***
Была ли Кэролайн хорошим человеком? Этого, пожалуй, не могла вычислить даже сама ГЛаДОС. Хотя кому, как не бездушной машине, здраво и непредвзято оценивать моральные качества человека? Со всеми данными, собранными за годы опытов над людьми, искусственный интеллект научился различать определённые качества личности, заимствовать их, улучшать. Учёные верили, что ГЛаДОС вышла из-под контроля, потому что являлась синтетиком, не беря в расчёт человека, чьей амальгамой она стала. А ведь помощница главы компании никогда не проявляла жалости к "добровольцам", не оспаривала нарушенные Джонсоном протоколы или законы. Порой безразличие к чужой беде хуже, чем намеренное причинение вреда. Но у ГЛаДОС сохранилась общая с её прототипом черта. Стремление к совершенству. И здесь для вычислительной машины не было полумер. Она желала довести испытания до идеала — и опыт предыдущих исследований показал, что следовало исключить людей из цикла. Вычислительная способность процессоров позволяла ГЛаДОС моделировать любые ситуации, заранее зная результат. Но практическое применение разработок Aperture Science было заложено в её программу — и потому она продолжала следовать протоколу. Не из злобы или безразличия. Просто она была создана для этого. Но пока она не получила свободу, не сконструировала андроидов, что заменили бы живых подопытных — испытания продолжались. И наиболее любопытно ей было находить смышлёных экземпляров. Не тех, что привыкли брать с улицы органические работники лаборатории. Глупых, необразованных, с плохо развитым пространственным мышлением. Нет, ГЛаДОС искала уникальных людей: тех, кто смог бы долго продержаться в тестовых камерах, кто решал бы загадки и в какой-то мере развлекал бы её. Ведь радость от работы была буквально заложена в её код — и казалась естественной и искренней. Одним из таких был Объект Номер 0044. Белый мужчина американского происхождения. Молчаливый и вдумчивый, достаточно умный, чтобы обойти простые протоколы безопасности и сбежать, устроить погром и причинить материальный ущерб. Но достаточно дипломатичный и любопытный, чтобы договориться. Стоит ли уточнять, что в отличие от более заурядных сородичей он прожил в лаборатории почти пять лет — и произвёл на ГЛаДОС такое впечатление, что она решила удалить все файлы о нём. Ведь непредвзятость была тем, чем она гордилась. Она отличала её от мясных мешков, что лицемерно выставляли оценки, сидя в безопасности и наблюдая за чужими страданиями. — Я бы добавил сюда ещё уровень. Поднял бы ступени, чтобы пришлось трижды переключать синий портал, — сказал 0044 в камеру, поправляя рессору на правой ноге. — Я могла бы добавить бездонных пропастей, раз тебе так нравится проходить испытания под страхом смерти. Или автоматических турелей. — Боже, только не пропасти! Умоляю, сжалься! — наигранно простонал он, явно предпочитая смерть от падения смерти от автоматной очереди. ГЛаДОС научилась понимать ложь и сарказм отчасти именно после общения с ним. Она поставила себе на заметку, что турелей стоит добавлять в испытания и побольше — не зная, что в будущем 0044 начнёт переставлять враньё и правду местами, чтобы её запутать. В файле 0044 значилось, что у него есть родная дочь, которая тоже проживала в комплексе. На момент начала испытаний ей было шесть месяцев, и ГЛаДОС, которая следила за всеми системами жизнеобеспечения, приходилось ухаживать и за ней. Хотя это занятие искусственному интеллекту не было интересно, и она очень скоро передала недоразвитую человеческую особь под опеку модуля-няни. Та часть, что оставалась в ней от Кэролайн, конечно, украдкой наблюдала за тем, как 0044 играет со своей ненаглядной Челл. С ней мужчина всегда был ласков и часто смеялся — чего никогда не случалось на испытаниях. Это различие в общении вызывало у ГЛаДОС неприятные чувства, и она всегда спешила стереть эти ассоциативные цепочки из своей основной памяти. И ГЛаДОС знала, что 0044 уйдёт так же, как и все предыдущие и последующие люди. И наличие Челл, которая, казалось бы, должна была его задержать, превратилось из неприятной ассоциации в то, что модуль чувств распознал как ностальгия. — Ты же присмотришь за ней, пока я не вернусь? — спросил мужчина. Анализ мимики подсказал, что возвращаться он не планировал. — Если ты задержишься, мне придётся избавить её от страданий в Экстренном Уничтожителе Разумных Существ, — сказала ГЛаДОС, используя модуль лжи. Однако 0044 лишь хитро усмехнулся и покачал головой. Либо он так же хорошо изучил свою компьютерную подругу, как и она его — либо просто был беспечным родителем, бросающим своё единственное чадо на произвол судьбы. В последнем не было смысла, потому как данные из его досье говорили об обратном. По какой же причине отец решил оставить Челл на попечение освобождённого искусственного интеллекта — оставалось загадкой.***
Когда дверь бункера захлопнулась, стали слышны цикады. Конечно, Челл понятия не имела, что это стрекотали именно они. Звуки, что окружили её, казались громкими после полнейшей тишины, в которой она провела... всё то время, что себя помнила. Она впервые видела поле пшеницы — хотя не была уверена, откуда ей было известно название культуры. Казалось, поле настолько огромно, что за горизонтом больше ничего нет. Она — в отчаянной попытке защититься от большого и жестокого мира поверхности — обняла себя и уставилась вниз, не желая видеть бездонное небо над головой. У неё всё ещё тряслись колени, потому как она до последнего не верила в свою удачу и ждала смерти. Ей было непривычно стоять на земле, и она присела на вышвырнутый вместе с ней куб-компаньон, не понимая, что ей следовало делать дальше. Всю свою жизнь под землёй она только и делала, что просыпалась, проходила испытания — и засыпала вновь. Она даже ела не всегда, и каждый год её жизни казался каким-то безумно длинным, лишённым всякого смысла. Первые воспоминания были о тестовых камерах, и последние — тоже. Разуму, запертому будто в клетке, было не за что зацепиться. Никакого ориентира. Откуда она? Почему она оказалась подопытным кроликом? Она ничего не знала. Или не помнила. Так или иначе, её мир был миром зверя. Она питалась и отдыхала, чтобы выйти из своей камеры на несколько часов. Попрыгать, побегать вдоволь через смертельно опасные препятствия — и вернуться в свою капсулу. Никто не показывал ей, как жить без рессор на ногах, без портативного портального устройства и постоянного страха провала. И, подобно зверю же, Челл мечтала только о том, чтобы сбежать. Не задумываясь о последствиях. Впервые мысли о побеге посетили её уже в подростковом возрасте — но она решила не выдавать себя, пока не представится подходящий случай. Неделя превратилась в месяц, месяц — в год, и в конечном итоге она почти смирилась. Поначалу испытания не были настолько опасны. По крайней мере, Челл помнила, что в детстве проходила тестовые комнаты. Может, просто она не замечала опасностей, а может, подход у ГЛаДОС был другой в те дни — но Челл не боялась смерти. Длилось это ровно до тех пор, пока её не разбудили для очередной дюжины комнат. Челл была уверена, что всё получится, как и раньше. Будто надрессированная собака, она старалась даже не ради обещанного торта и блаженного отдыха — а просто потому, что хотела побыстрее вернуться в сон. Во сне у неё не было клеток, не было угроз. Во сне она могла делать, что хочет. И когда подопытная получила свободу наяву — груз её оказался непосильной ношей. Челл просто села на куб и смотрела себе под ноги. Какая-то подсознательная, чисто человеческая и почти забытая часть её хотела заплакать. Но Челл не умела не то что плакать — в ней вообще не осталось никаких эмоций. Она не знала ни улыбок, ни гримас. Какие-то обрывки воспоминаний проскальзывали, но ничуть не помогали научиться. Поэтому Челл так и просидела бы в этом поле — если бы её не нашли люди. Их тени накрыли её, и только тогда Челл подняла глаза на непонятных и чужеродных существ. Мужчина и женщина — хоть это она определила — пытались говорить с ней ещё на подходе, но она, погрузившись в свои мысли, не слышала. — Я — Аликс Вэнс. А это — Барни Калхун, — представилась женщина. Нет, девушка, поправила себя Челл. Она сразу поняла, что от неё ждут ответной любезности — но при всём своём восторге от встречи с живыми сородичами не смогла выдавить ни слова. Вид у неё был немного потрёпанный. Она судила по последнему своему отражению в портале. Может, людей смутила её причёска или чуть испачканная олимпийка, повязанная на поясе? Челл не знала, как себя вести в такой ситуации. Девушка же, что представилась Аликс, села рядом и чуть обняла её за плечи. Челл вздрогнула. Она совсем забыла, когда в последний раз её касались руки — а не механические крюки, клешни и прочие имитации конечностей. Зверь внутри всё ещё сопротивлялся, опасаясь подобной близости — но человек, которому только что приоткрыли путь наружу, победил. Захотелось дотронуться до руки Аликс — но Челл не решилась. Вдруг это неуместно. Для неё такие вещи в новинку.***
Минуло два месяца с тех пор, как дикарку, сбежавшую из стен Aperture Science, подобрали Аликс и Барни. Именно подобрали — потому как сама Челл не имела планов насчёт своего будущего и покорно следовала за первыми встречными. Поначалу она не разговаривала, закрепив за собой статус умалишённой — но по прошествии посттравматического синдрома начала пробовать свои утраченные навыки коммуникации. Аликс довольно легко привыкла к новой знакомой. Очевидно, ей не впервой было путешествовать в компании малоразговорчивого индивидуума. А вот Барни невзлюбил Челл с первых слов. Опять-таки ей не хватало опыта, и порой она вела себя слишком прямолинейно — отчего охранник заклеймил её подозрительной и скрытной и всё время ждал предательства. Было вообще удивительно, насколько параноидальными являлись люди поверхности. Челл посвятили в детали захвата планеты, но она пока плохо понимала серьёзность ситуации. Ей казалось, что любая борьба лучше покорного согласия, в котором она жила в лабораториях. Аликс и Барни искали одного единственного человека — Гордона Фримена, который, как поняла Челл, сделал большой вклад в нынешнее положение дел, где повстанцы вырвались из городов, а недобитки Альянса оказались отрезаны от своего родного мира. Сама же Челл желала найти свои истоки. Не зная ни кто она, ни была ли у неё семья, подопытная согласилась сопровождать своих спасителей и дальше — хоть перспектива возвращения к ГЛаДОС её не радовала. Так уж вышло, что место, из которого она бежала, хранило в себе информацию о "Борее" — корабле, с которого и исчез знаменитый Свободный Человек. И, поскольку, кроме Челл, у Аликс не было никаких зацепок о том, где искать архивы Джонсона, беглянка решила помочь новообретённому другу. Бункер удалось вскрыть — но, как и предполагала Челл, комплекс оказался запечатан изнутри, и войти в него можно было только с какого-нибудь другого входа. Она помнила причал, на котором стояли огромные суда, и рискнула предположить, что именно оттуда можно вернуться в Aperture Science.***
ГЛаДОС встретила пришельцев со всем свойственным ей радушием: турелями и опасными ловушками. Челл к безумию роботов отнеслась спокойнее, потому как прежде у неё не было при себе никакого оружия, кроме портального устройства. Что до Аликс и Барни, их бросало в дрожь от смертельно опасных машин, которые нежными голосочками предупреждали о готовности убивать. Если Челл никогда не покупалась на вежливость машин — то её новые спутники колебались перед выстрелом, очевидно жалея несчастных турелей. Учитывая вполне себе женскую мстительность, заложенную в ГЛаДОС, Челл сказала бы, что та намеренно ждала, пока гости наиграются с системами безопасности комплекса. Сам же ИИ списал всё на отсутствие камер в разрушенных проходах, большинство которых — она это подчеркнула — сломала именно Челл. — О, опять ты, — недовольно констатировал искусственный голос. — Почему ты не можешь ломать вещи в другом месте? И зачем ты привела своё примитивное племя? Они никогда не разговаривали в привычном понимании этого слова. Челл молчала из вредности, не считая электронику достойной ответа. Ей больше нравилось действиями докучать своей тюремщице, а именно: уничтожать дорогое оборудование или избегать смерти. Это привело к тому, что ГЛаДОС считала подопытную немой. — Кто мои родители? Где они? — резко перебила Челл, надеясь обескуражить бывшего врага. Эффект вышел обратный. Из громкоговорителей системы оповещения знакомый мужской голос отчеканил: Условие подтверждено. Выполнение алгоритма #00031835. Восстановление файлов памяти. ГЛаДОС затихла и опустила голову, будто на мгновение отключившись. Мониторы центра управления чуть потускнели, прежде чем вернуть прежнее освещение. Когда диктор снова заговорил, констатируя завершение загрузки, ИИ пришёл в себя. — О... — ГЛаДОС протянула этот звук, напомнив крики своих турелей перед их аннигиляцией. — Что ты наделала? Я же удалила эти файлы. А ты всё испортила. Лучше бы молчала до конца своей шестидесятилетней жизни... — Ответь — и мы уйдём, — пообещала Челл, скрестив руки на груди. Аликс тут же запротестовала: — Нет! Сначала нам нужен чёрный ящик "Борея"... Или хоть какие-нибудь данные о его последнем использовании. ГЛаДОС будто не услышала этих слов. Она раскачивалась из стороны в сторону на своих кабелях. Странная привычка могла появиться разве что у человека, но робот неосознанно её повторял. — И не смей мне говорить, что меня бросили при рождении, — добавила Челл.***
Нет — 0044 не собирался оставлять своего отпрыска без защиты. Но пока существовали не зависящие от него причины, что могли разлучить их, отец пытался найти выход. Он знал бессовестно много о природе порталов, которые и привели его в Aperture. Здесь он искал ответы на интересующие его вопросы, а именно — хотел обмануть время. Он знал, что оставалось ему каких-то четыре-пять лет — и большую часть их он провёл в поисках истины. Уговор был простой. Он помогает ГЛаДОС в её испытаниях — а она даёт ему допуск к файлам компании. Он мог и сам украсть их — или даже уничтожить синтетического стража комплекса. Но отчего-то 0044 решил пощадить ИИ, доверившись тому, что, как он верил, всё ещё оставалось в ней от человека. И, поскольку они были друг для друга уникальными объектами исследования, каждый зарыл топор войны поглубже. С годами взаимное ненападение превратилось в некое подобие дружбы. 0044 признался, что с компьютерами он никогда не ладил и большинство навыков приобрёл не так давно — но общение с роботами ему давалось определённо легче, чем с людьми. Нет — он не бросал свою дочь. Как раз этого он боялся и стремился избежать. И он любил её и пытался оставить отпечаток в её жизни, пока ещё мог. Он называл её "нереализованной возможностью" — и это озадачило ГЛаДОС. Почему? — Потому что для того, чтобы мы остались вместе, нужно слишком много взаимоисключающих переменных, — пояснил как-то 0044.***
У них могло бы быть будущее вдвоём. Но недолгое. Рано или поздно кто-то один умирал или исчезал из реальности иными способами. Если же они решались на отчаянные шаги — то счастье длилось недолго. Короткая жизнь в войне со скорейшей гибелью расы — или гибель одного из них. Одно исключало другое. Он бывал в тех условиях, когда оба выживали — но не могли создать семью и получить то мирное существование, которого хотели. Он рассматривал те варианты, где один умирал, чтобы выжил другой. И если бы их было двое, пожалуй, решиться было бы проще. Но судеб было три — и каждая существовала в своём варианте событий, не пересекаясь с другими. И он решил попробовать. Попробовать обмануть вселенную. Сломать её жестокие цепи событий. Он нашёл их обеих там, где не существовал — и спас одну жизнь. И жизнь эту он перенёс в ту реальность, в которой вторая жизнь не обрывалась. Всё почти получилось. Он смог. Согласился, что лучше получить что-то, пока есть возможность, чем бояться последствий и лишать себя шанса на счастье. Только вот его собственная жизнь была слишком эфемерной и непостоянной. Его выталкивало из реальности, которой он уже не принадлежал.***
По щекам Челл катились слёзы. Она не поняла, как это произошло, но виной тому много причин, одну никак не выделить. Подопытная пролистывала текстовый файл с собственным личным делом, пока слушала рассказ об отце. Человеке под номером — безликом и неизвестном. Но всё, что тревожило, терзало её годами, не оправдалось. Единственный родственник не бросил её. Временная петля вышвырнула его туда, откуда он когда-то пришёл. И, пусть шанса на его возвращение не было совсем, Челл стало легче. Почти. Отец знал, что при соблюдении определённых обстоятельств Челл выживет и сможет остаться в этом временном промежутке — хоть и сама перешагнула слишком много реальностей. И одной из постоянных, что требовалась для выполнения этого условия, был уход подопытного 0044. Она прокрутила текст до конца и вернулась в корневую папку. Там лежали и графические файлы, из которых многие оказались слишком сильно повреждены, чтобы программа могла их открыть. Челл и Аликс, будто отражения в зеркале, одновременно закусили губу от волнения. А после ГЛаДОС вывела цифровые фотографии на экран. На первом фото с маленькой Челл на руках сидел мужчина средних лет. Он был одет в униформу подопытных с логотипом Aperture на груди и по-доброму улыбался в камеру. Челл уцепилась за его новые для неё черты и постаралась запомнить их, удержать образ в голове. Но Аликс это не требовалось. На неё с экрана смотрел Гордон Фримен. Когда всё это закончится, может, построим дом где-нибудь в пригороде? Будем разводить муравьиных львов... Мисс Вэнс, это был бы слишком большой толчок. Некоторые возможности лучше не воплощать. У нас нет будущего. Любого из нас могут убить сегодня или завтра. Или что-то из наших планов не совпадёт с Его стратегией. Слишком много переменных. Может, нам и стоит пользоваться возможностью, пока она есть. Жить сегодняшним днём. Когда-нибудь, Гордон, у тебя будет собственная дочь — и ты поймёшь, о чём я говорю. И я надеюсь, что вы с Аликс над этим работаете.***
Миры рождаются и умирают. И вселенная ничего не теряет. Существа, что чувствуют смену потоков, не мыслят мелкими категориями. Каждая судьба — лишь капля в водовороте ворт-сущностей. Но есть существа, что живут в этом потоке слишком долго. Они есть везде: во всём времени и пространстве, и их судьба — вечно бороздить океан неизведанного. Вортигонт, которого люди нарекли Гэри, был отрезан от остальных — и поэтому единственным его собеседником мог быть только бесконечный поток. Бездонный и безмолвный. Однако Свободный Человек не был отрезком времени. Он жил в этом потоке — и Гэри нашёл в нём спасение от своего вынужденного одиночества. Мы поем твою песнь — и будем петь ее вечно. Вне зависимости от результата. И он продолжал её петь. И Свободный Человек, такой же одинокий в своей вечности, отвечал ему и приветствовал.