Theatre. Madness. Drugs

      Резкий вдох. Голову запрокинуть назад, зажать пальцами нос. Обжигает резкой колкой болью и холодом. Глаза слезятся, в горле тошнотворная горечь. Пять секунд, и гадкие ощущения сменяются накатывающей волнами легкости. Голова становится фантастически пустой, дыхание – более глубоким и ровным, а под ложечкой приятно затянуло в предвкушении полного погружения в эти ощущения.       За пять лет, что я отдала учебе и театру, я никогда не допускала и намека на мысли сбегать от реальности. Именно сценой я и сбегала от городской суеты, от давящей и тянущей на дно повседневности, от вездесущей тоски и гадкого желания прервать всё это одним движением руки. Театр был для меня спасением от всей моей жизни. Однако, стоило студенческим дебютам смениться полноценной работой в крупных проектах, стоило парам смениться ежедневными спектаклями перед полным залом людей, мой маленький мирок превратился в ту самую повседневность, от которой я так старалась сбежать.       Тогда в моей жизни появился кокаин. Две дорожки на зеркальце из косметички за пять минут до начала спектакля, и каждая его минута впоследствии становилась оплотом безграничного счастья и мотивацией продолжать. Когда появился кокаин, я стала не просто очень перспективной студенткой актерского училища, уже получившей место в ансамблях большинства крупных театров страны. Все чаще участие в кастингах приносило мне главные роли. Вскоре я получила одну из главных ролей в мюзикле ’’Джекил и Хайд’’, проститутки Люси.       Всё пошло по пизде именно тогда. Помимо кокаина появилась марихуана, амфетамин, позже – мдма и кислота. Моя жизнь стала чередой веществ, алкоголя и туманного существования между состоянием опьянения. И тогда в моей жизни появился еще один наркотик – мой лучший друг и коллега Марк.       Марк был как нескончаемый поток белых дорожек на зеркальце в гримёрке, он был лучше тех волшебных моментов, когда обрывалась последняя нота партии и зал разрывался овациями. Он был лучше, чем рвущая душу синтетическая эйфория.       С Марком мы отыграли два сезона в главных ролях, после чего я вернулась в ансамбль в Москву, а он остался в Питере играть Онегина. Мы виделись в лучшем случае раз в пару недель – я заезжала в питерскую квартиру для поддержания её в состоянии, пригодном для проживания, и отдавала хозяйке арендную плату. Обычно наши с Марком встречи проходили в пабе на Невском, в десяти минутах от театра. Мы просиживали по полночи, обсуждая работу или те многочисленные темы, что объединяли нас помимо театра.       Каждый такой вечер оставлял после себя отвратительный осадок недосказанности. Марк понемногу влез мне в подкорку и как будто втиснулся в саму душу, и незаметно этот человек стал третьей важной частью моей жизни. Так я и жила, алкоголичка, наркоманка и актриса большинства мюзиклов России, без ума влюблённая в другого актёра.