Баан-Ну проявляет строгость

Призвав решительность и строгость, язык бахвальству отрубив… М. Щербаков

Баан-Ну в очередной раз вцепился пальцами в волосы, приводя заботливо уложенную Ильсором бороду в совершенный беспорядок. Кау-Рука требовалось наказать за бегство с поля боя, и наказать примерно. Так, чтобы наказание это вошло в историю и потомки содрогнулись. И красочно описать, конечно же, в «Завоевании Беллиоры». Фантазия Баан-Ну никогда не подводила, он мог выдумать миллиард более ужасных вещей, чем приковывание к камню в пустыне, но его нежная, чувствительная душа, свойственная всем писателям, не позволяла опуститься до личного воплощения всего этого безобразия. Вот и сейчас он нашёл типично менвитский выход из положения, то есть решил поручить грязную работу арзакам. Прямо за дверью генеральской каюты ползал на карачках подходящий арзак, возил по полу тряпкой. Ещё один начищал до блеска медную ручку и практически влетел внутрь, когда Баан-Ну сердито дёрнул дверь на себя. — Ты… — Баан-Ну ткнул пальцем в трясущегося, предчувствующего лишнюю смену в педальной парня. — И ты… Кое-кто заслужил наказание. Второй арзак вцепился в тряпку как в спасательный круг. — Поручаю вам наказать полковника Кау-Рука. — А… — Э… Безусловно, арзаки были низшими существами. Генерал засопел, вернулся в каюту, взял гербовый лист из стопки, предназначенной для черновиков «Завоевания Беллиоры». Баан-Ну не хотел опозориться перед потомками через каких-нибудь триста лет, когда в музее будут выставлять его рукописи, и поэтому писал на хорошей, плотной бумаге, стараясь не сажать клякс. Сейчас он по-быстрому черкнул пару строк, оцарапав лист. — Вот приказ, ну, разберётесь там. Чтоб осознал и другим неповадно было. Закрыв за собой дверь каюты, он устало опустился на стул. — Наконец-то потусторонние шумы не мешают сосредоточиться. И нечего думать обо мне в чёрно-белом цвете! — Баан-Ну погрозил неизвестно кому пальцем. Потом взял перо и вывел: «Арзаки - жестокий и необузданный народ. Сразу несколько человек, а именно двое, злорадостно увели Кау-Рука на расправу». Примерно в это же время жестокий и необузданный народ стоял кружочком вокруг звёздного штурмана. Кау-Рук уже осознал. Менвиту получить наказание от арзаков! Какой позор! Как только недалёкому Баан-Ну пришла в голову такая хитроумная идея? Не мог же ему Ильсор подсказать? Или мог? Видали, какие мы обидчивые! Изменили ему, стоило лечь в анабиоз! А проверять память секс-тренажёра за все семнадцать лет — этично? Да? А отрегулировать тренажёр так, чтобы всё вырубалось в самый ответственный момент, якобы от перегрузки? — Ну и куда его теперь? — арзаки, коротавшие пересменку на коммунальной кухне, оглядывались друг на друга. — В педальную? — Вот скажи, Кагор, что плохого он тебе сделал? Ильсор обещал заменить педальный привод… чем-нибудь… но никакого подходящего варианта на Беллиоре пока не нашлось, так что арзаки продолжали вырабатывать энергию привычным способом. — На кухне вечно рук не хватает — картофу чистить, посуду мыть. — Ну ты тоже скажешь, Матан. Он нас всех без усыпительной воды в койку уложит, так всё почистит и помоет. — На полы-то его ума должно хватить? — Брось, Надир, Ильсор не позволит, чтобы он перед всеми задницей сверкал. Мой полковник, вы вообще что делать умеете? Арифмометром пользовались? Логарифмической линейкой? Курвиметром? — Может, вы поможете нам с вышивкой? Генерал Баан-Ну решил наградить всех участников боя, кроме… ой, извините… — Могу взять к себе, — осторожно потыкав пальцем бицепс штурмана, предложил совсем мелкий арзак. — Раствор месить, кирпич таскать. Как раз завтра к трону нормальную лестницу пристраивать будем. Кау-Рук только успевал вертеть головой от одного трещащего арзака к другому. Усыпительная вода, Ильсор, ордена, кирпичи, опять Ильсор. — Вот пусть Ильсор сам с ним и возится! А вот и он как раз! Арзаки загалдели все хором. Всё-таки отсталый народ. Ни тебе задуматься о том, что после наказания Кау-Рук вернётся на своё место, и извлечь из этого пользу. Ни желания отомстить менвитам в его лице. Ни позавидовать Ильсору, забравшемуся выше всех. — Братья! — Ильсор поднял руку, и всё стихло. — Я избавлю вас от неприятной обязанности. Беру всё на себя. Мы с Кау-Руком отправляемся в пустыню. Арзаки поражённо ахнули. * * * Баан-Ну писал старательно, высунув язык. Ильсор смотрел на полуразложившегося у скалы Кау-Рука двумя чёрными безднами, прямо в серебристые океаны, напоминающие небо родной и такой далёкой теперь Рамерии. Его распухнувшие от поцелуев губы скользили по уязвимой обратной стороне руки блондина, спускаясь всё ниже к заветной дырочке. Он не ожидал, что найдёт родного для себя существа в его лице, его, которого нельзя было вырвать из рабочего кабинета или строительства «Диавоны», здесь, на краю пустыни, прикованным к камню. Как его занесло вообще? Баан-Ну помнил, что начал с описания чего-то простенького, вроде порки, потом Ильсор явился проверить, хорошо ли арзаки исполняют приказ, да так и остался полюбоваться, как розовые полосы обнимают жилистый стан полковника. Нет, ну зачем же так сразу? Недостойно менвита и офицера набрасываться на арзака, даже такого сексуального, как Ильсор. (Стоп, он правда назвал Ильсора сексуальным?) Срочно требовалось начало. Он шёл по стройке, руки летали мимо бёдер, иногда задевая уголками папки края верхней одежды. И тут на его плечо легла чужая рука, собираясь поговорить. — Не думал, что увижу здесь тебя, — прозвучал тихий, но хитрый голос. В ответ Кау-Рук протянул согнутую углом руку, предлагая взять его как партнёра. Баан-Ну позволил Кау-Руку увлечь Ильсора в кафе, где бармен насыпал обоим в чашки лучший свежемолотый кофе. Если бы Ильсор на самом деле самовольно покинул место работы, то порка светила бы уже ему… впрочем, это такие мелочи по сравнению с великим искусством. Глаза Ильсора всё время перескальзывали с рук, которые ловко расправлялись с напитком, на губы, посасывающие чашку. Он чувствовал, как в желудке шевелятся те самые насекомые, но никак не хотел верить в это. В кафе герои, конечно же, не договорили, и вот судьба в лице Баан-Ну свела их на краю беллиорской пустыни. А потом, как это часто бывает, они зажили своей жизнью. Или просто сказались семнадцать лет с опостылевшим секс-тренажёром и тремя до того опротивевшими рожами, что на них при всём желании бы не встало. Венистый член Кау-Рука сочился, требуя прикосновений, но цепи держали крепко. — Отцепи меня! Отцепи меня, чужестранец! — приказал Кау-Рук, но Ильсор только усмехнулся. В глазах его горели чувства, которые полыхали. Кажется, он собирался воспользоваться беспомощностью предоставленного ему менвита. Он помнил блондина другим, внутри вертолёта, симбиоз менвита и металла, вгоняющий в исступление врагов. Сейчас перед ним была жертва. Прожженный космический волк задрожал под этим голодным взглядом и отпустил глаза. Но тут же снова поднял, не в силах оторвать. Ильсор полностью оправдывал своё имя. Тёмные брови, чёрные ресницы обрамляли его глаза. Затуманенный взор Кау-Рука ловким чудищем носился по чужому телу. Тонкий силуэт дразняще прижался ближе. Руки потянули любимое лицо наверх, путаясь в роскошной рыжей бороде. Баан-Ну засопел и решительно вычеркнул неожиданную бороду. Не в силах больше сдерживаться, Кау-Рук подмял хрупкое тельце под себя. В какой момент он освободился от оков, Баан-Ну как-то не заметил. Опять получалось как-то слишком быстро. Он сопротивляется, держа себя в ежовых рукавицах разума, перебирая собственные пальцы с некой нервозностью. Уже лучше. Но всё-таки менвит и офицер космического флота… «Может быть, обставить всё как-то поприличнее? Например, на дне кофейной чашки Ильсор найдёт кольцо. Да, да, кольцо с изумрудом. — Баан-Ну мечтательно прикрыл глаза. — И явится выручать своего наречённого в пустыню, пойдёт против своих диких и необузданных сородичей». Арзаки, потрясая копьями и палицами, кружились вокруг огня, кружась и подвывая. Ильсор осторожно прокрался между них к бластеру Кау-Рука. Баан-Ну довольно улыбнулся, обмакивая перо в чернильницу. Батальные сцены ему особенно удавались. Арзаки в его воображении вступили в сговор с беллиорцами. Штурмана похитила из менвитского лагеря огромная птица с железными когтями и алмазным клювом. Теперь её шкура должна была украсить пол перед камином в каюте Кау-Рука. С некоторой даже обидой Баан-Ну оглядел бедную обстановку своей генеральской каюты: ковёр на стене, напоминавший о доме; коллекция оружия поверх него; шкуры на кровати — все сплошь с Рамерии… ни одной беллиорской… На Шкуре-то им будет удобнее предаваться разврату. Ильсор, начисто лишённый романтики, наверняка ляпнул бы что-нибудь про песок в неудачных местах. Или про то, что из птицы лучше набить чучело. Делать это на чучеле гигантской птицы — прямо как-то слишком даже для такого недалёкого арзака, как генеральный конструктор «Диавоны». Баан-Ну засопел и вернулся к постельной сцене, пообещав себе, что антураж всегда можно переделать, главное — страсть. Кау-Рук целовал без лишних прелюдий, настойчиво врываясь в чужой приоткрытый рот языком. На губах чувствовалась приятная, вязкая влага, завязывающая в тянущий узел нутро, чуть ниже живота. Штурман полностью вёл этот дуэт, целуя сначала в мягкий изгиб челюсти, шею, совсем рядом с дрожащим под кожей кадыком, место соединение с плечами, именно там решая прикусить чужую кожу. Чужое колено встало между бедер Ильсора, притираясь навстречу, одной рукой обнимая своего изобретателя за шею, мягко вводя руку в копну тёмных волос, массируя напряженный затылок, другой спускаясь вниз, создавая одну линию от изгиба шеи, ключиц, узкой груди, тонкого торса и довольно жестких на ощупь лобковых волос. Ильсор отвечал ему удобрительной улыбкой. Блондин одержимо растягивал его, наконец палец покинул своё место, заменяясь членом. «Нет, как-то грубовато. Жезлом страсти?» — Баан-Ну задумался. * * * А тем временем Ильсор посадил вертолёт посреди пустыни, где наблюдался вполне себе симпатичный оазис. — Польза контактов с местным населением, — похвастался он и замер, раздумывая, присесть ли на ступени трапа или на манящую изумрудную траву. — Ну хоть высплюсь. Замотался как собака. И жрать охота, с утра ещё ни крошки, то одно, то другое. Он всё-таки улёгся на траву. Понятливый Кау-Рук прошёлся к ближайшему дереву, вокруг которого обвивалась пышная виноградная лоза. Пора было зарабатывать прощение. Ильсор благосклонно принял его маленький дар, позволил Кау-Руку скармливать ягоды по одной, и в какой-то момент прихватил пальцы губами. — Ты же спать собирался, — отнимая пальцы, поддразнил его Кау-Рук. — Собирался, — пожал плечами Ильсор, отщипнул от кисти виноградину и угостил Кау-Рука. — Надо будет отнести это в лабораторию. Кау-Рук улёгся рядом на боку и закинул на Ильсора одну ногу. Потёрся пахом о бедро. — Ну, раз тебе не спится, может быть, займёмся чем-нибудь полезным? — Наказанием одного проштрафившегося штурмана? — Скорее, одного слишком распустившегося арзака. — Рискни. — Рискну. — Ну рискни, рискни. Кау-Рук попытался подмять Ильсора под себя, но тот ловко вывернулся. Какое-то время они шутливо боролись на траве, пока Ильсор не расслабился, со смехом откидываясь на спину и позволяя Кау-Руку целовать его шею. — Кто тебя научил этим приёмам? — спросил штурман, переходя к ключицам. — Один зарвавшийся полковник, — перебирая его волосы, ответил Ильсор. — А чему он тебя ещё научил? — Могу показать, но для этого нам придётся раздеться, — пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, пообещал Ильсор. * * * Ильсор сидел рядом с ним, возведя взгляд к потемневшему небу, рассыпавшему мелкий горох звезд по всему периметру. Много кто ждёт принца на прекрасном… Баан-Ну закусил перо. «Лошадь, нет, там было какое-то другое слово. Кобыла? Как назло, вылетело, как же будет мужской род от кобылы? А, да». …на прекрасном кобеле. — Навсегда, — шептали губы, с трудом отлипая от поцелуя. Нет, рано. Читатели к этому моменту наверняка только войдут во вкус. Член встал жёстко, как будто и не разряжался. * * * — Давай, давай, — приглашающе разведя ноги, скомандовал Ильсор. — Ты, между прочим, семнадцать лет в анабиозе валялся, а я, между прочим, работал, — пристраиваясь к нему, проворчал Кау-Рук. — Видел я, как ты работал, в памяти одного интересного тренажёра. Ох, как же хорошо-то, как я по этому соскучился… Кау-Рук медленно входил в него, придерживая и не давая слишком резко насадиться. — Ну давай же, а то я… — А то ты? Покажешь мне бросок через голову? — В следующий раз притащу сюда всех наших. Шашлыки пожарим, выпьем в кои-то веки, отоспимся… Да, вот так… — Он закинул ногу Кау-Руку на плечо и слегка ударил пяткой. — Двигайся же, ну! — Баан-Ну! Ты же собирался просто полежать? Чтобы всё за тебя сделали? Вот и бери что дают. Ильсор хитрым приёмом перевернул Кау-Рука на спину и уселся сверху, наконец насаживаясь так глубоко, как хотелось. — Нашёл кого вспомнить, ты бы ещё Гван-Ло помянул, чтобы у меня всё упало. — А он у тебя порнуху пишет? — подаваясь навстречу его движениям, поинтересовался Кау-Рук. — В хорошем смысле слова? Вряд ли. «Вот и настал наконец тот день, когда мне выпала честь первым ступить на поверхность Беллиоры. Экипаж был уже построен возле „Диавоны”. Торжественной поступью я оглядел их блестящие радостью лица. Вдалеке неспешно прохаживались тёмные макушки недостойных упоминания арзаков, готовящих торжественный пикник в честь прилёта. Самый ленивый из них — Ильсор, работающий только под страхом быть вычеркнутым из моих мемуаров», — с пафосом процитировал он, не переставая двигаться. — Как я теперь буду слушать этот сраный эпос? — давясь смехом, спросил Кау-Рук. — Буду вспоминать твой голос… твои руки… вот это вот всё… — Смейся-смейся, — почти выстонал Ильсор. — Мне понрааа… аааа… аххх… как ты… из-за этого… «Недалёк тот день, думал я, когда менвиты и члены их семей смогут назвать это небесное тело своим домом. Тёплое солнце, ласковый ветерок доносил нездешние запахи. Я поднял глаза к чужим звёздам, где-то среди них пряталась родная Рамерия. Мы одиноки здесь, как одинок единственный спутник Беллиоры. Вот для чего мы летели сюда долгих семнадцать лет». — Мы летели сюда долгих семнадцать лет, — переворачивая Ильсора на спину и снова оказываясь сверху, возразил Кау-Рук, — чтобы я мог… разложить… тебя… на этой… травке… и как следует… * * * — …погружая свой жезл страсти… Ильсор, подай чего-нибудь, в горле пересохло! Ильсор! Где тебя орры носят? Баан-Ну глянул на уровень песка в часах. Они, конечно, слегка барахлили при здешней силе тяжести, но всё равно было понятно, что времени прошло — ой-ой-ой. В коридоре, как назло, было пусто, все арзаки куда-то подевались. Пришлось бросить всё и самому тащиться на поиски негодного раба. На общей кухне арзаки перешёптывались, собравшись в кружок и склонив поближе темноволосые головы. — Называется — паровой двигатель, — вещал один. — Этот парень из Большого мира — голова, почти как наш Ильсор. Они обещали приделать к «Диавоне» такие колёса с лопастями, и мы доберёмся домой вдвое быстрее! Привет! Не ждали? Арзаки дружно засмеялись. — И где этот ваш гений? — грозно спросил Баан-Ну, цапая со сковородки чужую котлету. Арзаки вскочили, вытянулись в струнку. — Отправился в пустыню наказывать полковника Кау-Рука! По вашему приказанию! Взял Кау-Рука, масло и вертолёт! — Это хорошо, — жуя котлету и присматривая следующую, одобрил генерал. — Не стал выносить на публику арзаков, это хорошо. И тут внутри у него всё упало. Масло? Писательское воображение подбросило Баан-Ну картинку, как Ильсор варит Как-Рука в кипящем масле, и последствия, которые ожидают самого Баан-Ну по прибытии на Рамерию без племянника Самого. — А много… масла? — спросил он внезапно дрогнувшим голосом. — Да нет, — махнул рукой арзак, помешивающий в кастрюльке. — Вот тут возле плиты остатки стояли, он бутылку в одну руку, штурмана в другую… Ну, хотя бы не сварит целиком. Баан-Ну понял, что до возввращения этих двоих уже не успокоится. * * * Ближе к утру сонный Ильсор еле довёл вертолёт до Ранавира. Виноград, конечно, придавал сил, но его эффект проходил через некоторое время, и усталость наваливалась с новой силой. Кау-Руку тоже нездоровилось, лицо у него было какое-то зеленоватое. Баан-Ну, который так и не уснул, оценил физиономию Кау-Рука, с подозрением глянул на Ильсора, от которого не ожидал такой жестокости и развращённости, и особенно внимательно рассмотрел его руки на предмет кольца с изумрудом. — Вы свободны, полковник, но по прибытии на Рамерию все узнают о вашем недостойном поведении. — Баан-Ну хотел спать и сам не до конца понимал, имеет в виду бегство с поля боя или то, что штурман вытворял в сегодняшнем неожиданном рассказе. — А ты, Ильсор, уложи меня и почитай вслух последнюю главу «Завоевания Беллиоры», мне надо прийти в себя и успокоиться. Возьми там, на столе. Он совершенно забыл, что сунул свежий черновик в общую стопку.