* * *
Хёнджину было пять, когда он познакомился с Феликсом. Феликсу было четыре, когда его семья переехала в Корею и поселилась в частном секторе с милыми соседями. То время было необычайно сложным для ребенка, который раньше жил в совершенно другой стране, с другой культурой и, банально, ценностями. Малышу пришлось учить чужой язык почти с нуля. Тогда и появился веселый соседский мальчик, решивший, что он обязан стать лучшим другом для Феликса. Хёнджин правда был очень дружелюбным. Хороший. Хёнджину было семь, когда он впервые пошёл в школу. Феликсу было шесть, когда он впервые остался на долгое время один. Хван пошёл в школу с нового учебного года и стал пропадать в ней с каждым днем всё дольше и дольше. Ли, который слишком сильно привык к присутствию единственного друга, очень часто грустил, но воспитатель в детском саду был очень милым парнем и после ухода друга проводил время с Феликсом больше, чем с остальными. Несмотря на занятость старшего, тот всегда приходил после школы к нему в гости, и они играли вместе почти до самой ночи, пока не приходили родители Хёнджина и не забирали его домой под чуть ли не каждодневное нытьё. Хёнджину было десять. Его любили за хороший характер и жизнерадостность. Феликсу было девять. Его любили за скромность и вежливость. Они учились в одной школе, но, к сожалению, в разных классах. Однако это не мешало им проводить время вместе на переменах. Ли очень хотел пойти в ту же школу, что и Хван. Фел был слишком стеснителен и пуглив до новых компаний, поэтому сначала ему давалось всё с трудом. За столько лет выучить корейский удалось довольно хорошо, но неуверенность и страх быть отвергнутым и засмеянным всё же присутствовали где-то внутри. Хёнджин, как самый близкий человек, пытался поддерживать его во всем и не отлипал ни на секунду. Хёнджину было четырнадцать, когда он в первый раз прогулял учебный день. Феликсу было тринадцать, когда его в первый раз избили. Старшеклассникам почему-то не угодили его веснушки и большие глаза, сверкающие звёздами. Всё тело было покрыто синяками и мелкими ссадинами, а в голове так и крутились обзывательства, которые въелись в самое сердце и распространялись по телу чем-то неприятным. Хёнджин пришел на помощь сразу, как только узнал. С теми старшеклассниками разбирались родители обеих семей и вся администрация школы. Хван заботился о Феликсе на протяжении всего дня и ушёл с уроков, чтобы отвести друга в больницу. Ли невероятно боялся врачей, поэтому всеми силами пытался отговорить старшего, лучше, чтобы они просто пошли домой. Уговоры всегда безукоризненно действовали на Джини. Вечером они всей большой семьёй пили чай в гостях у семейства Ли, негодуя на нынешнюю ненормальную молодежь. Хёнджину было семнадцать. Он всё так же сдувал пылинки с Феликса и защищал от грязного мира. Феликсу было шестнадцать. Он всё так же обнимал Хёнджина со спины и пытался утихомирить собственное яростно бьющееся сердце. Им уже давно не пять лет. Хотя они всё ещё несовершеннолетние, но назвать их детьми нельзя было. Хван вырос и оказался выше Ли на добрых сантиметров так одиннадцать, похорошел и теперь не походил на тихую мышку, каким был в младших классах. Теперь без задержки дыхания невозможно посмотреть на прекрасное лицо и не менее стройное тело. Феликс продолжал скрывать веснушки за слоем тоналки на публике. Рядом с Хёнджином он чувствовал себя гадким утенком с детскими щечками и невысоким ростом. Но старший продолжал окружать его теплом и любовью. Сердце Ли не могло не растаять, верно? В родных объятиях было необычайно уютно и безопасно. Хотелось прижаться ещё ближе. В этом Феликс себе никогда не отказывал. Хёнджину было девятнадцать, когда он поступил в университет на дизайнера. Феликсу было восемнадцать, когда он прижимался к Хёнджину со спины и смотрел на неотразимые наброски, положив подбородок на острое плечо. После выпуска Хвана оба не знали, что делать дальше. Взрослая жизнь, взрослые проблемы. Он уже взрослый. Феликс искренне хотел, чтобы старший поступил туда, куда хочет. Но мысли, зарытые глубоко в голове, умоляли остаться в городе и не уезжать далеко. Не оставлять одного в этом большом мегаполисе. Хёнджин остался в Сеуле и стал жить в квартире, которую на день рождение подарили родители. Первые дни Ли не знал на какую стену лезть от осознания того, что теперь в соседнем доме пустота. Нет, конечно, там всё так же жили родители Хван, но это не то, чего он хотел. Страх быть оставленным преследовал Феликса на протяжении всей его сознательной жизни. Через пару недель Хёнджин предложил прийти в гости с ночевкой. Феликсу понравилось, поэтому он стал наведываться без зазрения совести всё чаще и чаще. Джини не возражал – улыбался так ярко и нежно, что Ликс тонул в чувствах. Хёнджину было двадцать один, когда он впервые поцеловал Феликса и признался в своих чувствах. Феликсу было двадцать, когда настал самый счастливый день в его жизни. Второго мая в семь часов и тридцать три минуты вечера Хван сказал ему, что хотел бы видеть Ли рядом с собой по утрам не пару раз в неделю, а ежедневно. Рассказал, как красивы его веснушки, насколько ослепительна улыбка, а низкий тембр голоса заставлял мурашки ползти по всему телу каждый божий день. Теперь их пальцы украшали парные кольца, тела оказались ещё ближе, чем когда-либо. Наконец, Феликс смог попробовать пленительные губы на вкус без стеснения и переживаний быть отвергнутым. Сердце Ли готово было выпрыгнуть из груди от всех прекрасных чувств, что таились в нём столько лет. Хёнджину было двадцать два, когда он сделал Ли предложение. Феликсу было двадцать один, когда он сделал Хвану предложение. Спустя год отношений оба пришли к выводу, что пора узаконить их любовь. Как же было забавно, когда они в один и тот же день достали из коробочки кольцо и обнаружили, что те оказались совершенно одинаковыми. Хенджин и Феликс смеялись над собой в течении всего вечера и, конечно, ответили друг другу согласием, скрепив свой ответ совместной ночью в их постели. Друзья дразнили их потом ещё очень долгое время, но парни только смеялись, понимая, что, похоже, они были уготованы друг другу судьбой, раз даже здесь совпали мнениями, не сговариваясь заранее. Родители пожелали им счастья, благословили на долгую жизнь без трудностей. Феликс очень любил свою семью. Ещё больше он любил Хёнджина, которого прижимал к себе так сильно, словно желая срастись с ним в единое целое. Как же он счастлив. Что может быть лучше? Хёнджину было двадцать два. Он брал Феликса за руку и смотрел в светлое будущее. Феликсу было двадцать два. Он целовал Хёнджина в нос и с радостью принимал предложения стать натурщиком для очередной картины. Хёнджину всё ещё было двадцать два. Феликсу было двадцать три, когда вся его жизнь оборвалась. Ли не помнил, как узнал о смерти его Джини. Помнит только трясущейся руки, слезы на глазах, охрипший голос и отчаяние. Он не вернулся домой с учебы. Какой-то ублюдок просто убил его. Не просто сбил. Не просто уронил что-то с пятого этажа на голову. Убил намеренно, оставив после себя ножевую рану. Там была дырка. С двух сторон. Так много крови. Феликсу до сих пор снятся кошмары от увиденного и каждый раз он просыпается, пытаясь найти подле себя горячее тело, но ощущает лишь холод. Невозможно находиться в этой квартире, где всё пропахло Хёнджином. Каждая вещь буквально кричит о хозяине. Но Ли не сможет переехать. Не сможет выкинуть и маленькую вещичку, оставшуюся после Хвана. Ликс пылает от ненависти к убийце, которого не поймали. Пылает от потери. Пылает от умершей любви. Хёнджину всё так же было двадцать два. Феликсу было двадцать четыре Он сам занялся расследованием дела об убийстве. Никто не захочет докопаться до правды, как он. Хёнджину было двадцать два. Феликсу было двадцать шесть. Ему удалось найти человека, который забрал самое дорогое, что у него когда-либо было. Вид убийцы, гниющего за решеткой, не приносил удовольствия. Хенджину было двадцать... Феликсу было двадцать семь, когда он понял, что, отомстив ему не удастся вернуть Хёнджина к жизни. Как бы он не старался, ничего не выйдет. Бесполезен. Ничтожен. Хёнджин был. Феликсу было двадцать восемь. Он стоял у могильной плиты, бережно отряхивая от грязи и пыли. Красные гвоздики, украшенные белой лентой, лежали рядом. Хван любил их рисовать. Так же, как любил и Феликса. Всю свою жизнь они были вместе и теперь Ли не знает, что делать. Он держался на одном желании отомстить, но сейчас внутри одна пустота. Нет человека, который поцелует после тяжелого дня, успокоит, если кто-то расстроит, обнимет, потому что может. Почему они? Неужели они не заслужили своего счастья? Феликс смотрит на свою руку, где виднеется обручальное кольцо. А ведь счастье было совсем близко. Ли тянет руку, но натыкается лишь на могильную фотографию улыбающегося Хёнджина. Холодного. Мёртвого. Хенджину было двадцать два. Феликсу было двадцать девять. Хёнджину было двадцать два. Феликсу было тридцать. Хёнджину было двадцать два. Феликсу было тридцать. Хенджин умер в двадцать два. Феликс ушел за ним в тридцать.* * *
Вечно красивые. Вечно молодые. Вечно счастливые.
* * *