***
Он приходит в себя в просторной больничной палате, на удобной койке. Его спина уже почти не болит. Он открывает глаза, потом снова закрывает их — яркий свет, льющийся из-за поднятых жалюзи, слепит. Несколько секунд он просто лежит и прислушивается к звукам. В палате в основном тихо, если не считать ритмичного писка медицинских приборов. Артур понимает, что находится в одном помещении с Имсом, ещё до того, как видит его на соседней койке, подключённого к кардиомонитору. Он чувствует его близкое присутствие всем своим кожным покровом, каждой его клеточкой. Артур делает глубокий вдох и садится на кровати. На нём больше нет окровавленной одежды, только тонкая больничная пижама, и он рад этому. Ему всё равно, кто его раздел. Главное, что Артур больше не чувствует этот жуткий запах крови, который не давал ему покоя на протяжении многих часов, пока Имс боролся за свою жизнь за дверьми операционной. Грудь Имса поднимается размеренно и спокойно. В вену на его руке вставлен катетер капельницы, а к указательному пальцу прикреплён датчик. Артур сползает с койки и перебирается к кровати Имса почти ползком. У него совсем нет сил. Очевидно, сказывается стресс. В дальнем углу палаты слышится тихая возня. Артур поворачивается на шум и видит Доминика, неудобно скрюченного в кресле. Кобб потягивается, встаёт и разминает затёкшие мышцы шеи. Он давно вышел из того возраста, когда мог спать где угодно, независимо от положения спины и пятой точки. Доминик смотрит на Артура, который переводит свой взгляд с него на Имса, а потом обратно. Артур набирает воздух в лёгкие, но из его рта не доносится ни звука. Он обречённо вздыхает и зарывается пальцами в растрёпанные волосы, прислонившись спиной к краю койки. — Он поправится, — обещает Доминик скрипящим голосом. — Врачи ввели его в искусственную кому на несколько часов. Вечером доктор осмотрит его и отключит от седативного. Артур поднимает голову и кивает. Он по-прежнему не говорит, и Доминика это начинает серьёзно беспокоить. Дверь палаты приоткрывается, Сайто заглядывает внутрь. Поверх строгого пиджака на его плечи накинут халат. Артур больше не реагирует ни на какие раздражители, бережно поглаживает пальцами обручальное кольцо Имса и смотрит на спокойное, осунувшееся лицо. Кобб выходит из палаты, тихонько притянув за собой дверь. — Давно он проснулся? — спрашивает Сайто. Протягивает Коббу бумажный стакан с горячим кофе. — Только что, — Кобб благодарно кивает и делает глоток из стакана. — Успел что-то рассказать? Я кое о чём разузнал, но мне нужно подтверждение Артура, чтобы начать принимать меры. Доминик прижимает пальцы к переносице и зажмуривается на несколько секунд. — С того момента, как я увидел его у дверей операционной, он не произнёс ни слова, — признаётся он, потому что это на самом деле сильно его тревожит. Сайто дружески похлопывает его по плечу. — Уверен, с Артуром будет всё в порядке, — говорит он почти бодро. — У него просто шок. Скоро Имса выведут из комы, и Артур сможет успокоиться. Кобб хмурится и смотрит на японца с откровенным недоверием. В его понимании слова «шок» и «Артур» в принципе не имеют права использоваться в одном предложении. Он тут же поспешно озвучивает эту мысль Сайто. — На Артура это не похоже. Сайто качает головой и вздыхает. — Дом, Имс умер у него на руках, — объясняет он. — Артуру едва удалось снова запустить его сердце. Я бы не стал так удивляться тому, что это так его встряхнуло. — Когда умерла Мол, — упирается Доминик, — Артур был образцом спокойствия. Почти. А она была для него всем. У него никогда не было никого роднее, чем Мол. Артур в палате слышит их разговор через щель приоткрывшейся двери. Ему хочется, чтобы эти двое сейчас же заткнулись и ушли. Глаза начинает предательски щипать от бессилия и злости, и чувства вины за то, что Имс сейчас лежит в коме, в этой палате, пока Артур сидит здесь живой и невредимый. Это происходит, снова. Они понятия не имеют… Имс закрыл Артура собой. Эта проклятая пуля предназначалась для Артура, а не для него. Он уже однажды потерял единственного близкого человека в своей жизни. Артур не готов к очередной потере. Потому что это в разы хуже. Он даже представить себе не мог, что такое вообще возможно. — Я не сомневаюсь, что Мол много значила для Артура, — добродушно и мягко произносит Сайто. — Но… — Всё, — перебивает его Кобб. — Она значила для него всё. — Она могла быть для Артура смыслом его жизни, — спокойно продолжает Сайто. — Но Имс — это и есть его жизнь. Ты как никто должен понимать различие. — Видимо, ты прав, — Доминик оглядывается на дверь и шумно выдыхает. — Так и есть, — снисходительно кивает Сайто. Артур за дверью палаты борется между двумя желаниями: выкинуть кого-нибудь из них в окно или выйти в него самому. И то, и другое, скорее всего, будет мало результативным, так как судя по стволам деревьев за стеклом они находятся на первом этаже. Он даже не помнит, сколько вообще этажей в этом здании. Он не помнит дорогу, не помнит, какие вопросы задавал Сайто, и задавал ли он их в принципе. Всё, что помнит Артур, — это огромное кровавое пятно, которое расплывалось на животе у Имса, сочилось между пальцев Артура. Неужели в одном человеке может быть столько крови? Потом Артур выстрелил в темноту, но стрелок уже успел скрыться. Как только Имс поправится, Артур непременно отыщет этого выродка Кимура и перед тем, как вырезать его гнилую печёнку, не забудет поблагодарить его за то, что тот решил использовать против него такой мелкий калибр. В любом другом случае Артура это даже оскорбило бы, но только не в этот раз. В любом случае, что бы там ни говорил Сайто, Артур готов в одиночку утопить в крови весь Токио, если это потребуется. Но с Кимура он намерен разобраться сам, без постороннего вмешательства. В конечном итоге, тот теперь должен Имсу почти четверть своей печени.***
В шесть вечера, как и обещал Артуру Кобб, приходит доктор. Он внимательно изучает карту Имса, смотрит результаты его анализов, хмурит тонкие брови, просвечивая снимки МРТ. — Его состояние удовлетворительное, — сообщает он Артуру, который к тому времени успевает несколько раз сдохнуть от страха. — Я отключу подачу седативного. Он проснётся в течение получаса, — продолжает монотонно вещать доктор. Артур мысленно отмечает для себя, что для японца такая манера говорить довольно странная. Создаётся впечатление, что док недавно проснулся или что-то вроде того. Не то чтобы это могло показаться удивительным, учитывая тот факт, что мужчина меньше суток назад провёл семичасовую операцию. Теперь Артур точно знает, сколько часов он просидел в безликом, стерильном коридоре, вспоминая все молитвы, которые знал, и давая небесам обещания, которые ему сложно будет выполнить. А ещё Артуру совсем не нравится слово «удовлетворительное». Он не лезет к доктору с вопросами, потому что язык по-прежнему его не слушается. Мысли, которых в голове миллион, никак не желают складываться в слова. Артур надеется, что этот эффект пройдёт, как только Имс придёт в себя. К тому времени, как это происходит, Сайто возвращается в палату. Он отправил Доминика обратно к детям. Артур слышал из их разговора, что Филиппа сильно разволновалась. Она плакала и напугала Джеймса. Няня, которую позвал Сайто, позвонила ему на сотовый. Артур мысленно напоминает себе, что должен однажды взять крестников и сводить их в парк. Только они и он. Возможно, это будет парк Хеллоу Китти. Он обязательно сделает это, когда Имс поправится. — Ещё не просыпался? — интересуется Сайто. Его взгляд устремлён на Имса — бледного и спящего. Не дождавшись от Артура ответа, он оборачивается к нему. Артур отрицательно качает головой. С постели Имса слышится слабый стон. Артура подбрасывает на койке, словно на сетчатом батуте. Он преодолевает расстояние между их кроватями за долю секунды. Чуть не теряет в процессе свои пижамные штаны. Они слишком короткие и слишком широкие, но Артуру сейчас не до таких мелочей, как собственный плачевный внешний вид. Имс снова стонет, что-то ворчит себе под нос, ругается на кокни. Наконец открывает сонные глаза. Он выглядит измученным и больным, но главное, вполне живым. — Детка, — шепчет Имс шершавым, тихим голосом. Артур бережно кладёт ладонь ему на грудь, прослеживает пальцем края татуировок и улыбается. И понимает, что всё ещё не способен выдавить из себя ни звука.***
— То есть, как - он не говорит? Совсем? Сколько времени это продолжается? Имс чувствует, как его медленно, но верно накрывает паника. Такими темпами его снова посадят на седативные. Это в данный момент последнее, что ему нужно. Он собирает в кулак остатки воли, старается успокоиться. Молоденькая медсестра хлопочет над ним и советует сделать дыхательную гимнастику. Артур притулился на краю койки, уткнувшись лицом в плечо Имса со здоровой стороны. Имс бессознательно зарывается пальцами ему в волосы. Артуру не помешает горячий душ и долгий, крепкий сон. — Он молчит с тех пор, как… — Сайто откашливается деликатно, — как ему удалось снова запустить твоё сердце, — договаривает он. Артур под боком у Имса напрягается, но не поднимает головы. У Имса гадко сосёт под ложечкой. Рука с другой стороны кровати нервно дёргается. Прозрачная трубка капельницы трясётся, а частота сигналов кардиомонитора увеличивается. — Ещё морфина? — заботливо справляется Сайто, смотрит на капельницу. Имс отрицательно качает головой, хотя от боли по телу его уже распространяется неприятная испарина. Но прямо сейчас он должен быть хотя бы в трезвом уме, если уж не в добром здравии. — Я что, был мёртв? — спрашивает он, и сам слышит, как жалко и надтреснуто звучит. Очаровательно. Его нарастающая истерия — это сейчас как раз то, что нужно Артуру. — Клиническая смерть, — констатирует Сайто как всегда спокойно. — Твоё сердце не билось четыре минуты. Артур делал массаж одной рукой, пока второй зажимал рану. Подмышкой у Имса раздаётся звук, подозрительно напоминающий всхлип. По спине пробегает предательский озноб, грудь резко поднимается и опадает в беззвучном стоне. Подумать только! Он умудрился двинуть кони на руках у Артура. Артур фактически вернул Имса из преисподней, а теперь он не может говорить и… Он смотрит на Артура, растянувшегося рядом с ним. Тот почти соскальзывает с края узкой койки. Имс подтягивает его одной рукой, прижимает крепче и старается сдержать стон. — Почему на нём больничная пижама? — спрашивает, потому что должен что-то сказать, пока не разрыдался тут от чувства вины и, чёрт возьми, боли. Прозрачный раствор в капельнице соблазнительно подмигивает Имсу бликами вечернего солнца. Похоже, ему всё-таки не обойтись без обезболивающих. — Артур потерял сознание, как только узнал, что операция прошла успешно, — говорит Сайто и поднимается со стула. Имсу не удаётся сдержать истерический смешок. — Лапушка, я что-то не понял, ты так сильно обрадовался или наоборот? Артур поднимает лицо, смотрит на Имса хмурым взглядом из-под сведённых бровей и шлёпает его по лбу ладонью. — Что? — Имс картинно удивляется. — Я просто спросил. Впрочем, из тебя бы получился очаровательный молодой вдовец. Сайто обречённо качает головой. — Зайду к вам завтра, — и выходит из палаты. Артур садится на постели, берёт в руки планшет с чистым листом бумаги и карандаш. «Мне не идут чёрные рубашки». Имс смеётся, но тут же стонет от боли. Снова получает шлепок по лбу.***
Имс быстро поправляется. На самом деле это несложно, когда ты достаточно молод и полон сил, и о тебе заботятся надлежащим образом. Артур заботится об Имсе. На вкус последнего даже слишком трепетно и щепетильно, но кто Имс такой, чтобы возражать? Однако он не был бы собой, если бы не пытался экспериментировать. В то время, как Артур по привычке постоянно устанавливает какие-то границы, Имс любит их раздвигать. Артур окружил его любовью и лаской, и он поразительно терпелив, что для него не слишком-то типично. Как известно, когда человек болен, он может стать капризным и требовательным. Имс не капризничает. По крайней мере ему так кажется. Но он достаточно требователен, и Артура, похоже, всё целиком и полностью устраивает. В первые три недели, проведённые в доме Сайто в Никко, Имс даже делает вид, будто не замечает, что его Артур — злобная ледышка, склонная к эмоциональным ступорам — превращается в самую настоящую наседку. Он ласковый и отзывчивый, и готов выполнить любую просьбу Имса, если таковая, по его мнению, находится в пределах разумного и… безопасного. Если прежний Артур был помешан на контроле, то нынешний — на безопасности, и вот с этим конкретным моментом у них иногда возникают сложности. По одной-единственной причине: Артур искренне уверен, что для Имса опасно всё. Самым живым примером в этой области является секс, точнее, его почти-отсутствие, и вот это уже совсем не укладывается ни в какие рамки. Имс хочет Артура. Как раньше: долго и нежно или жёстко, даже порой жестоко. Хочет перевернуть его на живот, вдавить своим весом в постель и трахать, пока оба не увидят звёзды. Чёрт возьми, он сам хочет быть оттраханным. Растечься под Артуром по влажным от пота простыням, быть использованным и вялым не от стараний грёбаного физиотерапевта, а от того, что только что кончил нетронутым, насаженный на член Артура. Под Артуром, перед Артуром, на Артуре. Блять, да как угодно, мать его. Хоть стоя на голове. Имс хочет трахаться до чертей. До звона в яйцах и шума в ушах. Один лишь минет уже не помогает, и это действительно досадно, потому как если бы кто-то сказал ему, что он пресытится невероятным, потрясающим ртом Артура, Имс плюнул бы тому человеку в морду, не задумываясь. Это и близко не похоже на пресыщение. Но это уже напоминает привычку. Имс не хочет привыкать, он хочет заниматься нормальным, полноценным сексом. А ещё он хочет слышать голос Артура, но он его не слышит. Спустя месяц Артур так и не произнёс ни слова. У Имса начинается тихая паника, но он вынужден её подавлять, чтобы не расстраивать ещё сильнее своего и без того слишком тревожного и беспокойного мужа. Однако он чувствует себя виноватым, и, очевидно, у него не очень хорошо получается скрывать это от чересчур внимательного Артура. «Я всё вижу, Имс». Иисусе! Как же Имс уже ненавидит все эти чёртовы бумажки! — В чём дело, любовь моя? Улыбка его настолько широка, что ещё секунда, и у него сведёт судорогой лицевую мышцу. Они сидят на открытой веранде, пьют чай и любуются озером Тюдзэндзи. Позади дома раскинулись лесистые горы. Внизу, на покрытой зеленью лужайке, бегают Филиппа и Джеймс. Кобб сидит на нижней ступеньке с чашкой, смотрит на детей и изображает из себя глухого. Не то чтобы Имс верил, будто он его не подслушивает. Артур пишет и суёт Молескин Имсу в лицо. «Я давно заметил этот взгляд. Слишком хорошо его знаю. Что за мысли крутятся в твоей прелестной голове?» Прелестной. Подумать только. Это явно что-то новенькое. Имс отворачивается и нарочито беззаботно таращится на пейзаж, шумно прихлёбывает горячий чай. — Не понимаю, о чём ты, пупсик. Со мной всё… Артур толкает его босой ногой в голень, чтобы привлечь внимание. Имс оборачивается и видит между его бровей складку. Он снова пишет. Имс вытягивает шею и подсматривает. «Ты не виноват в том, что…» — задумавшись на секунду, Артур всё зачёркивает. — «Ты ни в чём не виноват». «Кроме того, что полез за меня под пулю». — Вот так, значит, — Имс приподнимает бровь. — Хочешь сказать, что нам нужно соглашение? Потому что я читал криминальные сводки, милый, — он роется в кармане и достаёт мобильник, открывает сохранённую страницу и читает вслух: — Наследник главы преступной группировки Тэкеши Кимура был найден мёртвым в своём пентхаусе, — Имс делает паузу, пытается поймать взгляд Артура. Тот внимательно изучает что-то в своей чашке. — С этого момента ещё интереснее, — продолжает Имс. — По данным вскрытия, у молодого Кимура отсутствовала часть печени, которую вырезали, когда мужчина находился ещё в сознании. Несколько этажей здания также были завалены трупами. Если бы не этот факт, полиция предположила бы, что они имеют дело с маньяком. Имс поднимает телефон и машет им перед лицом Артура. Артур выглядит так, будто напрочь забыл английский язык или ко всему прочему ещё и оглох. Поднимается с ротанговой скамейки и шлёпает босыми лапами к ступенькам, поскрипывая половицами деревянного настила. Филиппа с визгом убегает от Джеймса и несётся навстречу обожаемому крёстному. Артур хватает её на руки. Спускается с ней на зелёную лужайку. Он опускается на траву, и дети кидаются на него, валят навзничь. Артур смеётся. Кроме рычания и стонов во время их близости, на данный момент это единственный звук, который Имсу удаётся услышать из его уст. Самый любимый звук. У Имса от него почти болезненно сводит мышцы живота. — Ты ведь понимаешь, что всё это значит, — произносят над головой Имса. Кобб занимает место Артура на скамейке напротив низкого столика. Доливает себе чай. — Не мог бы ты быть немного поконкретнее? — Имс начинает иррационально злиться. — Имс, — Доминик закатывает глаза. — Это грёбаные якудза. У Сайто большие связи, но он не Бог. Он не всесильный. — Это НЕ якудза, — огрызается Имс. — Или ты думаешь, что в Токио только одна преступная группировка? Он ловит ласковый взгляд Артура со стороны лужайки. Артур широко улыбается. На его щеках сверкают ямочки. Имс понимает, что убил бы за них кого угодно, будь это сраный глава борёкудан или сам Папа Римский. И он нисколько не осуждает Артура за то, что тот сделал, но Артур безрассуден, и Имса это пугает до чёртиков. Всегда пугало. Он боится, что однажды это безрассудство может привести к тому, что Имс останется один. И тогда у него будет лишь два выбора: пуля в голову или Лимб. Потому что одиночество в одиночестве — это не так страшно, как одиночество в толпе. Если Имс потеряет Артура, то… — Перестань, Имс, — Доминик прерывает его тревожные мысли, очевидно, прочитав их у Имса на лице. — Ты не должен этого делать. Жить в постоянном страхе — это не жизнь. Это тебя разрушит. Имс смотрит на Кобба и грустно ухмыляется. — Тебе это известно, не так ли? Доминик коротко кивает. Он обращает свой взгляд в сторону детей и Артура, яркий луч тёплого вечернего солнца пробивается сквозь густую листву и светит ему в лицо. Кобб щурит глаза и отворачивается. — Вам с Артуром лучше на время залечь на дно. А ещё лучше… Он поднимает голову и смотрит на Имса в упор. У него усталый взгляд, но Имсу кажется, что с тех пор, как Дом вернулся к детям, он скинул сразу лет десять. Не проходящая вертикальная складка между бровей теперь слегка разгладилась. Вокруг глаз углубились так называемые «гусиные лапки». Кобб снова учится улыбаться, и Имс несказанно рад этому. — Хочешь сказать, что нам с Артуром пора на пенсию? — догадывается он о том, что Доминик так и не высказал вслух. Кобб какое-то время молчит, уставившись сквозь Имса, углубившись в собственные мысли. Потом снова смотрит на Артура. — Он чуть не потерял тебя, — говорит Дом. — И посмотри, к чему это его привело. Насколько я понял из всего, что там произошло, та пуля предназначалась Артуру, а не тебе. Имс неохотно кивает, но молчит. Кобб качает головой в подтверждение своим догадкам. — Ты закрыл Артура собой, не задумываясь, — продолжает он. — Артур для тебя сделает то же самое. Однажды это закончится смертью одного из вас, а потом и другого, в этом я уверен. Если бы не Джеймс и Липпа, я бы не думал ни минуты. Я бы отправился следом за Мол. — Я это знаю, — Имс вздыхает. Он понимает, что Кобб прав. Видимо, настала пора им с Артуром поговорить о том, о чём сам Имс думал уже неоднократно, с тех пор, как впервые понял, что не мыслит больше своей жизни без Артура, но до сих пор не решался признаться в этом. Артур возвращается с лужайки — раскрасневшийся и взъерошенный. В его отросших волосах травинки, а на лице - выражение глубокого счастья и спокойствия. Впервые за долгие несколько недель. Они сидят втроём в уютной тишине, наблюдая за детьми. Пшеничные волосы Филиппы и Джеймса золотятся в лучах заката. Уходящее солнце показывает сытый оранжевый бок сквозь тёмные облака. Дует тихий, ласковый ветерок, но он усиливается. Скорее всего, ночью пойдёт дождь. Маленькая приятная женщина с раскосыми глазами и лёгкой сединой в чёрных волосах выходит на веранду и что-то произносит на японском. Артур поднимается и дарит ей благодарный поклон, сложив руки перед грудью. Протягивает руку Имсу, помогая ему подняться. Имс догадывается, что наступило время ужинать. Доминик спускается по ступенькам, призывая детей отправляться в дом. Они едят в уютной семейной обстановке. Сайто с ними нет, но он вообще редко появляется в этом доме. Возможно, он просто занят или не хочет нарушать уединение своих гостей. После ужина все собираются в просторной гостиной. Дети собирают Лего на полу, Кобб сидит вместе с ними и делает вид, что не имеет представления, как построить домик. Джеймс гордо строит сам, объясняет отцу, для чего нужны все эти подпорки и перекрытия. — Папа, ты нарочно притворяешься, — упрекает его Филиппа, которая постарше, а значит, более сообразительная. — Ты архитектор и умеешь строить дома. Ты просто хочешь угодить Джеймсу. — Ты меня раскусила, — смеётся Кобб, — только тсс… — он прижимает палец к губам. Филиппа смеётся вместе с ним, и Джеймс тоже, хотя в основном ещё толком не вникает в суть происходящего. — Мама тоже умела строить, — говорит Филиппа. Это звучит как утверждение, но Кобб всё равно отвечает: — Она была лучшим в мире архитектором. — Ты по ней скучаешь? — Каждый день, — признаётся Доминик. В его голосе больше нет того отчаянья, что было ещё пару лет назад. Только тоска и одиночество, которое не в состоянии полноценно заполнить даже дети. Артур сидит на диване, поджав ноги. Читает старую, потрёпанную книжицу. Имс не видел её прежде. Он наклоняет голову, заглядывает на обложку. Это Сью Джонсон. Книга называется «Обними меня крепче». Имс никогда не читал её, но кое-что слышал о ней. В ней говорится в основном о том, как избежать разрушительных сценариев и сохранить в отношениях привязанность и близость. Он не совсем понимает, для чего Артуру понадобилось читать это, но Имс ничего не комментирует. Он доверяет Артуру. Если его Артур решил, что ему необходимо прочитать это, значит, так оно и есть. Поэтому Имс просто сидит и смотрит на профиль Артура, закусив изнутри губу. Он не размышляет о будущем или прошлом. Имс думает о том, что происходит здесь и сейчас. Очевидно, делает это слишком громко, потому что Артур поворачивает голову, смотрит на Имса поверх книги. — Пойдём в постель, — предлагает Имс. Становится вдруг жизненно необходимо обнять Артура, ощутить тепло его гладкой кожи. Имсу хочется простой человеческой близости, если уж его так немилосердно ограничивают в некоторых более интимных её моментах. Артур улыбается и закрывает книгу. Он никогда не делает никаких закладок, просто запоминает нужную страницу. Имс не уверен, как в этой умной голове умещается столько всего, о чём он сам забыл бы уже спустя минуту.***
В их комнате прохладно и царит полумрак. На маленькой тумбочке рядом с кроватью тускло горит ночник. Имс подходит к Артуру, обнимает его со спины, устроившись подбородком на крепком плече. С наслаждением вдыхает знакомый мягкий аромат увлажняющего мыла и самого Артура. Артур льнёт щекой к щеке Имса, тихо вздыхает и высвобождается из объятий. Направляется в ванную. Через пару секунд Имс слышит шум льющейся воды. Они вместе сидят в ванне, по размерам напоминающей небольшой бассейн. Имс прислонился спиной к груди Артура и тихо млеет от удовольствия, пока тот ласково гладит его бока, нежно массирует плечи. Член Артура твердеет, Имс чувствует его своей спиной. Нежная и осторожная рука тянется к паху, скользит вниз по животу Имса, но тот останавливает её, переплетая пальцы с пальцами Артура. Их обручальные кольца стукаются друг о друга в горячей мыльной воде. — Нет, — твёрдо заявляет Имс. Артур позади него напрягается и задерживает дыхание. Имс ощущает мышцами спины, как колотится чужое сердце о твёрдую грудину. Он отпускает руку Артура, и Артур позволяет ему это сделать, нервно растопырив пальцы. — Если ты и дальше намереваешься обращаться со мной, как со стеклянным, любовь моя, то это ни к чему не приведёт, — бормочет Имс, пока вылезает из ванной, схватившись за скользкие края. Правый бок тут же простреливает тупой, неприятной болью, но это та боль, которая ему сейчас необходима, чтобы продолжать чувствовать себя живым. Он так соскучился по голосу Артура, что впору завывать и лезть на стену, но Имс молчит об этом. Не хочет ковырять свежую рану, зная, как сам Артур переживает по этому поводу. Однажды они с Коббом предложили влезть к Артуру в голову, чтобы попытаться разобраться в причине этого странного ступора, но Артур категорически отказался позволить им это сделать. Имс не совсем понял причину, но не стал давить. Завернувшись в полотенце, он выходит из ванной. Не оглядывается на всплеск воды за своей спиной, на тихий разочарованный всхлип. У Имса сейчас попросту нет сил, чтобы посмотреть в эти тёмные глаза и столкнуться со щенячьим взглядом, полным страха. Его не покидает ощущение, что с каждым следующим днём Артур превращается в кого-то другого. Имс почти завидует подлецу Кимура в том, что тот хотя бы перед своей мучительной смертью видел настоящего Артура. Его Артура: жёсткого и жестокого, крепкого, как кремень, с горящим взглядом и руками в крови по самый локоть. Сам Имс уже почти отчаялся снова встретиться с таким Артуром, и это на самом деле причиняет гораздо более сильную боль, чем та, которую испытывает тело. Имс сбрасывает полотенце на пол и ложится в холодную постель. Сворачивается в позе эмбриона, как привык делать ещё с детства в периоды отчаянья. В последний раз он помнит себя в похожем состоянии в день, когда умерла мать. Ему тогда было не больше четырнадцати. Сейчас Имсу далеко за тридцать, ближе к сорока, если быть точнее. По крайней мере, он думает, что так принято считать, когда тебе больше тридцати пяти. Лично он сам в данный момент ощущает себя лет на девяносто с небольшим. По тёмному стеклу большого панорамного окна начинает колотить дождь. Имс лежит под одеялом и не двигается, когда слышит, как скрипнула дверь ванной. Не реагирует на возню в постели за своей спиной, пока Артур не разворачивает его за плечо почти рывком. Глаза Артура в свете ночника выглядят совсем чёрными; блестят, как два крупных оникса. В его руках — о, чёрт — тюбик со смазкой. Артур, как и сам Имс, совершенно голый, и, кажется, он возбуждён, как тысяча чертей. — Это уже интересно, — тянет Имс с кривой ухмылкой, приподнявшись на локтях. — Чем это ты там занимался без меня, любовь моя? Артур предсказуемо не отвечает, тычет тюбиком Имсу в грудь. Тот мгновенно чувствует, как твердеет. Позвоночник словно прошивает током, всё его тело под Артуром, сидящим на нём верхом, напрягается. Имс понимает, что начинает позорно дрожать от предвкушения, как какой-то нетерпеливый подросток. — Чего ты хочешь, Артур? — спрашивает Имс севшим, хриплым голосом. Не то чтобы он ждал реального ответа, хотя не помешало бы уже кому-то тут наконец развязать его гадкий, грязный язычок. Артур слезает с Имса, толкает коленями его ноги в стороны. Садится между ними и смотрит Имсу в глаза, приподняв бровь. Ждёт, паршивец. Имс не любит заставлять ждать Артура. Точно не в те моменты, когда у них обоих стоит так, будто они не трахались месяц или больше. В сущности, можно и так сказать. — Помочь не хочешь? — любопытствует он, пока открывает тюбик. В ответ получает только язвительную усмешку и медленное качание головой. Имс смеётся, возбуждённо и немного нервно. — Грязный маленький ублюдок. Он наносит лубрикант сразу на два пальца и начинает готовить себя, скривившись от ожидаемой острой боли. Слишком давно у него не было… этого. Не было Артура. Артур внимательно наблюдает за процессом в то время, как Имс не может отвести взгляда от его лица. Если бы он не знал Артура лучше, чем самого себя, Имс решил бы, что тому всё равно. Узкое, совсем мальчишечье лицо напротив выглядит бесстрастным, почти скучающим. Артура выдаёт только шумное, неровное дыхание и стоящий колом член, который одобрительно дёргается на каждый тихий стон, издаваемый Имсом, на каждый глубокий толчок пальцев, скользящих внутрь его тела. Имс боится, как бы ему не кончить только от одного вида Артура, сидящего между его ног. От осознания того, что он лежит перед Артуром — расхристанный и взмыленный, совершенно бесстыдный — его собственный член вздрагивает и подтекает, образуя на животе Имса лужицу, вязкую и липкую. Наконец Артур отталкивает его руку от растянутой дырки и жестом приказывает Имсу перевернуться. Имс подчиняется приказу с излишней прыткостью, игнорирует боль в боку, стиснув зубы на собственном предплечье. Не хватало ещё, чтобы Артур что-то заподозрил и передумал его трахать из страха навредить. Последние связные мысли испаряются из головы Имса, как только он чувствует спиной горячее, крепкое тело Артура. Засранец не спешит, заботливо подталкивает подушку Имсу под живот, прижимается при этом твёрдым как камень членом между ягодиц. Имс от возбуждения уже готов взвыть. Он этого не делает. Принимает всё, что ему предлагает Артур, как делал всегда. Артур знает, что в постели под ним Имс будет кротким и послушным, даже покладистым, если Артуру будет так угодно. Когда Артур начинает входить, — мучительно медленно и плавно — Имс не в состоянии сдержать стон, постепенно перерастающий в сдавленный скулёж. Он знает, что не должен шуметь, потому что в доме они не одни. Здесь есть дети, а стены тонкие, как чёртовы картонные перегородки. Имс не может себя контролировать и утыкается лицом в подушку. Артур за его спиной сдержан и напряжён, только сильные пальцы судорожно сжимают ягодицы Имса, украшая их россыпью синяков. Имс готов носить на всём теле отметины Артура с гордостью, как носил бы Крест Виктории или Орден Подвязки. Внутри него словно раскручивается какая-то пружина. Артур двигается, пока его яйца не упираются в зад Имса, и Имс чувствует такое облегчение, что глаза становятся влажными от слёз. И дело совсем не в сексе, как таковом. Дело в самой их близости. Имс вгрызается в подушку и пытается дышать. Вся эта длина внутри него — это почти слишком. Удовольствие граничит с болью, но ему всё равно. Он так давно мечтал об этом, что сейчас ощущает себя на седьмом небе, вместо седьмого круга Ада, как было ещё какое-то время назад. — Имс… О, Боже! Я… Лоб Артура упирается в затылок Имса в тот момент, когда последнего почти подбрасывает на постели. — Детка. — Тшш… — шепчет Артур, — всё хорошо. Я люблю тебя, Имс. Всё хорошо. Горячее, прерывистое дыхание щекочет влажную от слёз щёку, когда Имс поворачивает голову на подушке. Он задыхается, лихорадочно ищет рот Артура, пока тот не прижимается пересохшими губами к его губам. Имс глотает тихий всхлип; Артур сцеловывает стон облегчения, рвущийся из груди Имса, нежно, но требовательно вылизывает его рот, целует шершавый подбородок, спускается к горлу и сосёт отметину между плечом и шеей. Его эрекция пульсирует у Имса внутри, и это прекрасно. Это самая правильная вещь из всего, что Имс когда-либо мог чувствовать. Его яйца поджимаются и ноют так, словно Имс не кончал по меньшей мере пару месяцев. Текущий член ёрзает по простыням, когда Артур приподнимается над ним и начинает двигаться. — Не нежничай, солнце, — просит Имс. — Не сейчас. Я должен… ох, чёрт, я должен это чувствовать… Артур… — Имс… чёрт, ты меня убьёшь, — скулит Артур, обхватывает Имса поперёк живота и осторожным рывком приподнимает его бёдра. От потери такого необходимого давления на член Имс разочарованно рычит, ровно до того момента, пока Артур не меняет угол и точным толчком не попадает по его простате. Имс почти взвывает, но вовремя впивается зубами в подушку. Его задница сжимается вокруг члена Артура, и тот не может сдержать стон. Толкается так резко, что Имс чуть сразу не кончает, но основание его члена вдруг пережимают тёплые, сухие пальцы. — Блядский ты ублюдок, Имс, — он понимает, что Артур позади него рыдает. — Сволочь! Как ты посмел?! Ты умер у меня на руках. Как… ты… посмел… Движения Артура становятся резкими, в них нет ни капли нежности, только боль и отчаянье, и жажда освобождения. Имс сдавленно стонет, когда давление на его члене становится равномерным. Артур дрочит ему размашисто и резко, свободной рукой упирается в постель, влажными шлепками подталкивает Имса к низкому изголовью их кровати. Будет совсем неудобно, если Сайто после их фееричной ночи придётся ремонтировать свою мебель. Не сказать, чтобы Имсу прямо сейчас было не похрен на это. Он кончает на простыни и в руку Артура, заткнув подушкой рот, как раз в тот момент, когда чувствует, как внутри разливается горячее и пульсирующее. Артур во время своего оргазма умудряется почти прокусить Имсу его взмокший загривок. Имс надсадно стонет, но он скорее за, чем против. Он с радостью примет всё, что Артур может предложить, будь то полная задница спермы, прокушенный затылок или даже пуля между глаз. Последнее касается не только совместных снов. Если однажды вдруг Артур захочет пристрелить его в реальности, Имс смиренно поставит свою голову под пистолет. Просто потому что…***
— Значит, Артур теперь тоже выздоровел? — спрашивает Джеймс, залезая к Артуру на колени. — Он не сам выздоровел, глупый, — ревниво объясняет ему Филиппа. — Люди сами не выздоравливают. Их лечат. — Кто тогда вылечил Артура? — не понимает Джеймс. Филиппа обречённо качает головой и тычет пальчиком в лоб брату. — Дядя Имс, кто же ещё? — Дядя Имс вылечил Артура, а Артур вылечил дядю Имса. — Липпа, милая, отведи Джеймса за стол, — неловко кашлянув, вмешивается Кобб. — Мы все сейчас придём. — Хорошо, папочка, — соглашается Филиппа, звонко целует Артура в щёку и убегает. Артур чувствует, как у него горят уши, и лицо, и почему-то задница, хотя по всем правилам последнее должно сейчас страдать кое у кого другого. Джеймс разочарованно вздыхает и слезает с колен Артура. Артур рассеянно лохматит пшеничные волосы на макушке мальчика. Имс наблюдает за всем происходящим с противоположного угла дивана краем глаза. Что-то читает в своём смартфоне и делает вид, что не сбежал от Артура с первыми лучами солнца. Ночью им так и не удалось поговорить, потому что Артур расклеился, как последний придурок, и проревел на плече у Имса почти до самого утра. Он даже предположить не мог, что его неожиданный катарсис так сильно напугает его горемычную вторую половину, но, судя по всему, так и случилось. — Значит, ты снова с нами, — заключает Доминик, прерывая повисшее молчание. — Я и был… с вами, — отзывается Артур. Ему всё ещё немного трудно говорить. У Артура ощущение, что его речевой аппарат по какой-то неведомой причине заржавел, и теперь он заново учится складывать звуки во внятные слова. Он замечает, что на каждое произнесённое им слово Имс задерживает дыхание и прислушивается. — Рад снова слышать твой голос, Артур, — Сайто появляется в дверях гостиной. На его лице играет лёгкая улыбка. Артур двигается по дивану ближе к Имсу, берёт его свободную руку и переплетает пальцы. При обычных обстоятельствах ему не свойственны подобные проявления нежности на людях, но всё, что происходит с ними сейчас, сложно назвать обычным. Имс благодарно улыбается ему, сверкнув серыми глазами из-под полуопущенных ресниц. Он понемногу расслабляется. Артур поглаживает тыльную сторону ладони Имса подушечкой большого пальца. — Пойду, посмотрю, как там дети, — сообщает Кобб и сбегает в кухню. Сайто устраивается в кресле напротив Имса и Артура. Сегодня на нём нет привычного строгого костюма. Только лёгкая рубашка с коротким рукавом и тонкие льняные брюки. Артуру кажется, что перед ним сейчас сидит какой-то совершенно другой Сайто. Будто он вышел к ним из другого измерения, из параллельной вселенной. Он уже видел однажды похожие метаморфозы, после того, как они проснулись в самолёте во время дела с Фишером. Тогда они не казались удивительными. Сайто состарился в Лимбе. Такие вещи не могут пройти бесследно. Разумеется, это наложило на него свой отпечаток. Артур не хочет думать о том, как бы он чувствовал себя, случись с ним нечто подобное. — Вчера вечером у меня был разговор с Изаму Кимура, — начинает Сайто. Имс рядом с Артуром снова напрягается, крепче переплетая их сомкнутые пальцы. — Изаму-сан — это… — Мы в курсе, кто это, — поспешно перебивает Имс, тут же краснеет щеками и смиренно замолкает. Артур возобновляет успокаивающие поглаживания пальцем по его ладони. — Сколько у нас есть времени, чтобы убраться подальше отсюда? — спрашивает он, потому что даже в том случае, если время идёт на минуты, Артур успеет. С помощью Сайто или без, но он увезёт Имса так далеко, что их не сможет найти никакая японская мафия. В конце концов, не зря он столько лет был и остаётся лучшим как в области слежки и сбора информации, так и в области того, как наилучшим образом заметать следы. — Кимура уверен, что его сына убил «икирё», — совершенно серьёзно говорит Сайто. — Икирё — это мстительный дух живого человека. Изаму подлец и убийца, но у него есть понятие о чести. И он знает, что у Тэкеши этого понятия не было. — Это означает, что Артуру ничего больше не грозит? — осторожно интересуется Имс. Артур ухмыляется невесело, но молчит, предоставляя Сайто объяснить всё самому. — Изаму человек почтенного возраста, — медленно произносит Сайто. — Он суеверный и чтит духов — как мёртвых, так и живых. Но не все его люди такие. У Тэкеши остался младший брат. И это лишь вопрос времени, когда он вырвется из-под контроля своего отца. Как я уже говорил, Изаму-сан стар и к тому же болен. — Пойду, закажу нам билеты на самолёт, — сообщает Артур. — С вашего позволения, — поклонившись Сайто, он пытается подняться, но Имс не выпускает его руку, будто его к ней приклеили. — Я с тобой. Артур улыбается. Похоже, теперь они с Имсом поменялись ролями. — Просим нас извинить, — он ещё раз вежливо кланяется хозяину дома, и Имс непроизвольно делает то же самое, потому что по-прежнему не желает выпускать руку Артура из своей. Сайто поднимается с кресла и кланяется в ответ. Артур видит, что хозяин дома сдерживает улыбку. В их комнате Имс обнимает Артура и прижимается к нему всем телом, уткнувшись носом ему в шею. — Прости, что сбежал от тебя утром. — Ничего. Я едва заметил, — врёт Артур, делая вид, что он не вскочил в панике, как только обнаружил, что в постели он один. — Мне просто нужно было немного подумать, — продолжает Имс. Артур отстраняется и смотрит в серые глаза напротив, но не видит в них ничего, кроме трогательного тепла, которое приятно обнимает его, проникает ему под кожу, создаёт ощущение безопасности и комфорта. Рука Артура рассеянно блуждает по спине Имса, пока не достигает взъерошенного затылка. Сильные пальцы смыкаются на волосах, собрав их в горсть. Артур тянет руку назад, вынуждая Имса запрокинуть голову. Имс шипит сквозь зубы и крепко зажмуривает глаза. — Посмотри на меня, — требует Артур, мягко, но настойчиво. Глубоко вздохнув, Имс подчиняется. Он всегда это делает. От осознания власти над этим сильным, опасным хищником у Артура дрожат колени. — Детка, — выдыхает Имс почти жалобно, но Артур сильнее тянет руку, крепче сжимает хватку на его затылке. — Помолчи и послушай. Просто моргни, если понимаешь, — Имс так и делает. — Хорошо. Прекрасно. Теперь слушай, — Артур приближает своё лицо к лицу Имса, не разжимая хватки, упирается в его лоб своим. — Если ты ещё раз вздумаешь умереть, я достану тебя, где бы ты ни был. И это будет очень, очень плохо, это ясно? — Имс слабо кивает, насколько позволяет положение его головы. — Умница, — удовлетворённо произносит Артур и прижимается губами к пухлым, ещё с ночи зацелованным губам. — Думаю, однажды мне всё-таки придётся оставить тебя, пупсичек, — с напускным весельем говорит Имс, как только ему позволяют отстраниться. Артур садится на край постели, открывает ноутбук и смотрит на Имса поверх крышки. Потом качает головой, возвращая взгляд к экрану. Имс достаёт чемоданы из-под кровати и шлепает босыми ногами к шкафу. — А впрочем, у нас с тобой всегда будет возможность… — Имс, я больше не хочу заниматься дримшерингом, — перебивает Артур. Он не отрывает глаз от экрана ноутбука. В сводках погоды говорится, что на Фиджи сейчас солнечно, и есть хорошая волна для сёрфинга. Имс какое-то время ничего не отвечает. Артур слышит, как тихо скрипят половицы рядом с кроватью за его спиной. Пружины матраса скрежещут, когда он прогибается под чужим немаленьким весом. Несмотря на то, что за время своего восстановления Имс здорово похудел, вид его тела всё ещё продолжает вселять в Артура благоговейный трепет. Артур никогда никому не признается, что Имс напоминает ему античного бога: красивого, совершенного и немного жутковатого в своём величии. Не признается в основном потому, что он знает — никакой Имс не совершенный, но он — Артур — видит его именно таким. Возможно, в этом состоит его самая большая слабость. Хотя, с другой стороны, может быть как раз всё наоборот. Артур откладывает ноутбук в тот момент, когда Имс ложится на кровати, устроившись головой на его коленях. На нём больше нет рубашки, только лёгкие спортивные штаны. Артур тянется к тёмному, ещё слегка припухшему шраму на животе Имса с правой стороны. Касается его подушечками пальцев нежно и бережно. Имс ловит его взгляд и больше не отпускает. — А я всё думал, как сказать тебе о том же, — он улыбается и выглядит сейчас таким трогательным и молодым, что у Артура сосёт под ложечкой. Имс переворачивается и заглядывает на открытую страницу ноутбука. — Мы летим на Фиджи? Никогда там не был. — Серьёзно? — Артур даже толком не понимает, почему он удивлён. Имс простодушно пожимает плечами. — Как-то всё не доводилось, — признаётся он. — Сперва было не с кем, потом была работа… Артур смеётся. С их работой им приходится таскать свои задницы по всему Земному шару, а Имс вот ни разу не был на Фиджи. Определённо Артур обязан исправить это досадное упущение. — Значит, летим на Фиджи, — заключает он, ласково массируя виски Имса, пока тот мурлычет рядом с ним, как огромный домашний кот. — А потом? Я хочу домик в деревне. Заведём собаку. — У тебя будет собственная мастерская, — мечтает Артур. — Я буду позировать тебе… — Голым, — тут же подхватывает Имс. — Голым, — соглашается Артур. От ширины его улыбки у него начинают болеть щёки.