый кулак летит в рожу Стада, и, кажется, вот ещё секунда - и нокаут... Толпа сидит с открытыми ртами, кто-то кусает губы, бедный омежка во втором ряду от страха рот рукой прикрыл, но не тут-то было. Стад не даром был многократным чемпионом арены - будь он слюнтяем, давно бы закопали, али сожрал кто из любителей человечинки. Одно движение рукой, вроде бы всего лишь лёгкое касание кожи жирдяя - и Хищник с воем хватается за предплечье. Не разбираясь и не ища цели, он с рёвом начинает лупить кулаками по воздуху, впустую надеясь попасть по изворотливому Стаду, похожему сейчас больше на ужа на сковородке, нежели на альфу. Лэйз будто бы танцует вокруг своего противника, иногда поглаживая его руками по массивному телу, но те, кто видят его на арене не впервой, прекрасно знают, что следует за этими, казалось бы, мягкими и лёгкими прикосновениями. Мой глаз подмечает, как раз за разом от боли кривится физиономия Хищника, я вижу, как он сам себя выматывает, как подставляется под удар. Резкий выпад со стороны Стада, скольжение в сторону - и Хищник как подкошенный валится на арену, по которой недавно скакал, как стадо древних мамонтов. Раз, два, три, - альфа не двигается, продолжая бесформенной кучей валяться на земле. Он мёртв, в этом не может быть сомнений, на этот раз «мистер» Брэнт сразил своего соперника ребром ладони в висок, попав по нужной точке, не даром о нём ходит столько слухов. Не ясно только одно: что из них правда, а что - ложь. Победитель снова кидает взгляд на место, где «я» поздравляю его с победой, и с усмешкой на лице салютует мне шутливый поклон. Чёртов шут, цирк, блять, уехал, а клоун остался! 15 сентября 3449 года. Тяжелее всего на острове приходится именно омегам, по причине того что большинство из нас попадают сюда как неугодные или перешедшие кому-то дорогу, таких же, как я, можно по пальцам перечесть. А уж если быть совсем честным, то с жаждой к убийству я тут один, единственный и неповторимый. Не стоит забывать, что "в гостях у Антониэля" - это не дом отдыха, а психушка для буйно помешанных, без права выбора другой жизни. Самое страшное, что вам могут пожелать, если вы родились омегой, - так это попасть сюда. Омега здесь - это бесправная шлюха, и плюс только один: живая. Хотя, были и те, кто предпочитал умереть, только бы не ложиться подо всех, кто этого потребует. Однако, для некоторых моих собратьев, тех, кто двинут на почве секса, это место - рай на земле. Всё и всегда зависит от того, как ты к этому относишься. Обычно, в период течки той или иной омеги альфы как с цепи срываются, но только не в период моей. А всё из-за моей маленькой слабости... ну, убиваю я их, наигравшись - подумаешь, невидаль. А вообще я хороший, конфеты, вон, люблю. Приближение течки я почувствовал сразу, ведь только в такие моменты сумасшествие подкатывает бесконечно близко, то и дело грозя остаться навсегда. Хотелось трахаться, подставлять зад любому сильному альфе и позволять себя ебать, как последнюю блядь, и... жажда крови просто зашкаливала, хотелось видеть, как лезвие ножа разрезает тонкую кожу шеи, всем телом ощущать удивлённый и испуганный взгляд "хищника" и чувствовать себя властелином мира... Тёплая, алая кровь на губах - единственное средство, способное на время успокоить зверя, сидящего внутри, исключительно человеческая и только альфы. Никто не возвращался от меня живым, а он... он смог. Что ж, всё бывает впервые, но обо всём по порядку. Жертва была намечена заранее, поэтому я, шатаясь и заплетаясь, пошёл искать этого "счастливчика". Ну, как пошёл - вышел со своей территории и охуел. И это мягко ещё сказано. Уже лет пять, как мне приходится раз в полгода рыскать по острову в поисках альфы, они ж все, суки, прячутся, им, понимаете ли, шкура их блядская дорога!!! А что я, я ничего, я, между прочим, милый и красивый омега, пока себя контролирую. Представляете, этот гад сам припёрся, стоит, да ещё и лыбится. Заинтриговал... Каюсь, люблю всё загадочное, так интересно разгадывать и за ненадобностью выбрасывать. Взгляд, глаза в глаза, вызов - и ни капли страха или сомнения; что ж, похвально. Не так ли дикие волки уходят умирать? Одни, с гордо поднятой головой, нарываясь на хищника покрупнее... Бросаю в его сторону злорадную ухмылку и... получаю такую же в ответ, словно под копирку, один в один. Вот неслыханная наглость!!!! Сам пришёл в роли "обеда", да ещё и дерзить смеет! Где это видано? Резко хватаю его за руку и тяну на себя. Вдыхаю полной грудью тот самый, пряный запах, о котором так грезил, и тихо рычу от удовольствия. М-м-м... жажда... страсть... кровь... наслаждение... бешеное желание... О да-а-а... наконец-то я могу себя отпустить... дать разгуляться, забыть обо всём... мечта... Впиваюсь в его губы, не целую - кусаю, сминаю, терзаю, толкаюсь языком в его рот и ощущаю, как он пытается отобрать у меня инициативу, с не меньшим остервенением набрасываясь на мои губы. Чувствую властные, грубые руки на своём теле и млею от этих жёстких, но оттого еще более желанных прикосновений. Не стоит забываться и полностью отдаваться страсти - ещё рано. Не хватало только дать себя трахнуть прямо здесь, а потом получить от какого-нибудь юнца нож в спину или дубинкой по башке. С силой отталкиваю его от себя и победно расплываюсь в хищном оскале, видя мелькнувшее в его взгляде недоумение. Хватаю за рукав старой рубашки и тяну его к калитке в заборе. Мой дом - единственный огороженный на острове и максимально защищённый, ведь он был построен как убежище для врачей, которые раньше нас навещали, и ещё это уникальное место, где в комнатах есть двери. Живу я в нём один. Остальные же - по десять человек в каждом доме, где есть только одна дверь – входная. Без права уединения - кажется, так называют это медики. Моя «крепость» защищена не хуже любого правительственного объекта, сомневаюсь, что даже консулат лучше охраняется. Войти можно только по моему штрих-коду, или же если я внёс Вас в базу данных - то бишь, вероятность попадания, если Вы не пришли вместе со мной, практически нулевая. Выйти можно тоже только с моего разрешения, хотя я уверен, что это ему не понадобится: сам выкину, когда не нужен станет, а наши подберут, есть же охочие до некрофилии и свежего мяса. У каждого свои недостатки. Втолкнув его в проём в заборе, я последовал за ним и уже было собрался идти к дому, как Стад резко схватил меня за руку, развернул и с силой впечатал в холодный металл ограды. Он тут же стал сдирать с меня одежду, буквально разрывая её, а я чувствовал, как горит моя кожа в тех местах, где его пальцы её касаются. Поначалу я пытался сдерживать сучий скулёж, рвавшийся из моей груди, но, когда он прошёлся ногтями по голой спине, ощутимо царапая её, сдался и отпустил себя, принимаясь выгибаться в его руках и подвывать от накатывавшего волнами дикого возбуждения. Тонкие брюки уже были мокрыми от смазки, а мой запах, казалось, разливался чуть ли не на весь остров. Течная омега, желающая, чтобы её оттрахали, отодрали так, что сидеть потом будет невозможно несколько дней, чтобы лишили сил и возможности соображать - что может быть соблазнительнее? Громкий рык раздался прямо над моим ухом так близко, что я даже вздрогнул от неожиданности. Неужели что-то новое? Все альфы, что мне попадались, были никчёмными кусками мяса и горой бесполезных мышц: вели в дом и нежно трахали на кровати, боясь сделать больно... растягивали, подготавливали. Мудаки проклятые! И хоть бы один спросил, чего хочу я. Вот ни разу не жалею, что всех укокошил: не хер таким жить, от них только трава вянет, да омеги без нормального траха загибаются. Стад одним рывком спустил с меня брюки, оставив их болтаться где-то ниже колен. Резко шлёпнул по левой ягодице и, пройдясь между половинок ребром ладони, развел мои ноги в стороны, затем надавил на поясницу, вынуждая прогнуться. Не заставляя его ждать, я выгнулся так низко, насколько это было возможно, выпячивая зад и на максимально удобную ширину раздвигая ноги. М-м-м, как же мне нравится чувствовать себя течной сукой, готовой подставить свою дырку альфе там, где он этого захочет. Лейз проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра, собирая смазку, а я дрожу и, кажется, начинаю течь ещё сильнее от этих скупых прикосновений. Тихий смешок срывается с его губ, я ещё больше тянусь навстречу его пальцам и призывно виляю задницей, предлагая себя, как последняя шлюха. Внезапная, сильная боль прошивает моё тело от того, что альфа резко, без всякой подготовки, входит в меня и, не дожидаясь, пока я привыкну, начинает трахать, буквально вдалбливая в забор. Я не буду рассказывать сказок о том, что это охуеть какие неземные ощущения, что я млею и схожу с ума - это больно, реально больно, будто бы меня разрывают изнутри, плюс ещё холодная ограда, о которую бьётся хрупкое тело, но... это то, чего я хотел, именно то, что было нужно. Сейчас я чувствую себя свободным, собой таким, какой я есть, сейчас я могу отпустить зверя на свободу и почувствовать, как он довольно скулит, получая свою долю адреналина, эмоций и хорошего траха. Сейчас Лэйз Брэнт, по кличке Стад, является для меня олицетворением того самого животного, живущего во мне, и знаете, что я скажу? Ничего не может быть прекрасней, чем альфа, остервенело трахающий омегу, выплёскивающий всю свою агрессию и жестокость, ведь это именно то, что так необходимо двинутому омеге вроде меня. Резкий толчок, еще один... ещё и ещё, жёсткие пальцы буквально раздирают тонкую кожу на бёдрах, а я уже не могу сдерживаться, скулю и вою в голос, подмахиваю и с силой подаюсь назад, желая ещё сильнее насадиться на огромный хуй этого альфы. Что я там говорил про то, что не млею? Забудьте! Это реально охуенно! К боли понемногу начинают примешиваться и другие ощущения, те самые, что заставляют меня быть последней сукой. Жар и неконтролируемое наслаждение - такое, что ходит по тонкой грани между мукой и нирваной; и хочется кричать, орать в голос, от того, насколько эти два чувства – боль и удовольствие - разрывают меня пополам. Минута... секунда... ещё чуть-чуть - и я кончу, но... сильные пальцы пережимают член у основания, и я тихо вою от разочарования, непонимающим взглядом рыская по железному забору в поисках ответа на вопрос, что же случилось. Снова пустота, резкая, и от этого ощущения хочется выть и биться в истерике! Вот какого хуя он, спрашивается, вышел из меня? Чем я ему не угодил-то? Я хочу трахаться! Блядь, как же я хочу трахаться! Раззадорил - и в кусты, недоальфа, ёпт! Импотент, что ли? Сука! Я выше его, а он меня за шиворот, как какого-то котёнка, волочит. Пытаюсь брыкаться и недовольно рычу, путаюсь в спущенных штанах и чуть не лечу на землю, но Стад не даёт мне этого сделать - подхватывает и, как какую-то куклу, закидывает на плечо. Тут же начинаю колотить его кулаками по спине, орать и сыпать угрозами, но... Я ни за что, никому не признаюсь, что мне это нравится. Нравится быть в его власти, чувствовать себя униженным и слабым, отдавать контроль в чужие руки, не зажиматься, а полностью отдаваться ситуации. Он не спрашивает, можно ли ему войти, не реагирует на мои удары, мне даже кажется, что он беззвучно смеётся надо мной, и это бесит и раззадоривает. В доме Лэйз, не церемонясь, скидывает меня прямо на пол, я неудобно приземляюсь и, громко ругаясь, принимаюсь потирать ушибленную ногу, но ему плевать. Он ставит меня раком, заставляя упереться руками в изголовье кровати, у которой он меня и свалил, и резко, сразу на всю длину, входит в меня, вышибая дыхание и заставляя подкашиваться ноги. Чёрт! Блядь! Как я этого ждал, как хотел снова чувствовать эту сумасшедшую абсолютную заполненность, чувствовать, как его большой твёрдый член поршнем движется во мне, ощущать пульсирующую головку, сжимать его в себе... - Сука, кончишь раньше меня – убью, - хрипло шипит он, а я смеюсь, понимая, что от меня уже ничего не зависит, потому что оргазм подкатывает с безумной силой, и остановить я его уже не смогу. Убьёт? Что ж, пусть попробует! Выгибаюсь так сильно, что кажется, будто позвоночник сейчас треснет, прикрываю глаза, не сдерживаю блядских стонов, рвущихся с губ, провожу пальцами одной руки по члену, но стоит только коснуться его и почувствовать особенно сильный толчок, как я с хриплым криком кончаю и падаю на кровать, утягивая Стада за собой, под напором сильного тела не могу удержаться, опираясь всего на одну руку. Минута - и вдруг меня снова накрывает, я ощущаю, как он буквально накачивает меня своей спермой, ещё секунда... сцепка... волна наслаждения, ещё одна, ещё и ещё... Я мечусь под ним, выстанываю его имя, выгибаюсь и не могу понять, что происходит, почему всё не заканчивается.... почему мне все еще так охуенно хорошо? Я резко распахиваю глаза и чуть ли не ору благим матом, вдруг осознав, от чего же мне так хорошо со Стадом. Блядь! Истинная пара! Кто бы мог поверить, что в этом Богом забытом месте кто-то может встретить истинную пару и что этим кем-то, с какого-то хера, окажусь я?! Нащупав кинжал под подушкой, я вскидываю руку к его горлу и мгновенно ощущаю его пальцы на своей шее. Борьба взглядов, неотрывно пожирающих друг друга, испепеляющих, пронзающих насквозь. Желание убить, не раздумывая - и мгновенно вспыхивающее осознание у обоих. Убей сейчас он меня, или же я его - по сути, это не важно. Выжившему останется просто лечь и сдохнуть рядом, по одной простой причине: зверь, живущий у нас внутри, окончательно вырвется на свободу, а помирать с пеной у рта, всему перепачканному чужой кровью и не осознающему себя, не понимающему, кто ты, честно говоря, совсем не хочется. Сущность омеги просто не позволит мне остаться в более-менее здравом рассудке, если я убью своего альфу. А в том, что он мой, теперь не может быть никаких сомнений. 26 августа 3453 года Снова и снова одно и то же, как какой-то порочный круг, но... на этот раз всё по-другому... Один с ножом, а второй безоружен, и вот они в бешеном танце кружат... взмах рукой, очередной удар - и кровь тонкой струйкой по щеке, в глазах пожар, и нет сил взгляд отвести... Секунды... минуты... всё слилось в одно, и всё от того, что не всё равно. Как в замедленном фильме: лезвие у груди, пальцы на шее, будто бы гладишь ты. Миг - и внезапно ты на земле. Нет сознанья, и видно, что грудь не вздымается от дыханья. Падаю бессильно на колени, прокусив губу насквозь, ощущая, как по подбородку, к шее, стекает липкая кровь… только бы не завыть... Умер... Нет.. не верю… не может такого быть! Отчаянье и боль накатывают волнами, зверь внутри вдруг затих и молчит... Должно быть, и он скорбит, о нём молча - скорбит. Сумасшедший? Ну, что же, быть может - однако, чувствовать умею тоже. Йель пожалел, буквально на себе приволок его тело к моему дому, догадавшись, что я захочу похоронить альфу как подобает, а не отдавать его на съедение нашим шакалам. Ни за что бы не дал какой-нибудь скотине его сожрать или трахнуть. Нельзя. Моё! Я сам, запинаясь и спотыкаясь на ходу, практически оттащил его в дом. С огромным трудом уложил бездыханное тело на старый диван, с грустью и глухим отчаянием окинул взглядом тело, провёл пальцами аккуратно по шраму, пересекающему щёку, погладил его подушечками на прощание и пошёл в «сад», копать могилу. Тут, я знал, он будет всегда в безопасности, и я смогу навещать его так часто, как захочу. Времени прошло, наверное, с час, с того момента как я ушёл на улицу. Пока то, пока другое - и вот, только я собрался могилу копать, как вдруг за моей спиной кто-то громко чихнул... Я буквально на месте подпрыгнул от неожиданности - ведь кроме меня на территории никого не было! - и резко развернулся. Каково же было моё негодование, когда на пороге дома я увидел Стада, живого и вполне себе невредимого, с неизменной ухмылкой на лице, растирающего пальцами шею. Я с воплями кинулся к нему. - Мразь, тварь, падла, скотина, сволочь, - бесчисленные ругательства сыпались на него вместе с бесконечными ударами в грудь, которые потом явно станут синяками, плевать! Внезапно цепкие пальцы с силой сжали мои ягодицы, а губы принялись с неистовым напором терзать мои, заставляя заткнуться и отдаться во власть сильного альфы, моей истинной пары.