о фамилиях и подколках.

      Включая свет на кухне, Луз никак не ожидает увидеть два красных глаза, уставившихся на нее с нескрываемым раздражением во взгляде, и поэтому отпрыгивает со сдавленным писком, выставляя вперед руки.       - Хантер, ради всего святого, что ты тут делаешь с самого утра? – держась за сердце спрашивает Луз, проходя в кухню. Хантер фыркает и закатывает глаза.       - Сижу.       Луз копирует его, точно так же закатывая глаза. Она ставит чайник и насыпает в кружку дешевого растворимого кофе, который ей раньше запрещали, потому что детям кофе нельзя, тем более таким гиперактивным, как Луз, но сейчас это необходимая мера, чтобы хоть как-то взбодриться. Сон не шел, но и бодрости не было никакой, и Луз пришлось вылезти из уютной постели максимально тихо, чтобы не потревожить Эмити, которая только спустя несколько дней начала нормально засыпать.       - Все еще не можешь нормально спать? – спрашивает Луз, садясь напротив Хантера с двумя кружками кофе с молоком. Она понятия не имеет, пьет ли такое Хантер, но выглядит он определенно как кто-то, кому тоже необходима кружка.       Хантер выдает тихое «угу» и не глядя что внутри кружки делает глоток, а затем еще один. Луз мягко улыбается. Он даже не спросил, что это, настолько он начал ей доверять. Либо настолько он отчаялся.       - Пытаюсь понять, кто я теперь такой, - вздыхает Хантер, грея ладони о горячую кружку. – Являюсь ли я… Не знаю… Действительно тем человеком, которого скопировал Белос. Мои ли это воспоминания или его? Могу ли я вообще быть собой? Или я… Как там звали Белоса по-настоящему?       - Филипп Виттебан, - произносит Луз, и ей тут же хочется помыть рот с мылом и никогда больше не произносить это гнусное имя, настолько мерзко оно ощущается на языке.       Хантер задумчиво хмурится.       - Хантер Виттебан… Угх. Нет, не хочу ассоциировать себя с ним. Уж лучше просто Хантер.       Эти размышления напоминают Луз о Кинге, и сердце сжимается от воспоминаний о времени, проведенном с ним. Он назвал ее старшей сестрой, а ведь они не были даже родными. Но у Кинга есть Ида, приютившая его, есть Лилит и Хути, а у Хантера был только Белос, который ему всю жизнь врал и использовал его, как марионетку. И пусть Хантер всегда был (и остается) занозой в заднице, он все равно тоже заслуживает семью.       - Если бы мы остались на Островах, возможно я смогла бы убедить Иду дать тебе фамилию Клоторн, - печально хмыкает Луз. – У Иды есть привычка находить заблудившихся детей и делать их своими. Не факт, конечно, что она бы согласилась, все-таки вы виделись всего пару раз, и пару раз ты пытался ее убить…       - Не напоминай… - стонет Хантер, растягиваясь на столе. Идея стать Клоторном ему не особо нравится, но он чувствует облегчение от того, что у него хотя бы есть варианты. – Кстати, я был удивлен, что ты не Клоторн. Почему-то я был уверен в этом.       - Хах. Нет. Кинг теперь Клоторн, а я всего лишь думала взять себе двойную фамилию. Носеда-Клоторн, звучит круто, - Луз мечтательно улыбается, и Хантер не может не улыбаться тоже. Улыбки сейчас так редки и ценны, что нельзя упускать ни одну. Внезапно, взгляд Луз меняется на какой-то испуганно-удивленный, и Хантер мгновенно напрягается, выпрямляясь и оглядываясь, выискивая, что могло ее так напугать. – Ох, блин… Если мы с Эмити поженимся, у меня будет тройная фамилия?! Носеда-Клоторн-Блайт, это же не выговорить! И строчка в документах обычно не такая длинная, это просто не влезет!       Хантеру хочется перегнуться через стол и дать Луз затрещину за то, что она так его напугала, но он не может, потому что тогда она даст ему сдачи, и они перебудят весь дом, поэтому он лишь прячет лицо в ладонях и хрипит «Ох, Титан, за что мне это», пока Луз продолжает разглагольствовать.       - А если она откажет мне? Черт, я же этого не вынесу…       - Ох, пожалуйста, - раздраженно выдыхает Хантер, - вы двое настолько мерзко-милые, что я не думаю, что Блайт тебе откажет. Кстати, доброе утро, Эмити!       Луз резко разворачивается, чуть не падая со стула. Позади нее никого, и когда она поворачивается, на лице Хантера настолько самодовольная улыбка, что Луз точно знает: хоть она и не может использовать глиф, чтобы поджечь ему задницу, но точно может написать что-то на листке бумаги и приклеить ему на спину.       Что она, конечно, и сделает позже.