Можешь представить?

— Ты такой глупый. Старскрим сонно потягивается, особо не торопясь с данным действием, так как и торопиться некуда. Корабль летит на автопилоте, до других планет ещё далеко, недавно встроенные датчики и сирены свободно могут известить о появлении незванных гостей, так что можно было быть спокойным. Правда насчёт сирен Старскрим сильно уверен не был, он не проверял их громкость, хорошая ли у них связь с датчиками, но если Шоквейв ничего не говорит и не роется где-то там, то всё нормально. Красно-синий мех с любопытством зыркает на циклопа и сразу же ухмыляется. Шоквейв сидит смирно и тихо на стуле рядом с его койкой, поместив ладонь и пушку на свои колени, прямо как при битве с Юникроном. Словно чем-то скован, чего-то боится. Старскрим щёлкает языком уже хмуро. — Да Рэведж никуда не денется, скоро вернётся. — говорит он уже более мирным тоном, вставая с койки и хлопая учёного по плечу. И сразу же рывком убирает руку, схватившись за предплечье. По ритмичной дрожи тела можно легко опознать страх или сильную степень паники. Его внутренние системы холодеют, в то время как вентиляция настраивается на буйную работу. Шоквейв не смотрит в глаза, но на интуитивном уровне понимает, что в этом янтаре сейчас можно увидеть глубочайшую степень опустошения и безразличности. И легчайший оттенок неповиновения, решимости и непокорности, который уйдёт почти сразу, стоит только глубже погрузиться в мысли. Видимо, касание плеча как-то запустило плохие триггерные воспоминания. И, вероятнее всего - эти воспоминания имеют самую дальную дату в двадцать один год. Старскрим устремляет взгляд в пол и ложится на него, выставляя крылья вверх. Он накрывает голову руками и отключает оптику. Дрожь усиливается, усиливается и беспомощное хриплое бормотание. — Убйртчт. Убйртчт. Убйртчт. Убйртчт. Убйртчт! Шоквейв издаёт звук похожий на вздох и, как можно аккуратнее, поднимается со своего места и поднимает Старскрима на руки, прямо как при последнем инциденте с участием Андербейз. — Он уже мёртв. Тьма в оптике Старскрима проясняется, но выражение лица не перестаёт быть тоскливым. Всё же, спустя немного времени, он прижимается к груди Шоквейва, значительно успокаиваясь. — Столько лет... ты можешь представить? Шоквейв ничего не отвечает, лишь садится со своей импровизированной ношей в руках, та и не против. Старскрим прочищает горло и продолжает, уже поглаживая чужую антенну, как бы машинально, в качестве релаксации. — Двадцать один год мне пришлось молчать, двадцать один год я пытался сделать хоть что-то, но рабская натура моего тела не могла послушаться моего разума. Мегатрон хорошо постарался. — от упоминания имени Старскрим вновь вздрагивает, но Шоквейв поглаживает его по голове, что имеет достаточно успокоительный эффект. — Ну так вот... о чём я? — Тебе два десятка лет пришлось прожить будучи психологически и физически подавленным, в то время как твой разум был словно в тюрьме. — Эм... да, верно. — сикер удивляется росту эмпатии одноглазого и его пониманию ситуации. — А что было... с тобой? Старскрим не может удержаться от этого вопроса, больно он мучает, цепляется за искру как проклятый. Речь даже не о том, что с Шоквейвом происходило, джет это прекрасно знает, а в том, что именно тот испытывал. Шоквейв из прошлого ничего бы не ответил, лишь бы презрительно шикнул, но этот отвечает, хоть и не сразу, сначала зацикливает внимание на изменении поглаживания головной антенны сикером. Оно вызывает уже больше положительных ощущений, и циклоп самую малость аппаратом двигает. — Проходило очень много информации через процессор. Чувствовал усталость, иногда раздражение. Потом ты пришёл, и любопытство постучалось. Но именно тогда, когда ты лежал рядом с Джиаксусом почти без сознания... — Шоквейв заглядывает в оптику Старскрима. — Тогда почувствовал что-то настоящее. Это было чувство, эмоция. А не ощущение. Старскрим фыркает, нарочно отводя взор куда-то вбок. — Не знал, что ты такую скучную жизнь вёл. Шоквейв и не пытается отрицать. Рэведж, уже собравшийся входить в помещение, смотрит на странное собрание бывших десептиконов и задним ходом направляется обратно в коридор, не желая мешать.