I wonder, what does it feel like to be a human?

Моракс не замечал холодных капель дождя на коже и их промозглых касаний под тяжёлой, словно кладь, одеждой. Он смотрел на небо, но не видел ослепляющие лучи светила, что стремились пробить нависшие саваном хмурые тучи. Поистине мертвецкое умиротворение норовило запустить пеленой его разум, но он смог себя одёрнуть. «Что обычно люди делают в такой ситуации? Как я должен себя почувствовать?» Какие эмоции он должен симулировать, чтобы его выступление приняли на бис? Сколько бы раз Моракс ни наблюдал процесс воочию, он не мог заставить себя примерить эту чуждую божественному совершенству маску слабости. Это противоречило самой его природе, вызывая внутренний конфликт. Даже если Моракс когда-то, ещё будучи только у самого подножья своей горы из трупов, мог приблизиться к инородным проявлениям своей психики, то многочисленные войны заставили его их в себе искоренить. Отныне слабость смертных не могла поколебить его каменное сердце, которое словно и не билось уже давно. Сосуд, именуемый Чжун Ли, должен был стать его посредником к миру людей, должен был помочь ему притвориться неповинным консультантом похоронного бюро. Ключевое слово — притвориться. Для высших лиц не было секретом, что бюро Ваншэн не брезгует грязной работой, а сотрудники были не прочь окропить свои руки кровью. Консультант лишь палач и жнец — проводник в мир иной. Всего лишь добросовестно делающий свою работу. Однажды Чайльд спросил его, разгорячённый: «Как я только мог подумать, что шеститысячилетнему богу могло искренне нравиться моё присутствие?» — глаза его сверкали разъярённым небосводом. Чжун Ли научился различать в них боль. «Ты выполнил своё предназначение в этом акте, Тарталья. Ты устроил хаос, и, как и говорила Предвестница, я благодарен тебе за оказанную услугу», — он старался быть деликатным, но не понимал, почему лицо напротив всё больше искажалось в разочаровании. Что он делал не так? Было ли что-то в их с Тартальей взаимоотношениях такого, что не упустил бы обычный человек, но уже упустил он? «Ты обманул меня, Чжун Ли! — возмутился Чайльд в оскале. Моракс видел, как мальчишка использует гнев для сокрытия чего-то более сокровенного. — Ты был мне дорожайшим другом, чтоб тебя, или такие слова для тебя тоже чужды?» Чжун Ли позволил себе удивиться. Дорожайшим другом? Таким Тарталья его считал? Чжун Ли пожалел, что не отвёл такому феномену, как человеческая дружба, достаточно своего времени. А его у него было вдоволь. Возможно, такое халатное отношение было несколько эгоистичным. Нет, конечно, Моракс был знаком с понятием такой тесной доверительной связи между людьми. У него и самого были друзья, но их ценность измерялась тысячелетиями. И не всегда эта ценность оправдывалась, когда струилась кровью по его рукам. Боги ценят преданность, в конце концов. Лучше мёртвый и покорный друг, чем живой и желающий перечить. …но если Мораксу было всё равно, то Чжун Ли стремился понять смертных, и, возможно, его суждения о преданности были справедливы не для всех богов. За многие годы своего существования он смог немного расшевелить свою черствость, или, по крайней мере, ему хотелось так думать. Он некоторое время, измеряемое столетиями, пытался понять Архонта Ветра. Барбатос был гораздо моложе, нежели чем он сам, и вёл он себя с людьми совсем иначе. Да и не только с людьми, со всеми живыми существами. Его старый друг мог в считаные мгновения найти общий язык с кем или чем угодно. Барбатос даже «подружился», если это можно так назвать, с одним из его самых нелюдимых якс, в то время как перед Мораксом адепт не позволял себе и малейшей непринуждённости. Однажды Архонт услышал их смех и не узнал голос своего адепта. Вернувшись к теме, дружба между бессмертными существами почти наверняка была в высшей степени неприемлемой для смертных. Боги и адепты могли забыть друг о друге на добрые столетия, чтобы потом встретиться как ни в чём не бывало и выпить за общим столом. Именно поэтому Чжун Ли не понимал, как можно такую прочную связь сформировать за какую-то неделю. «Право, я не заметил твои чувства, Чайльд, от чего мне в высшей степени неловко, — начал Чжун Ли, совсем не выражая неловкости. — Но не подумай, что я только лишь хотел использовать тебя для собственных целей. Не подумай, что мне презренны жизни смертных и их чувства. Верь совести, когда-то так и было, но эти дни мне действительно была приятна твоя компания, Аякс, — от использования настоящего имени предвестник вздрогнул. Чайльд не говорил Чжун Ли своего имени, но подозревал, что Её Величество с ним скооперировались. — За шесть тысяч лет своего существования я научился ценить людские жизни. Сейчас же я пытаюсь научиться им подражать, но, как ты, вероятно, заметил, мои навыки в этом довольно скудны. Я уважаю людскую мудрость. Во многих вещах люди превосходят богов, я не буду этого отрицать. За свои недолгие годы жизни люди умудряются понять то, чего я не могу понять уже долгие тысячи лет. Я благодарен тебе не только за отлично сыгранную роль, Чайльд. Я благодарен тебе, за то, что ты помог мне с пониманием взаимоотношений между людьми. Я полагаю, что сформировавшуюся между нами связь и вправду можно было назвать дружбой». Почему-то глаза Аякса только вспыхнули ещё сильней. Чжун Ли не понимал, что он делал не так. Каждый человек требует собственного подхода, но он впадал в совершенное непонимание рядом с рыжим предвестником. Внезапно тот рассмеялся. Смехом, полным горечи. Смеялся долго. «Наверное я зря надеялся на нормальный человеческий ответ, — он утёр кристальную капельку в уголке глаза. От грусти или от смеха? Слезы могут быть вызваны напряжением от смеха, хотя он никогда сам не доводил себя до такого состояния. Чайльд продолжил, — Все вы, боги, одинаковы. Какую бы искреннюю любовь я не чувствовал к своему Архонту, она всё равно будет любить меня по-своему. И не всегда эта любовь будет похожа на человеческий её аналог. Лучше бы я и дальше предполагал тебя обычным бедным гробовщиком и вслепую закрывал глаза на твои странности. Подумать только, я реально поверил, что я тебе не безразличен! Да вот только не учёл того факта, что богам нет дела до чувств людей. Либо ты не понимаешь, либо не хочешь понимать. Всё просто! Только вот не пытайся сделать вид, что не осознавал, почему я за тобой таскаюсь, Чжун Ли! Я не знал, что ты и есть цель моего визита в Ли Юэ. Я прицепился и цепляюсь к тебе до сих пор только потому, что ты единственный человек в этой проклятой гавани, что от меня не шарахается!» — крики Предвестника гремели в его ушах, как будто и сам он стоял сейчас перед ним, сверкая блестящими от слёз глазами, а не был всего лишь воспоминанием. Чжун Ли не знал, что ему ответить. Он не знал, как обходиться с такими людьми. Всегда и для всех он был покровителем, человеком, что всегда будет выше и сильней, что всегда будет способен защитить от любой опасности. И люди, и адепты были его детьми, которых он был готов защищать, как по контракту. Но что делать с юношей, которому и не требовалось его покровительство вовсе? Тарталья был вдоволь самодостаточен и вовсе не принадлежал Гео Архонту. Он был предан своей родине и своей Царице. На предвестника у Моракса прав было ровно столько, сколько у Крио Архонта было на его Яксу. То бишь, никаких вовсе, если они не желают развязать войну. Война… Моракс находил забавным то, как прозвище Бог Войны за ним закрепилось крепче, чем за архонтом, что её богиней и являлась. Чжун Ли лишь бесстрастно смотрел вдаль, когда слышал такое обращение. Как бы он ни выглядел, как бы его ни называли, он останется собой на веки вечные, пока злостная эрозия не воткнёт в него свои корни, а сам он в памятном забвении не сможет вспомнить лица собственного детища, разрывая его на части и упиваясь его кровью в порыве яростном. Чжун Ли слышал стук сердца своего, но не слышал стука сердца чужого. Не вызывала в его груди печали мысль о том, какими судьбами, куда бы он ни шёл, в чьё бы сердце дорогу не прокладывал, механизм его ломался, стоило размеренному стуку в дверь его раздаться. Почему бледное тело перед ним всё стремительно холодело, даже на секунду не пытаясь задержаться в мире людском? Потому что копьё золоченое сломало этот хрупкий механизм, ликуя от вкуса новой свежей крови. Моракс был готов уйти, не тратя больше времени на сломанную безделушку, в то время как Чжун Ли лихорадочно сновал взглядом, пытливо пытаясь зацепиться хоть за что-то, что могло заставить его почувствовать хоть что-то. Но нет. Этот человек действительно назвал их взаимоотношения дружбой… И Чжун Ли захотел ему поверить, действительно, захотел до такой степени, что не мог сейчас понять, зачем Чайльду было говорить неправду. Он был готов на что угодно, лишь бы вспомнить тоску от смерти близкого друга. Он помнил лицо Гуй Чжун, но давно позабыл, что было в нём такого особенного, что однажды заставляло его юное сердце трепетать в порыве душевного подъёма. Сейчас же он молча бродил глазами по белому лицу мальчишки, чьи стеклянные глаза больше не прожигали в нём душу своим небесным правосудием, понимая, что парень ошибся. Не стал бы он ему лгать, в конце концов, но дружбы между ними не было отнюдь. Возможно, Чжун Ли не стоило так легко полагаться на суждения простого человека, не отжившего и полвека. Архонт сглупил, пролив ненужную кровь в погоне за чем-то, что он и словами-то описать не мог. Хотя, не в его правилах было думать о том, чтобы жалеть умершего, но… …возможно, парень был не виноват, просто Гео Архонт сам уже давно изничтожил своё сердце, недоумевая каждый день, как же так вышло. Быть может, то был расходный материал, который однажды иссякает у всех божеств, не только у него. Моракс долго наблюдал за тем, как ливень омывал покрытое запекшейся кровью тело. Как ярко рыжие копны потухли безвозвратно. Вода бежала так долго, что красная эссенция уже почти полностью вымылась, убегая в канавы. Моракс видел в чистом отражении рыжие волосы, всё такие же потухшие, серую от дождя форму, красную маску Фатуи набекрень. Холодный взгляд янтарных глаз, что так неправильно выглядел на обычно живом лице предвестника, молча разглядывал его с рябящего отражения в воде. Моракс редко менял облик, но, возможно, пришло время добавить новый образ в его коллекцию. Взор его упал на пустой Глаз Бога. Подержав в руках холодную безделушку, он сунул её в карман. Он никогда не сможет его использовать, это верно. При всём желании, чистейший сгусток Гео Энергии не смог бы выдавить из себя и капли воды. Возможно, именно поэтому Чжун Ли сейчас не может выдавить из глаз и капли слёз.