Софитова кожа

— Ты замёрзнешь. Сяо строг. Собственно, как обычно, когда дело касается здоровья близких ему людей. Особенно Итэра. Особенно он строг, когда Итэр позволяет себе одеться не по погоде. Например, как сейчас. И Сяо совершенно не смущает тот факт, что одеты они практически одинаково: в плотные спортивные штаны (настолько спортивные, что граничили с понятием «домашние»), хлопковые футболки, поверх которых были накинуты толстенные худи. Различие лишь в том, что худи на плечах Сяо с замочком, которого у Итэра нет. Сяо ставит небольшую корзинку с едой на заднее сиденье автомобиля и хлопает дверцей, обнаруживая за ней недовольное лицо с надутыми губами. Итэр хмурится, сжимает пальцами ткань толстовки и смотрит на Сяо исподлобья, с неприкрытой агрессией топая ногой в кедах по влажной земле. — Я не замёрзну. Итэр хмурится, и Сяо выдыхает, удерживая себя от желания потянуться к его лицу пальцами, зацепить ими волосы и заправить за ухо, поэтому Сяо просто облокачивается плечом на крышу иномарки и внимательно смотрит на своего парня. Тому, кажется, больше возразить и нечем, поэтому он опускает глаза в землю и касается ладонями чужой худи, запахивает её и утыкается маленьким лбом в грудь Сяо. Тот ухмыляется, поднимает руки вверх и гладит, медленными и аккуратными движениями, подушечками пальцев касается затылка, ведёт по шейным позвонкам, слегка надавливает на них, что Итэр жмётся щекой к футболке сильнее, и проскальзывает ледяными пальцами за шиворот. Итэр прикусывает нижнюю губу, обнимает тонкими руками за талию Сяо и стискивает, выдыхая с глухим стоном. — Вы долго ещё будете копошиться? Сяо прикрывает глаза и давит сильнее на затылок. До Итэра моментально доходит: он злится. Обычно Сяо никогда не делает то, что могло бы причинять Итэру дискомфорт или боль (конечно, если тот его сам об этом не попросит), но всё иначе, когда он зол. Зол или возбуждён. Тогда грубостью он не гнушался (к Итэру, естественно, лишь во втором случае). Итэр чувствует, как Сяо осторожно отстраняется, сжимает пальцами итэровский воротник толстовки и резким движением поправляет капюшон, накидывая на макушку. Сяо затягивает верёвочки и косится за спину Итэра. — Тётя Нин Гуан, пожалуйста, — Сяо хочется добавить что-то по типу «отстаньте», «оставьте меня в покое» или «исчезните», но помалкивает, не позволяет воспитание. Спасает Чжун Ли, который выходит на крыльцо с кружкой дымящегося кофе. Он моментально понимает, что происходит, облокачивается на устойчивые деревянные перила и отпивает немного из чашки, обращаясь к сестре: — Гуан, принеси им плед, будь так добра. Нин Гуан оборачивается и недовольно хмурится, складывая руки на груди. Светло-бежевая футболка собирается складками на большой груди, воротник оттягивается, и молодая женщина пожимает плечами, цокая языком. Нин Гуан, как обычно, всегда при параде. Сяо иногда казалось, что она и ела, и спала, и купалась с макияжем. Всегда идеальные ровные чёрные стрелки и алая помада на губах, выглаженная и выстиранная до белизны одежда и уложенные длинные блондинистые волосы. Нин Гуан вздыхает и пытается отыграться, не сдвигаясь с места: — Скажи сделать это Ху Тао. — У Ху Тао репетитор по английскому сейчас. Иди ты. Нин Гуан хмурится сильнее. Идти не хочется, но ругаться со старшим братом ей не хочется ещё больше. Поэтому она качает головой, заправляя пальцами длинные светлые пряди за уши, перекидывает волосы на правое плечо и поднимается по лестнице, скрываясь за большой стеклянной дверью. Конечно же, нет у Ху Тао никакого репетитора по английскому сейчас, скорее всего, она просто слушает музыку или играет в видеоигры, но Чжун Ли просто искал предлог, под которым Нин Гуан могла бы исчезнуть с поля зрения всех троих молодых людей. — Лучше поторопитесь, пока она не вернулась и не начала доставать вас снова, — Чжун Ли улыбается, отпивает ещё кофе и машет рукой, в жесте призывая покинуть территорию как можно скорее: — Буду ждать вашего возвращения, не задерживайтесь только, ливень передают на ночь. И поаккуратнее с моей машиной, Сяо. Сяо кивает, открывает дверь переднего пассажирского сиденья, пропускает Итэра и позволяет себе на секунду задержаться, внимательно рассматривая, как Итэр неумело усаживается на большое мягкое сиденье, поджимая губы и выжидающе поднимая на Сяо взгляд, обеспокоенно перебирая пальцами ткань спортивных штанов. Он тихо интересуется у Сяо, всё ли в порядке, и Сяо кивает, облизывает губы и захлопывает дверцу машины. С громким хлопком у Чжун Ли сердце сжимается, но он молчит и утыкается взглядом в тёмно-коричневый напиток в белоснежной пиале. Без сахара, мексиканский, сваренный буквально несколько минут назад, до одури обжигающий. — Мы уехали. Чжун Ли кивает и скрывается за дверью следом за младшей сестрой. Сяо лишь провожает его взглядом и садится в машину. Внутри тепло, даже слишком, несмотря на то, что на улице едва ли двадцать градусов, влажно и сыро после утреннего дождя, но Итэр всё равно слегка ведёт плечами от холода, и Сяо осуждающе вздыхает: говорил ведь ему надеть на себя побольше вещей, замёрзнет ведь. Итэр словно чувствует чужой настойчивый взгляд, косится в сторону парня и улыбается. Сяо становится чуть легче, но не до конца, легкое негодование до сих пор имеет место быть. Итэр чувствует и это. Подаётся вперёд, руками опираясь на чужое бедро, подтягивается к чужому гладко выбритому лицу и целует в щёку, оставляя влажный липкий от гигиенички след. Сяо доволен. — Если будет холодно, возьми плед, ладно? И не противься, прошу тебя, — бурчит Сяо себе под нос, параллельно заводя машину и выезжая на трассу. Итэр послушно кивает, скидывает с маленьких стоп белоснежные кеды и забирается на сиденье с ногами, подгибает их, прижимает к груди и оборачивается к окну. Сяо едет быстро, но осторожно, благо трасса безупречно ровная и прямая, поэтому Итэр может позволить себе непозволительную роскошь: упереться лбом в холодное стекло. За окном слегка моросит, и Сяо разочарованно вздыхает: он до последнего надеялся, что природа будет хоть немного благосклонна к ним. Сяо крепче сжимает левой рукой кожаный руль и косится в сторону Итэра. Тот молчит, перебирает пальцами край толстовки и жмёт ноги ближе, к груди, поджимая маленькие аккуратные пальцы на ногах, словно котёнок. Не хватает лишь тихого мурчания и слегка подрагивающего кадыка. Сяо улыбается, но лишь краешками губ, чтобы Итэр не заметил. У китайцев своя установка на «нельзя терять лицо». Хотя сейчас можно было — они наедине. Наконец-то, впервые за эту неделю они тет-а-тет, вдвоём, слышат лишь дыхание друг друга, без бубнежа Ху Тао за спиной о том, какие экзамены раздражающие и сложные, без назойливого взгляда Нин Гуан, которой ничего не стоило придраться к неровно стоящей кружке, и без Чжун Ли, постоянно готовящим мясо на гриле в небольшом английском саду. Сяо доволен. Даже более чем. Наконец-то он может свободно протянуть руку до чужих бёдер, пройтись по ним тонкими холодными пальцами, мягко сжать кожу, заставляя её белеть ещё сильнее, поласкать внутреннюю сторону бедра, поднять чуть выше, куда обычным людям даже смотреть запрещено, и скользнуть под резинку лёгких спортивных штанов. Что, собственно, Сяо и делает. Итэр вздрагивает, когда чужие пальцы касаются обнажённого плоского живота под худи и тонкой футболкой, а затем улыбается, разводя ноги шире и позволяя Сяо схватить себя за ляжку. Она тоже прохладная на ощупь, замечает Сяо. — Давай остановимся и я достану плед с заднего сиденья? — он спрашивает, пару раз обеспокоенно поворачивая голову к Итэру. Тот жмурится, перехватывает чужую руку на своих бёдрах, мысленно благодаря, что машина Чжун Ли была с автоматом и поэтому Сяо не нужно второй рукой постоянно переключать коробку передач. В самом деле, ему достаточно комфортно и сейчас, даже немного жарко от чужих прикосновений, а кожа холодная, потому что кровь прилила совсем к другому месту. Неделя для Итэра слишком длинна. Особенно она кажется длинной, когда руки Сяо не сжимают его тонкую талию, не гладят по щекам, не играются с волосами, а его шершавый язык не касается его шеи, сосков и живота. Это были причины, по которым Итэр просто ненавидел гостить в доме Сяо. Он любит Чжун Ли, безумно, как отца, но позволить себе заняться сексом в чужом доме не может. И Сяо знает это. И он себе это позволить не может. Стыдно. Почему-то. — Просто рули дальше, ладно? — шепчет Итэр, подносит чужую руку к лицу и целует костяшки пальцев. Щёки Сяо вспыхивают малиновым оттенком и тут же гаснут, Сяо белеет, краснеет шея, а кровь в жилах стынет, когда Итэр обдаёт горячим дыханием мокрую от поцелуев кожу. Он приоткрывает рот, высовывает кончик нежно-розового языка, скользит между пальцами, постыдно и одновременно пошло смачивая их вязкой сладкой слюной. Сяо едва ли удерживает себя, чтобы не вдавить газ в пол, косится и прикусывает губу, когда видит, как Итэр поспешно сводит колени вместе, прикрывает глаза и заглатывает два пальца в рот. Сяо дышит. Хотя не дышит, он явно пытается дышать. Пытается заставить себя не свернуть на обочину, не поёрзать на мягком сиденье дорогой иномарки (в конце концов, это даже не его машина, а отцовская), не посмотреть на Итэра вновь. Иначе точно свернёт на обочину. Итэр справа издаёт стон, и Сяо сдаётся, сбавляя скорость. — Итэр… — Сяо тихо зовёт, позволяет себе на секунду отпустить руль, но лишь для того, чтобы пятернёй зачесать крашеные волосы назад и сжать пальцами подбородок, всё отчётливее ощущая чужой горячий влажный язык, ласкающий пальцы так старательно, словно вместо них для Итэра представлялись совершенно не пальцы. — Итэр, перестань, — Сяо тормозит у обочины, и лишь это заставляет Итэра распахнуть глаза и отстраниться. — «Перестать» что? — он улыбается, своими пальцами собирает тонкие ниточки вязкой слюны со своего подбородка, подносит их ко рту и слизывает всё, довольно прикрывая глаза. Сяо вздыхает, влажными пальцами хватает Итэра за воротник и тянет на себя. Так сильно и резко, что у Итэра даже секунды не остаётся на размышление. Сяо торопится, словно боится, что кто-то спугнёт их или помешает, целует быстро, скользко и горячо, так же горячо, как Итэр обсасывал его пальцы минуту назад. Стискивает руками плотную ткань толстовки, тянет Итэра на себя сильнее, но тот противится, остаётся на своём сиденье, приоткрывает маленький мокрый рот, позволяя Сяо обхватить язык и прикусить его, оттягивая в сторону. Внизу живота приятно и сильно тянет, особенно тогда, когда Сяо холодными руками поднимает толстовку, стискивает талию одновременно грубо и нежно, он безумно недоволен итэровским непослушанием и тем, что тот отказался перелезть к нему на колени, заставляя голову кружиться, а сердце биться сильнее, и Итэр уже не отдаёт себе отчёта в действиях, когда трясущимися руками оттягивает спортивные штаны и нижнее бельё Сяо. Не отдаёт себе отчёт, как обхватывает ладонями горячий, влажный от смазки член и ведёт по нему в привычных движениях, выбивая из Сяо глухой стон. Он ласкает слух, обволакивает ушные раковины, и Итэр доволен собой. Сладкие гортанные стоны Сяо — лучшая для него награда. Богемная музыка. Райский горячий шёпот. — Блять, — скверное слово теряется в шумных вздохах, огненном дыхании, движениях, стонах и касаниях. Итэр улыбается куда-то в поцелуй, улыбка теряется следом, как и мат Сяо. Итэр отстраняется и неумело, словно делал это в первый раз, прикусывает кожу на шее Сяо, оставляя алую отметку, похожую на укус комара, но чересчур большой. Итэр жмурится и улыбается снова, знает ведь, что Сяо одновременно нравится и не нравится, когда Итэр оставляет засосы на столь видных местах. «Потому что ты только мой», — говорил Итэр, прикусывая кожу снова, но уже в районе ключицы. Безумно хочется пересесть на чужие бёдра, но он терпит. Терпит даже тогда, когда Сяо раздражённо-возбуждённо рычит, хватает Итэра за бёдра и сминает мягкую нежную кожу пальцами. — Я же говорил, хотя бы не пока мы у Чжун Ли, — неуверенно сетует Сяо на яркие засосы на шее, потому что сам не уверен, насколько его волнуют закатывающиеся от недовольства глаза Нин Гуан. Наверное, намного меньше, чем тело Итэра, которое он не ласкал и не трахал уже несколько дней, его хриплый от возбуждения и волнения сладкий голос и длинные блондинистые волосы, что так сладко смотрелись намотанными на чужой кулак. — Тебе не нравится? — Итэр послушно откидывает голову назад, позволяя Сяо обеими ладонями обхватить свою тонкую шею, сжать и надавить на кадык, заставляя задыхаться, но тут же зализать больное место влажным горячим языком. Итэру приходится закусить щёки, чтобы не взболтнуть лишнего. Безумно хочется подразнить, не только влажными поцелуями и языком, пальцами на члене, но и грязными пошлыми словами, которые Сяо так трепетно выслушивал каждый раз, злился, хмурился и молчал, а потом так же без слов заламывал ему руки за спину и трахал так, что Итэру казалось, что закрой он глаза, то очнётся только в отделе кардиохирургии с разрывом сердца от такого бешеного ритма. Это как тиктоки «вот бы он знал, что я хочу под такой бит» и слышится бит с громкими басами с перерывами в ноль целых две сотые секунды. Итэр улыбается и наблюдает, полностью довольный собой: Сяо прикрывает глаза и шумно стукается затылком о спинку водительского сиденья, полностью игнорируя две проезжающие мимо машины, на такой маленькой скорости, что Итэру кажется, что они видят всё: его мокрые губы, пару засосов на шее Сяо, толстый чужой член в маленькой белоснежной ладошке и растянутый воротник худи, оголяющий грудь. — Закончим на этом? Нам ведь ещё ехать около двух часов до места, — Итэр вжимает голову в плечи, хотя знает, что Сяо ему в жизни подзатыльник не даст, тянется к бардачку, доставая сухие салфетки в маленькой недорогой полиэтиленовой упаковке. — Ты взял с собой? — Сяо приоткрывает глаза, но двигаться не торопится. — Ага. На всякий случай, и он, — Итэр облизывает нижнюю губу. — как вижу, наступил. — Я даже обозвать тебя не могу, — Сяо покорно прикрывает глаза и обхватывает рукой свой член, выдыхая. — Что же, тогда я закончу сам. Итэр решает: Сяо играет не по правилам. Он хмурится. Почему Сяо не попросил его о помощи, ну или хотя бы не усадил сам к себе на колени, вгоняя член настолько, насколько ему позволит растяжка? Итэр уже думает обидеться на него, но передумывает, когда видит крупные капли пота на чужом лбу и подрагивающем кадыке, и когда опускает взгляд вниз, признаваясь, что завидует руке Сяо. Та быстро, но аккуратно водит по члену, пальцы задевают головку и опускаются до самого конца. Они красивые, тонкие и изящные, словно списанные с картин художников эпохи Возрождения, шёлковые и масляные одновременно, прячут за собой тонкие вьющиеся вены на члене. Итэр наблюдает, даже не замечает, как Сяо приоткрывает глаза и ухмыляется. Итэр наблюдает и сам резким движением сводит бёдра вместе, сразу же, как только слышит громкий стон Сяо. Итэр обижается и хватает Сяо за руку: — Тебе приятнее, когда сам себе дрочишь, нежели я?! — Сяо отмечает, что Итэр в действительности выглядит одновременно расстроенным и раздражённым, когда трясёт его за руку и выпытывает ответ. — Когда я тебе дрочил, ты так не стонал! — Попробуешь ещё раз? — Сяо играется. Не уверен, что с огнём, но уверен, что с гордостью Итэра. Тот ни на секунду не медлит, закатывает рукава на худи, но вместо рук опускает голову к чужим бёдрам. Сяо не удивлён: он хочет доказать его же руке, что он дрочит ничуть не хуже, чем она. Наконец-то достойный противник, верно, Итэр? Поэтому заходит с козырей и пользуется тем, что у его руки-противницы не наблюдается — слизистой. Итэр руками лишь цепляется за бёдра для удобства, сам приоткрывает рот и заглатывает с такой уверенностью, словно это рождественская карамельная палочка, а не член одного этнического китайца, который время от времени потрахивает его в учебных корпусах и на своём компьютерном кресле в перерывах между катками. — Блять, — вновь срывается с чужих полуоткрытых влажных губ, и Итэр буквально обнажённой спиной ощущает, как потеют окна из-за повышающейся температуры в салоне машины. Обнажённой, потому что Сяо задрал пальцами его толстовку и сильно надавливает подушечками на позвоночник в районе поясницы, заставляя прогибаться. Итэр даже не старается прикрывать глаза, руками крепче сжимает бёдра, что даже кожа белеет под пальцами, заглатывает глубже, что головка больно упирается куда-то далеко в горло, подавляет кашель и отстраняется, едва ли не захлёбываясь в слюнях и смазке. Руки скользят по члену, специально сжимая немного сильнее положенного, Итэр наклоняется, мокрыми губами целует головку и языком выводит непонятные узоры. Дыхание пережимает окончательно, когда рука Сяо скользит на пояс штанов. — Сяо, ты… — Итэр позволяет себе отстраниться и поднять взгляд на Сяо. — Что творишь? — Ты не в том месте ртом работаешь, — Сяо скользит взглядом по чужому лицу и опускает глаза вниз. — Соси и не отвлекайся, пока я не позволю. Сяо кладёт два пальца в рот, и Итэр моментально понимает, что будет. Совершенное время, чтобы заткнуть свой рот членом парня и, лучше бы, посильнее прогнуться в спине, чтобы пальцы достали именно до того, до чего нужно. Итэр облизывает, скользит языком вдоль ствола, но вздрагивает моментально и поджимает пальцы на ногах, когда влажные пальцы касаются его. Входить не собираются, лишь дразнятся. Сяо любит это — доводить до того состояния, пока Итэр не начнёт сам упрашивать его. Итэр терпит, лишь каждой своей клеткой ощущает любое мимолетное прикосновение. Сяо тоже терпит, пальцами не входит, кругами водит и щипает за ягодицы. — Сяо, — наконец зовёт Итэр и утирает мокрый подбородок руками, они слегка подрагивают, но он не обращает на это особого внимания. — Войди немного, пожалуйста… я хочу… блять… хотя бы твои пальцы. Сяо ухмыляется. Естественно, что незаметно. Исполняет чужую просьбу и входит одним пальцем буквально на пару фаланг, возвращаясь взглядом к Итэру. Он рваным вдохом всасывает в лёгкие воздух, одной рукой продолжает водить вдоль чужого члена, а второй, до жути дрожащей, скользит за собственные штаны, в нижнее бельё и обхватывает себя. Гоняет рукой по члену, совершенно забывая про Сяо, утыкается влажным лбом в чужое бедро и скулит куда-то в воздух. — Сложновато работать обеими руками, да? — Сяо видит, как у того вздрагивают плечи и выгибается спина, и резко хватает Итэра за талию, прерывая все его манипуляции с собой. Тот злится: — Я же почти кончил, — Итэр недоволен, но несколько раз непослушно ёрзает на чужих коленях и пальцами проходится по члену. Голова опускается на чужое плечо, и Итэр целует шею, быстро и смазано, оставляя большие влажные следы. — Тебе приятнее, когда сам себе дрочишь, нежели я тебя трахаю? Итэр улыбается. — Использовать мои слова против меня же — совершенно нечестно. Сяо ничего не отвечает, лишь мимолётно улыбается в ответ и поддевает мокрыми от слюней пальцами край плотной толстовки, избавляя Итэра и себя от лишних, так никому ненужных сейчас вещей. Кофта моментально оказывается на соседнем сиденье и тут же жалостливо скатывается на пол салона машины, теряясь где-то за итэровским маленьким рюкзаком. Сяо не ждёт зелёного света или чужого разрешения, прикрывает свои янтарные глаза короткими густыми ресницами и смыкает влажные губы на правом розоватом соске, позволяя себе даже немного укусить Итэра за чувствительную горячую кожу. Это моментально вышибает из юношеской груди громкий тяжёлый стон. Итэр запрокидывает голову, несильно ударяясь макушкой о потолок, и сжимает пальцы рук на чужих тёмных спутавшихся волосах. — Теб-бе… — Итэр спотыкается на самом простом слове и не понимает, то ли он забыл, как разговаривать, то ли язык его просто-напросто не слушается. — Тебе не стыдно заниматься подобным в м-машине собственного отца? Сяо заключает, что Итэр до сих пор дразнится. И что он это ему точно припомнит. — Ещё припугни меня тем, что мой мёртвый прапрадед наблюдет за нами. — Два мёртвых прадеда, — Итэр, кажется, из последних сил смеётся и втягивает впалый живот сильнее от возбуждения, — мой и твой. Сяо уже почти не слушает, но на шутку откликается резким смешком, который холодит мокрую от слюней ареолу соска так сильно, что Итэр хнычет и старается отстраниться, но лишь натыкается поясницей на кожаный твёрдый руль. Что поделать: позади твёрдый руль, а впереди чужой твёрдый член. Итэр целует вновь, заглушая собственный голос, мажет губами по чужим щекам и линии челюсти, словно пытается запомнить каждый неровный изгиб, пока Сяо пытается на ощупь приспустить с него совершенно ненужные штаны и нижнее бельё. Светло-розовые с лягушками… как мило, Итэр. — Раз ты так сладко скулишь, то будь хорошим пёсиком и насадись на мой член сам. Сможешь, малыш? Громкий шёпот обжигает итэровское изящное ушко, такое нежно-розовое от стыда и возбуждения и такое тонкое, словно выпиленное из серебра. Итэр проклинает всё на свете — начиная от своей тупой затеи подразнить Сяо и заканчивая своей похабной хрупкой рукой, что тянется между ног, обхватывая влажный член, проклинает свои дрожащие бёдра, которые держат его еле-еле, пока он приподнимается, второй рукой опираясь на широкое плечо Сяо. Поднимает золотисто-янтарные мокрые глаза на парня, просящий и молящий о хотя бы небольшой помощи, на что встречает приподнятые густые тёмные брови и взгляд «постарайся-ещё-немного-для-меня-и-будь-хорошим-мальчиком». Итэр будет хорошим мальчиком для него. Итэр даже завоет на луну, если Сяо прикажет. Итэру кажется, что он кончит прямо так — с ощущением влажной головки между двумя мягкими, как бархат, ягодицами. Откуда-то со стороны слышится тяжёлый выдох, и Итэр клянётся, что думает, что Сяо сейчас не выдержит, схватит за талию и толкнётся внутрь, заставляя Итэра сжаться и проскулить чужое имя, но тот, как последняя сволочь, прикрывает глаза и закусывает нижнюю, заставляя Итэра почти расплакаться. Итэр едва ли дотягивается до чужого члена в столь неудобном положении. Поза и так кощунственно кривая, а в таком месте непростительно. Но Итэру нравится. В таком положении член Сяо так глубоко, что он чувствует каждую венку, и каждый мимолётный толчок заставляет сделать вдох и царапнуть Сяо за плечи. — Я думал, что ты мой послушный мальчик, что… это не так? Сяо большим пальцем размазывает жидкую слюну по нижней губе, чмокает и обхватывает одной рукой Итэра за талию, и тот благодарно мурлычет куда-то в шею, одаривая влажную от пота кожу несколькими поцелуями и скулящими просьбами: — Да-да… я твой хороший мальчик, Сяо, прошу… просто помоги мне… ты же видишь… я сейчас, ах… Все слова тонут в громком гортанном стоне, и Сяо клянётся, что задыхается от того, насколько внутри Итэра узко и горячо. Не трахались две недели, а по ощущениям как всё во второй раз. Сяо хватает пальцами гладкие мягкие ягодицы, сжимает их и притягивает Итэра к себе ближе, прижимает к груди и сам толкается навстречу настолько глубоко, насколько позволительно. Бархатистая нежная кожа плавится под подушечками пальцев, а Сяо оставляет на ней большие белые пятна, которые моментально стираются и превращаются в мазанные ярко-розовые мазки и подтёки. Итэр руками хватается за чужую шею, дышит тяжело и шумно, пытается смахнуть с лица влажные от пота пшеничные пряди и подтягивается на члене, уже немного устало опускаясь вновь. — Сн-ними… сними, п-пожалуйста, Сяо… — Итэр дрожащими руками хватается за край плотной ткани верхней одежды Сяо и буквально сдирает её с влажного чужого торса. Кидает на заднее сиденье и губами обхватывает тонкую светлую кожу над выпирающей жёсткой ключицей, прикусывает и в извиняюще-игривом тоне зализывает заметный след от нескольких неглубоких укусов, ёрзает на члене и скулит, когда Сяо толкается внутрь, резко и без предупреждения. В машине совершенно неудобно, но они оба старательно не думают об этом и игнорируют вибрирующий уже во второй раз сотовый телефон Сяо на переднем пассажирском сиденье с несколькими китайскими иероглифами, что незамысловато переводятся как «папа». Сяо приходится дышать в два раза чаще и в полтора раза глубже, чтобы выносливости хватало на каждый резкий толчок в таком положении. Итэр обнимает его руками за мокрую шею, прогибается в спине, как только влажная горячая головка проходится по простате, и шипит через сомкнутые губы, откидываясь назад и хватаясь одной рукой за кожаный руль. Он неприятно упирается прямо в поясницу, но это совершенно неважно, Итэр просто слегка вздрагивает, когда опирается на руль слишком сильно и машина сигналит. Стоило бы заранее отодвинуть сиденье чуть назад, но сейчас это было уже неважно. Сяо хватает Итэра за талию, и пальцы предательски скользят по нежной коже. — П-пожалуйста, милый… — горячо шепчет Итэр, хватаясь за чужие тёмные спутанные волосы, как за спасательный круг. — Пожалуйста… я хочу… хочу кончить… Сяо улыбается куда-то в чужое ухо. Их обоих уже совершенно не беспокоит проезжающая медленно вишнёвая иномарка и совершенно уж не беспокоит то, что кто-то мог их видеть — любящих друг друга на водительском кресле. Одной рукой Сяо упирается в руль, почти касаясь ладони Итэра подушечками пальцев, а второй обхватывает чужой влажный подрагивающий член. Итэр выдыхает возбуждённо, и Сяо ловит себя на мысли, что ему безумно нравится, как переливаются мокрые итэровские плечи в редких солнечных проблесках из-за дождевых туч. Бледная, под определённым углом почти прозрачная, софитами переливающаяся и пахнущая божественно какими-то маслами для тела с цветами. Сяо не выдерживает, целуя кусает его в шею и спиной опрокидывает на руль, заставляя внедорожник выдавить из себя протяжный механический крик. Левая рука свободно скользит по чужому члену, обхватывает у головки немного сильнее, чем на стволе, пока губы Сяо сминают бархатную кварцевую кожу на изгибе шеи. Итэр теряется в ощущениях, пытается отстраниться от прохладной плотной кожи руля, но Сяо не даёт, давит и прижимает сильнее, и Итэр обеими руками хватается за единственную опору позади себя и приподнимается, наклоняя голову вперёд, чтобы не удариться о потолок. Сяо второй рукой хватает за тонкую шею и тянет на себя, прикусывая нижнюю губу в порыве эмоций. Дрочит резче и размашистее, резче и немного грубее, чередуя с нежными и редкими толчками внутрь, от которых Итэр каждый раз сжимается вокруг разгорячённого напряжённого члена всё сильнее. Ведёт рукой вверх-вниз ровно до того момента, пока Итэр не вздрагивает всем телом, теряясь в пространстве, в собственных же громких стонах и смазанных поцелуях, а ладонь Сяо не покрывает мелкими тёплыми белёсыми пятнами. — П-пожалуйста, Сяо… — между поцелуями вопрошающе сипит Итэр, когда Сяо обхватывает его талию и толкается внутрь несколько раз, — я же только кончил… — Я знаю, — довольно-мурчащий низкий голос слышится над ухом, заставляет скручиваться все внутренности в животе в маленький узел, а Итэр прикусывает и так распухшую покрасневшую нижнюю губу в жалкой попытке заглушить хныканья от грубых толчков. Сяо лбом, как слепой кутёнок, утыкается в изгиб чужой шеи, подхватывая Итэра под тонкие бёдра и приподнимая, не позволяя себе не по-джентельменски кончить внутрь. В конце концов, они сейчас в машине, а до ближайшего душа пару сотен приличных километров. Итэр в миллионный раз за эти краткие минуты вздрагивает, ощущая теплоту на ягодицах и пояснице, и запускает пальцы в чужие волосы. Немного влажные, но приятно пахнущие и мягкие на ощупь, как шёлк. Скользит подушечками по напряжённой коже и трёт висок в попытке расслабить парня, параллельно целуя куда-то в место за ушком. Сяо тяжело и так быстро дышит, словно стометровку пробежал за секунду. Итэра это улыбает и смешит. — Надеюсь, у твоего отца нет камер в машине. — Насчёт камер не уверен, — Итэр слышит по голосу, как Сяо тоже растягивает губы в улыбке, — но видеорегистратор есть точно. Итэр пинает его коленкой под рёбра. Вот дурак. Почему не сказал?