Нелёгкое испытание для двух щекотоманов

Начиналось всё просто безупречно: сначала лёгкие поцелуи, потом уже поглаживания, и так далее. Родион уложил Артура на спину, сел ему чуть выше колена, поднял его ступни к себе, и левой рукой сжал большие пальцы, чтоб выбраться не смог. И стоило Рыжему только спохватиться, как что-то твердое, не очень большое, но ужасно щекотное прошлось по обнажённой подошве. А потом так же с другой ступнëй. Да, так сильно он давно не смеялся: уж больно ручка щекотливая была, особенно для отставного майора. Он орал, брыкался, бил матрас, кусал подушку, но не смог выбить свои ноги из плена шаловливого любовника. А тому нравилось и щекотать, и слушать истеричный хохот. А дальше, после щекотливой прелюдии, как всегда, шёл секс. И в этот раз с одним условием. Всё должно было пройти в полной темноте. И ласки, и щекотка, и секс. Всё должно было быть в полнейшей темноте. С одной стороны, это очень возбуждает: никогда не знаешь, где именно прикоснётся твой возлюбленный, никогда не знаешь, где начнёт целовать, гладить, или щекотать. Но с другой стороны, в темноте надо быть осторожнее, чтобы не вмазать случайно. Ну, или не перепутать кое-что. Артур и Родион заснули спустя несколько минут после секса. И свет они, конечно же, не включали. К сожалению, или к счастью. На следующее утро Артур проснулся первый. Какого же было его удивление, когда после всего он случайно обнаружил, что его ноги измазаны синими чернилами! Рыжий сильно удивился этому. Откуда это? Каким образом? Но потом до него дошло: Родион. Да, Панкратов случайно перепутал ручки: они лежали рядом, абсолютно одинаковые, неразличимые. Только одна засохла, а вторая - писала. И, видимо, он случайно просто взял не ту ручку. Видимо, щекотливые мучения бедного отставного майора только начинаются. Злобный Рыжий направился в комнату, и хотел было разбудить виновника грязных ног, но передумал. Хотел Артур открутить ему голову за такое, но понимал: это просто случайность. В темноте он бы и сам их не отличил, и не заметил, что случайно взял не ту. Родион проснулся минут через пять, и тогда состоялся довольно неприятный для него разговор. Панкратов это понял, всего лишь взглянув на лицо любовника. От него разило злобой. -Доброе утро... - Родион выглянул из-под одеяла, с трудом открыв глаза. В ответ он получил практически ничего: Рыжий нахмурил брови, и недовольно фыркнул. - я снова сделал что-то не так? -Ну, как бы тебе помягче сказать... Ты мне вчера ноги ручкой щекотал? -Ну щекотал... А что, ходить больно? -Да не то чтобы ходить... Просто, блядь, это была пишущая ручка! У меня из-за тебя теперь все ноги синие! -Оу, ты злишься на меня? -Да. -Ты хочешь оторвать мне ноги, и обратно в гузно засадить? -Да. -Тебе нужна помощь, чтобы их отмыть? -Нет, я сам справлюсь. -А нахуй ты ко мне жаловаться приходил? -Чтоб жизнь мёдом не казалась. На этом моменте Артур ещё раз недовольно фыркает, и удаляется в сторону душевой. Гордость не позволяла просить помощи у кого-то. Только вот, и самому ты хрен выкрутишься: Рыжий просто до ужаса боялся щекотки. И так везде, на всём теле. Поэтому для него это может оказаться не самым простым испытанием. Да и после вчерашнего, когда его ступни ещё побаливают немного, любое неосторожное прикосновение может вызвать волну истеричного смеха. Душевая была просто до невозможного просторная: метр семьдесят на метр. Это очень много. Ну зато можно было прилечь, правда, для таких высоких людей, как эти двое, им надо было согнуть ноги, чтобы спокойно лечь. Рыжий снял трусы, и стал залезать в душ, настраивать воду, и класть на плитку рядом с собой всё, что нужно: мыло, мочалку. По крайней мере, он так считал. Какого же было его удивление, когда чернила почти не отмывались! Нет, они отмывались, но для этого надо было надавить до того момента, когда становилось щекотно. А тело не позволяет это. Артур постоянно отдирает руки, трëт места, запачканные чернилами, пытается надавить. Но от малейшего ощущения щекотки он отдергивает руку, и чувствует, как в животе что-то сводит. Как бы он не пытался пересилить себя, с рефлексами не поспоришь. Нет, сам он не сможет. Придётся просить о помощи Родиона. Рыжий выключил воду, и накинул на себя лёгкий халат, им же вытерся, и побрёл в комнату. Панкратов уже проснулся, и успел сделать все свои дела. Он уже давно понял, что вина в этом происшествии все-таки его: он же щекотать начал. Как бы то ни было, в помощи он решил не отказывать, и не стебать лишний раз: зная чувствительность кожи отставного майора, для него это будет реально сродни пытки. Артур осторожно зашел в комнату, повернулся всем телом в сторону Панкратова, и немного замялся. В горле появился странный ком, который не давал сказать ни слова. Рыжий знает, что с грязными ногами далеко не уйдёшь, сам он помыть их не сможет банально из-за особенностей организма, поэтому ему остаётся только одно. -Родион, мне нужна твоя помощь... - эта фраза прозвучала тихо, быстро, но собеседник точно услышал. -Ладно, помогу. Иди обратно в ванную. Об остальном я позабочусь. - эта фраза немного успокоила отставного майора, особенно тон, с которым она была сказана. Здесь не было ни намёка на сарказм, стёб. Тут было просто желание помочь. Рыжий скинул халат, и залез обратно в душ. Через минуту присоединился и Панкратов, который тоже себя освободил от одежды. -Рыжий, тебе как удобно будет лежать? Так же, как и вчера? Просто я думаю, что у тебя тогда ноги затекут от моего веса. -М-м, давай как вчера. И не переживай, мне так более-менее удобно. - Артур начал переворачиваться на живот, и задрал ноги вверх - только вот, можно тебя о кое-чем попросить? -А, что случилось? -Ты иногда останавливайся, давай мне передышку. А то если без неё, то я просто с ума сойду. Давай, когда я скажу... Что я скажу... Чернобыль! Вот. Когда я говорю Чернобыль, то ты останавливаешься. -Ну у тебя и фантазия на стоп-слова, Артур! Ну что ж. Хорошо. Я постараюсь следить за тобой, чтобы иногда, если ты не можешь ничего от смеха говорить, тоже сбавлять скорость. Я ведь не хочу, чтобы из-за меня ты прямо здесь помер. -Спасибо, Родион... Панкратов сел так же, как и вчера. Было немного тесновато, но через пару минут вполне привыкнуть к размерам душевой. Ступни Рыжего были изресованы синими полосками, кругами. Родион намылил левую руку, и принялся намыливать ей ступни любовника, стараясь делать всё медленно, предсказуемо, и не сильно надавливать. Рыжий пока не смеялся, и даже не хихикал. Но через секунду, когда Родион надавил на середину, из его горла вырвался невнятный смешок, что оборвался тихим хихиканьем. Панкратов надавил сильнее уже ногтем, когда у него стало получаться хоть немного, но смывать чернила. Артур начал брыкаться, и пытаться спасти свои щекотливые ступни, хохоча и повизгивая. Родион с трудом оттирал небольшой участок кожи, на котором было больше всего грязи. Она и оттиралась хуже всего. Приходилось не просто давить, так ещё и резко. Панкратов хотел смягчить эту участь для любовника, но как бы он не мыл: быстро или медленно, едва надавливая, или давя с большой силой, бедняге всё равно будет до ужаса щекотно. Он и так вчера вдоволь насмеялся, так ещё и сегодня щекотливые мучения продолжаются. -Ро-Ро-Родион! Пха-ха-ха-ха! С-с-стой! Я не могу больше! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Хва-хватит! - Артур кусал пряди длинных волос, бил кулаками плитку, хватался за голову, но эти щекотливые мучения не прекращались ни на секунду. -Тише, тише. Всё хорошо? Ты живой? - Родион обернулся. Интонация выдавала волнение и переживание. Странно, но на этот раз щекотка любовника приносила ему немного другие ощущения: смех был уже выдавленным, слабым, с просьбой о помощи. И когда он на время убрал руки с ступней, он слышал, как отсмеивсется Рыжий: так измучено. Как будто его уже несколько часов пытают. Ему стало жаль Артура. Рыжий долго отсмеивался, восстанавливал своё дыхание, пытался прекратить дрожать, как на морозе. Прошло несколько минут, прежде чем он смог сказать: "Продолжай. Только пожалуйста, давай мне почаще передышку. Такими темпами, я, боюсь, долго не протяну." -Прости пожалуйста, Артур, я правда не знал, что всё так будет. Как отмоем, я тебе что-то приятное сделаю, хорошо? Ну-у-у, успокойся, не плачь. - Панкратов потрепал его волосы, включая душ, и смывая немного чернил. Середина ступни была почти чистая, а вот под пальцами было достаточно много полосок. Родион намылил вышеуказанное место, и стал ногтем давить на него с достаточно высокой скоростью. Другой рукой пришлось держать пальцы отогнутыми, чтобы хоть как-то до них можно было добраться. Когда мыло ложилось на столь чувствительное к щекоткам место, Артур уже насторожился, а вот когда он почувствовал, как ногти быстро елозят под пальцами, так забился в щекотных судорогах. Бедняга бешено хохотал, не в силах избавиться от такого сильного ощущения щекотки, стучал по плитке, как будто хотел её сломать, дергал себя за волосы. Его смех, (хотя скорее истеричный хохот, что перерастает в вопли) был больше жалобным. Услышав такое можно было сразу понять, что человеку плохо. У Панкратова всё получалось: чернила стали смываться намного быстрее, и он закончил примерно на полминуты раньше, чем Рыжему понадобилась бы передышка, которую тот сразу получил. Артур стал ещё жалобнее отсмеиваться, кашлять, шмыгать носом иногда. Складывалось такое ощущение, будто он плачет от невыносимой пытки. -Рыжий, ты... Плачешь? - Панкратов развернулся, и пытался посмотреть в лицо бедняге. Но их поза не позволяла это делать: тогда бы Родиону пришлось слезать. -Н-нет, всё нормально... - интонация говорила об обратном: голос немного дрожал - мне холодно. Включи тёплой воды, а то не хватало ещё простудится. -А? Конечно, сейчас - Родион включил воду, стал настраивать её, и пока лил в сторону плитки, чтобы она ни на кого не попадала. Сначала вода была очень холодной, но постепенно она становилась нужной температуры. - ну как? Не холодно? - Панкратов полил воду в сторону правой руки любовника. -Нормально. Спасибо... Панкратов пока не трогал ступни бедного Рыжего, а стал направлять потоки воды на мокрые волосы, на спину, на руки. Рыжий вздохнул, после того, как по его телу пробежалась небольшая дрожь. Повисла тишина, нарушаемая лишь каплями воды и шумным дыханием отставного майора. Рыжий старался не издавать лишних звуков, пока Панкратов прямо наблюдает за ним. По его лицу скатывались слезы. Это было больно. Когда Панкратов тыкал ногтями в середину ступни, пытаясь оттереть чернила. Хоть он и понимал, что это необходимо, но всё равно было очень больно. -Там очень много осталось? - нельзя было по интонации определить, что он чувствует: страх, боль, слезы? Всё смешалось. -Да нет, половина уже позади. Вот только ещё немного на пальце, и всё остальное на другой ноге. - Артур обречённо зарычал, в бессилие против этой ситуации. - Тише, дальше всё пойдёт полегче. Потерпи немного. Шумно вздохнув, отставной майор кивнул. Панкратов на время выключил воду, и снова намылил ступни Рыжего. Чернила стали отмываться намного легче, чем до этого, и можно было уже не так сильно давить на замученую кожу. Каждое прикосновение отдавалось сильными судорогами по всему телу. Перевозбужденная нервная система заставляла Артура постоянно дёргаться, брыкаться, издавать задушеные звуки. Прошло примерно чуть меньше десяти минут, но для Рыжего будто прошёл целый час. Приходилось намного чаще давать ему передышку. По крайней мере, так думал Панкратов, слушая эти истеричные вопли. Он уже много раз успел пожалеть, что из-за своей страсти не удостоверился в том, что ручка засохла. Да и Рыжий был далеко не в восторге от происходящего: нервная система уже достаточно намучилась. Но ноги-то отмыть надо. Под конец мучений Артур был похож на тряпочку: еле дышал, от каждого неосторожного прикосновения начинал неистово дёргаться, и едва не кричал в голос. Глаза у него были красноватые. На ладонях были следы от впившихся пальцев. Панкратова что-то беспокоило. -Эй, Рыжий, ты есть будешь? - в его голосе не было ни намёка на сарказм. -Было бы славно... Но потом. А сейчас дай мне просто отдохнуть. Родион помог бедняге подняться, одеть хотя бы нижнее бельё и футболку, и уложил на кровать. Ему нужен просто отдых. Просто надо отдохнуть хотя бы полчаса. Панкратов посидел с ним десять минут, и всё это время расчесывал немного влажные волосы, перебирал их в руках, и просто гладил. В душе его что-то терзало. Возможно, он чувствовал себя виноватым в произошедшем. -Было очень больно? - не мог он молчать. Хотелось помочь, только он не знал, как он может это сделать. -Знаешь, было не совсем больно... Но... Короче, просто ляг со мной. Пожалуйста... - последнее слово Рыжий произнёс очень тихо, не совсем чётко. Панкратов направился на другую сторону кровати, откинул одеяло, и осторожно улёгся, стараясь никак не прикасаться к любовнику: любое неосторожное прикосновение, и нервная система пошлёт такой мощный импульс, что Рыжий может со всей силы лягнуть Родиона, даже если он сам того не хочет. Артур уже изрядно вымотался, поэтому его силы позволили только положить голову на грудь любовника, слабо приобнять его, и закрыть глаза. Родион в ответ осторожно погладил по волосам, и придерживал его руку. Рыжего одолевал сон. Впрочем, как и каждое утро. Каждое утро Артур с огромным трудом просыпается. Сейчас он просто намучился. Но Родион и не подумает еще раз так невнимательно поступить: совесть как будто драла его изнутри. Теперь он будет осторожнее, чтобы не получить таких последствий, которые непонравятся никому.