Замершие сердца (Frostbitten Hearts)

Кенма волочил ноги по тротуару, позволяя Куроо вести его к автобусной остановке. Он ворвался в его комнату несколько минут назад с двумя парами коньков и чеширской улыбкой на лице, и хотя Кенма ненавидел холод, а на улице было тридцать градусов, он последовал за ним, почти не жалуясь. Он не мог сказать "нет" этой улыбке. Но Куроо вел их в обратную от остановки, с которой обычно отправляются автобусы в город, сторону. Он прошел мимо нее, потянув Кенму вперед по заледенелому тротуару. -Куда мы идем? - Тихо спросил Кенма, мягко потянув Куроо назад, чтобы поравняться с ним. -Хм? О, на вокзал. Я подумал, что ты не захочешь идти на каток, так как он будет забит, поэтому мы поедем на озеро Цукуи. -Озеро… Это точно безопасно? -Ага! Вчера я проверил толщину льда, и он был довольно прочным. Все будет хорошо. Кенма неуверенно мурлыкнул. Куроо был прав, он ненавидел толпы на катке, но он знал слишком много историй о несчастных случаях на льду, чтобы быть уверенным, что катание на озере было хорошей идеей. -Эй, - позвал Куроо, который, кажется, всегда умел читать мысли, что и сделал. - У нас все будет хорошо. Не так уж и тепло, чтобы лед растаял за ночь, да и мы будем осторожны. Это будет весело! - Он ободряюще сжал руку Кенмы, мягко улыбнувшись. Кенма так же сжал ладонь и попытался улыбнуться ему в ответ. Они сели в поезд, не разговаривая между собой; заняли место позади, где почти никого не было. Кенма наслаждался поездкой, играя в мобильную игру - Куроо не позволил ему взять с собой приставку, так как они катались на коньках - пока Куроо не потянул его за рукав, выводя из поезда. К счастью, когда они приехали, парк был пуст. Они побрели по тротуару в дальний конец парка и осторожно спустились по острым скалам, отделяющим край озера от остальной части парка. Они устроились на одном из этих камней, чтобы в безмятежной тишине сменить обувь на коньки. Кенма уставился на озеро, оглядывая пустой парк. В голове мелькнула мысль, что в этом была своя красота. Пустота заставляла их чувствовать себя в собственном небольшом пузырике, что является миром только для них двоих. -Тебе нравится? - Тихо спросил Куроо. Он нежно улыбнулся ему, смотря сверху вниз. -Да. Тут приятно. - Затем он обратил свое внимание на свои коньки, изучая лезвия на конце. Как он вообще должен был балансировать на них? -Готов? - Куроо закончил шнуровать коньки и теперь стоял перед Кенмой, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться. Кенма на мгновение задумался над ответом. -Нет, - решил он. - Я не умею кататься на коньках. Я едва ли могу балансировать, стоя на месте. -Ну, к счастью для тебя, ты в руках мастера, - ухмыльнулся Куроо. -У меня все еще есть фото, на которых ты падаешь на задницу посреди катка два года назад, Куро. -Я наловчился уже! - Запротестовал он. -Как скажешь, - промурлыкал он, наконец взяв Куроо за руку. Они бочком ступили на лед, и тут же ноги Кенмы выскользнули из-под него. В панике он протянул руку и вцепился в предплечье Куроо, почти таща его вниз в попытке удержаться на ногах. -Эй, эй, ты молодец. Я тебя держу, - заверил его Куроо, успокаивая их обоих. Он протянул руку, чтобы убрать волосы Кенмы с лица. - Ты хочешь вернуться? Ты не обязан кататься на коньках, если не хочешь. Кенма мягко покачал головой. -Это делает тебя счастливым, так что я хочу кататься. -Ты не должен делать это только потому, что это делает меня счастливым. -Нет, - настаивал он. - Я хочу. Ты… Сделал для меня много. Я хочу сделать что-то для тебя. - Они на мгновение замолчали, стоя на кромке льда. - Хорошо, - пробормотал напоследок Куроо, и ласка, вложенная в это единственное слово, вызвала в груди Кенмы приятный трепет. -Итак, начнем с баланса... Тебе нужно поставить ноги вот так. - Он кивком указал на свои ноги, которые стояли ровно на ширине плеч. Он продолжал инструктировать его в течение следующих нескольких минут, помогая держать равновесие и скользить по льду. Кенма сначала качался из стороны в сторону, хватаясь за руки Куроо каждый раз, когда терял равновесие, но, немного покружив у берега, он научился кататься, падая не так часто. Он понял, что в этом был свой ритм, и вскоре потерялся в нем. Они пошли от берега ближе к середине озера, и мертвая хватка Кенмы на руке парня ослабла, когда он поехал. -Ты улыбаешься, - заметил Куроо. - Веселишься? -Ммм, возможно. -Хорошо, - пробормотал он, наклоняясь и мягко целуя Кенму в нос. Некоторое время они катались на коньках, наслаждаясь обществом друг друга. Скользили по водной глади озера, не отходя слишком далеко от берега, обмениваясь негромкими фразами и кроткими поцелуями. В какой-то момент Куроо прервался, чтобы попытаться выполнить вращение на льду. Он упал несколько раз, но Кенма наблюдал с удовольствием, пока, наконец, ему не удалось правильно крутануться. Куроо победно улыбнулся ему, и засиял так же ярко, как солнце. Восхищение нахлынуло на Кенму так же внезапно, как и осознание того, насколько сильно он любит парня перед ним; конечно, это был не первый раз, когда он осознавал это, но каждый раз был похож на первый, настолько переполняли его сильные эмоции, к которым Кенма просто не привык. Эти чувства заполнили его грудь, распространяясь по его конечностям и согревая их. Он уставился на Куроо, и ему захотелось, чтобы этот момент длился вечно. Он не осознавал, что вышел дальше на лед, пока не споткнулся о неровности под ногами. Он быстро отъехал назад, осматривая лед перед собой. -Кажется, здесь есть пузырьки воздуха, - крикнул он Куроо, наклоняясь, чтобы рассмотреть непрозрачные белые круги во льду под ним. Он ткнул в один из них. Он был шершавым на ощупь и поскрипывал под давлением его ладони. -Он там, наверное, тоньше, - отозвался Куроо. - Лучше оставайся здесь. Хмыкнув в знак согласия, Кенма отъехал обратно, вернувшись туда, где его ждал Куроо, взяв его за руку и поприветствовав еще одним легким поцелуем в щеку.

***

Они катались еще некоторое время, пока Куроо не понял, что они, вероятно, с их прихода прошло порядка двух часов. Кенме, как ему казалось, было весело. Ему нравилось наблюдать за тихим блеском в его глазах, за легкой улыбкой, в которой изгибались его губы. Он казался умиротворенным, катающимся каком-то своем спокойном ритме. -Мы скоро пойдем, - пробормотал Куроо в волосы Кенмы, когда они замедлили ход и неспешно ехали вокруг озера, держась друг за друга. -Хорошо... Только дай мне проехать еще круг и пойдем. -О? Тебе так нравится кататься на коньках? Я думал, ты ненавидишь упражнения, - усмехнулся Куроо. Кенма закатил глаза и заткнул его поцелуем. Куроо улыбнулся. -Нравится, - тихо ответил Кенма, когда они разошлись. - Так плавно... Думаю, это похоже, будто я лечу. -Хорошо, котенок, я оставлю тебя. - Он поцеловал его в последний раз. - Мы должны выпить кофе после этого, - предложил он отстранившись, прислоняясь лбом ко лбу Кенмы. -А яблочный пирог? -И яблочный пирог, - улыбнулся он. Затем он скользнул обратно к берегу озера и забрался на камень, на котором они оставили обувь, расшнуровал коньки и надел кроссовки, наблюдая, как Кенма плавно катится по льду. «Он похож на ангела» - Думал он. Кенма ехал вперед, словно летел, легким движением сдвигая позолоченные волосы в сторону, чтобы те не лезли в глаза, как всегда; полуденный свет отражался от льда, освещая его бело-голубым сиянием. Он едва заметил, как Кенма выехал из безопасной зоны. Но Кенма сделал это, несколько застенчиво ему улыбаясь. Он двинулся вперед, чтобы срезать через центр, и подъехать прямо к их камню, смотря, как Куроо мягко улыбается его ошибке, но никак не под ноги. ТРЕСК Паника захлестнула его мгновенно, когда с глазами, широкими, как блюдца, и полными животного страха, он отполз от отверстия, которое он только что случайно образовал во льду. Вот только быстрое движение заставило его потерять равновесие, и он соскользнул обратно. В тот момент, когда его спина ударилась о лед, он раскололся, позволяя темной воде поглотить парня. Куроо бросился вперед, бежа по скользкому льду к проруби, но было слишком поздно. С резким, очень громким вздохом, точно сдавленным криком о помощи Кенма исчез в шквале пузырей. Выругавшись, Куроо скользнул к краю льда, срывая куртку и погружая руку в ледяную воду. Изменение температуры выбило воздух из легких, но он отказывался отдернуть руку, несмотря на жжение, пульсирующее через каждый нерв. Но вместо этого он лишь потянулся глубже, хватаясь за бьющуюся фигуру, находящуюся вне его досягаемости. Глаза Кенмы были открыты, он едва мог видеть сквозь мутную воду и собственные слезы, как и его рот. Он выглядел так, как будто пытался кричать, глотая слишком много воды в панике. Боль и смятение в его глазах разбили сердце Куроо, и он удвоил свои усилия, чтобы добраться до него, наклонившись, чтобы погрузить все свое плечо в горящее, ледяное озеро. Пузыри поднялись на поверхность, целуя его руку по пути вверх. Черты Кенмы начали исчезать в мутной воде, и Куроо напряг мышцы, чтобы вытянуть руку как можно дальше. Есть. Кончик его пальца задел что-то твердое, и рука слабо ударила его по запястью, в тщетной попытке схватить. Он схватил руку и потянул на себя, не обращая внимания на то, как она дернулась раз, два в его хватке, а затем замерла. Он сунул другую руку в воду, подвергая ее холодным температурам, чтобы схватить как можно крепче, и все таки вытащил Кенму на поверхность. Кенма рухнул на лед рядом с ним, неподвижный и безмолвный. -Кенма? Кенма, давай, вставай! Куроо перевернул его на бок, неуверенно проверяя пульс. Но, как бы сильно он ни нажимал, он ничего не слышал. Выругавшись, он положил руки на грудь Кенмы, копаясь в хаосе и помехах в своем сознании, чтобы вспомнить, что он вообще знал об искусственном дыхании на занятиях по оказанию первой помощи, которые он посещал прошлым летом. -Давай, проснись же! Пожалуйста, проснись! - Умолял он, молясь тому, кто или что его услышит, что он делает правильные вещи, поскольку он изо всех сил пытался сохранить стабильный ритм, который, как он знал, был жизненно важен. Прошла вечность, и Куроо считал каждую секунду, каждый нажим, каждый скрип льда под ними, пока Кенма не задрожал под ним, закашлявшись. Куроо отпрыгнул назад, позволяя ему выплеснуть озерную воду на лед; он неуверенно завис у его плеча. Кенма едва повернулся, чтобы встретиться со взглядом широко раскрытых стеклянных глаз. Страх все еще оставался в них, как будто он впитался в парня вместе с водой. Он прерывисто дышал, глядя не на Куроо, а прямо сквозь него. Он моргнул, и хотя его глаза все еще были широко раскрыты и полны слез, он, казалось, сосредоточился на фигуре Тетсуро. -Куро? - Он на мгновение запнулся со своими словами. - Мне холодно, - наконец всхлипнул он. -Я знаю, котенок, я... - Теперь настала очередь Куроо открывать рот в попытке выдавить из себя хоть слово, что получалось, откровенно говоря, не очень; язык казался чертовски тяжелым. - Нам нужно согреть тебя, - сказал он, в основном, чтобы напомнить себе. - Мы выберемся отсюда и отвезем тебя куда-нибудь в теплое место. - Кенма не ответил. Он долго тупо смотрел на него, а затем медленно кивнул. Глубоко вдохнув резкий зимний воздух, Куроо неуверенно поднялся на ноги. Те сразу же подкосились, но он устоял и воспользовался моментом, чтобы сориентироваться, закрыв глаза, пока не почувствовал себя достаточно устойчивым, чтобы продолжить идти. Затем он потянул Кенму вверх, крепко сжимая его руку, чтобы не дать ему упасть, когда он поскользнулся на теперь мокрых лезвиях своих коньков. «Скорее всего, было бы легче, если бы он не пытался балансировать на них» - Понял он и опустил того обратно, чтобы расшнуровать коньки и снять их. Затем он попытался снова, медленно поднимаясь на ноги и давая Кенме время сориентироваться. К тому времени, как они подошли к берегу озера, слезы Куроо высохли или замерзли, оставив неприятно тугие дорожки на его покрасневших щеках. Они спотыкались о свои же ноги, словно новорожденные оленята, и как только они достигли берега, земля была благословением под их ногами. Они остановились на мгновение, чтобы надеть кроссовки Кенмы - слава богу, он носил обувь, которую можно было легко надеть и снять - а затем продолжили свой путь в парк. Потребовалось некоторое время и совсем немного усилий, чтобы пробраться через камни, сорняки и кустарники, но Куроо пришлось частично нести, частично тащить Кенму к тропе парка. Он взглянул на него, хотя бы для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он синел. Его губы были чистого голубого цвета, как у тех мертвых тел в выходных эпизодах судебно-медицинских шоу, которые так любила смотреть бабушка Куроо. Нет, не труп, он не мертв, он жив, и он здесь. Он дрожал, как лист, прижимаясь к Куроо, ненамеренно намочив одежду, когда был уж очень близко к нему. Он был бледнее, чем когда-либо, почти ледяного, призрачного цвета. Не помогало и то, что его волосы свисали на лицо, словно полтергейст, с замершими прядями. Он тяжело дышал, почти задыхаясь, полностью опираясь на Куроо. Грудь Куроо была напряжена, было такое чувство, будто гигантская рука сжимала его ребра, все сильнее и сильнее. Он был уверен, что они треснут под невидимым давлением. В его голове пронесся миллион мыслей одновременно, но большинство из них кричали, что Кенме нужна помощь сейчас, или он-... он может-.... Куроо выудил телефон из кармана, благодарный, что держал его в штанах вместо куртки, которая, он только сейчас понял, лежала брошенная на льду. Слишком поздно возвращаться за ней сейчас. Он набрал номер экстренной службы рукой, которая не была крепко прижата к Кенме, вяло продолжая его поддерживать. -119, что у вас случилось? -Меня зовут Куроо Тецуро, - начал он, благодарный отцу за то, что в детстве вбил ему в голову эффективный номер вызова экстренной службы. - Я на озере Цукуи, в парке Цукуйко. Мне нужна помощь. Мы с моим парнем катались на коньках, и он провалился под лед. Он-... Он очень замерз и дрожит, и ему-... Ему нужна помощь. Нам нужна скорая помощь. - Он потерял всякое подобие спокойствия ближе к концу, когда его голос патетически дрогнул. Он попытался сделать глубокий вдох, но он был прерывистым и резким. Он поперхнулся воздухом, крепче сжимая Кенму, как будто это могло помочь ему дышать легче. -Хорошо, Куроо, тебе нужно сделать глубокий вдох, - приказала оператор. - Вы можете добраться до входа в парк и ждать там скорую помощь? -Да, да, я могу это сделать. - Он немного ускорился, но из-за того, что изо всех сил служил опорой для Козуме, изредка спотыкался, но решил для себя добраться до входа так быстро, как только сможет. Кенма скулил, бормоча что-то неразборчивое, спотыкаясь. - Все будет хорошо, - прошептал ему Куроо. - Мы получим помощь. Все будет хорошо, просто потерпи еще немного. - Он не был уверен, успокаивал он себя или Кенму в этот момент. -Мне холодно, - пробормотал он. - И я устал. Я не хочу идти. - Его слова были перемешаны с его прерывистым дыханием и были невнятными, словно говорил пьяный человек. Он волочил ноги по тротуару медленнее, дергая Куроо за рукав, чтобы тот остановился. -Нет, мы должны продолжать идти. Пожалуйста, милый, мы почти на месте, нам просто нужно пройти немного дальше, - умолял Куроо. Кенма ворчал, но позволил потащить себя через парк, спотыкаясь на подгибающихся ногах. Куроо крепко держал его, не обращая внимания на то, как горела его рука и как онемели кончики пальцев. Он не понял, что его телефон выпал из его рук, пока не услышал глухой удар по бетону. Он вздрогнул и остановился, уставившись на него, а затем на свои дрожащие руки. Они были совершенно бесцветными, призрачными в полуденном свете. Потребовалось значительно больше усилий, чем следовало бы, чтобы поднять телефон, чтобы сделать так мало, как пошевелить пальцами. -Сэр! Сэр, вы там!? - С тревогой позвала оператор. -Э-э, да. Да, я просто... уронил свой телефон. Я не могу... - он сделал глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в челюсти. - Я не чувствую своих пальцев. Тем не менее, мы почти на стоянке, мы в порядке. -Скорая помощь почти там, - заверила его оператор. - Когда вы доберетесь туда, мне нужно, чтобы ты уложил его и постарались успокоить. Снимите как можно больше его влажных слоев одежды. Вы можете сделать это для меня? -Я постараюсь, - пообещал он, глядя вниз, где Кенма свернулся калачиком на боку, все еще тяжело дыша и прижимаясь к нему со всей иссекающей силой. Они, пошатываясь, шли дальше и были в пятнадцати футах от парковки, когда Кенма остановился, упираясь пятками в землю и отступая назад. Единственное, что удержало его от падения, была рука Куроо вокруг его талии, которую он сжал сильнее, чтобы подтолкнуть Кенму вперед. - Кенма, пожалуйста. Я знаю, что ты устал, но скорая помощь уже почти здесь. Совсем немного... - У Куроо перехватило дыхание, когда он повернулся к Кенме. Невидимая сила обвилась вокруг него, сбрасывая в пропасть ужаса, образовавшуюся за долю секунды. Кенма сжимал грудь, зажмурившись, дыша слишком прерывисто, слишком коротко. Он задыхался, борясь за каждый вдох и заикаясь на каждом выдохе. Он заколебался на мгновение, а затем его колени подогнулись, и он рухнул на землю. Телефон Куроо с грохотом упал на тротуар, когда он бросился, чтобы удержать Кенму. Он притянул его ближе, осторожно опустив его на землю и опускаясь следом, несмотря на дрожь в икрах. Кенма слабо вцепился в руки Куроо, его лицо исказилось в беззвучном крике, он продолжал хрипеть. Собственное дыхание Куроо прерывалось, стук его сердца неприятно отдавалось в голове, отражаясь небольшой дрожью в теле. Все, что он мог сделать, это сидеть в нарастающей панике и смотреть, как Кенма корчится и сворачивается калачиком. Он не понимал, что происходит и почему это происходит. Они были почти там, почти в безопасности, и через секунду они сидели на бетонной дорожке, и на этот раз Куроо не знал, что делать. Оператор. Она бы знала. Он схватился за свой телефон. -Что-то случилось, - слабо прохрипел он. - Я-... Я не-... Я не понимаю, я не знаю, что не так. Он-... Он просто упал, и у него гипервентиляция, и ему больно, и я не знаю, что делать. -Сделай вдох, Куроо, - успокаивала оператор, хотя ее голос был напряженным. - Вы должны быть спокойны, чтобы помочь ему, хорошо? Положите его где-нибудь и скажите мне, что происходит. Только спокойно. -Он-... Мы... Мы на земле, и он не дышит нормально, и... Рука Кенмы безвольно упала из ее отчаянной хватки на его руке. Его глаза закатились. Его руки дергались и неоднократно напрягались, что почти не было заметно из-за дрожи самого Куроо. Он подавился жгучей, кислой желчью, подступившей к его горлу. Оператор звала его, она был уверен, но он не слышал ее. Он ничего не слышал. Казалось, будто его голова была под водой и он тонул. Тонул и тонул, задыхаясь от пропитанного ужасом воздуха; голова наполнялась волнами, которые разбивались о его череп, оставляя громкий и устойчивый стук в голове. Что происходило? Что это было? Почему это случилось с ним-... С ними? Он не понимал. Он больше ничего не понимал. Пульс. Проверь пульс. Он напряг свои замерзшие мышцы, подтягивая онемевшие руки к пульсирующей точке на шее Кенмы. Ничего. Вероятно, это из-за его рук. Они онемели, из-за этого он не мог чувствовать его пульс. Это все из-за его рук, потому что если бы это было не так… Он наклонился и прижался лбом к шее Кенмы, затаив дыхание, ожидая чего-то. Чего угодно. Он ничего не чувствовал. Ничего: ни пульса, ни сердцебиения - ничего, кроме холодной, ледяной кожи на лбу. Все было так... Так холодно. Его руки, наполовину отмороженные и горящие не хуже, чем лед из морозилки на мокрых руках. Ноги, где снег просачивался сквозь джинсы и впитывался в одежду, были мокрые. Его нос, уши, каждая часть его тела замерзла от обжигающего зимнего воздуха. И теперь ужас, который струился по его позвоночнику, был более леденящим, чем любой из них. Он поселился в его животе и шее, просачивался в его сердце и легкие, душил его ледяными когтями. Лед подобрался к его голове, разуму, в горло, на язык, полностью его задушив. Во второй раз за этот день у Кенмы не было пульса. Он не дышал. Его мышцы мелко сокращались, глаза дергались в глазницах, каждый дюйм его тела дрожал, но он ушел. Ушел, ушел, ушел. Куроо потерпел неудачу, он не мог помочь, он был бесполезен против жестокого клинка Смерти. Кенма был мертв. Нет. Нет, нет, этого не может быть. Он должен был попробовать. Он должен был продолжать идти. Он будет сражаться со смертью одними лишь голыми руками и своей гордостью, если придется, но он никогда не откажется от Кенмы. Итак, во второй раз за этот день он дрожащими руками положил руки друг на друга на груди Кенмы и сосредоточил все свое внимание на поддержании устойчивого ритма, несмотря на муссон в его сознании. Остальной мир исчез, твердый бетон, леденящий воздух и пустая парковка исчезли, пока не остались только Куроо, Кенма и ритм нажимов, поддерживающий жизнь в них обоих. Куроо моргнул. Один. Отдаленный шум пробился сквозь стук его сердца и гул в ушах. Призрачная рука скользнула по его спине, едва ощутимая сквозь шторм, окружающий его мозг. Два. Руки. Руки в синих перчатках и темно-синих куртках, оттащили Кенму от него, вырвали из его хватки неизвестно куда. Он боролся с ними со всем отчаянием умирающего человека. Ему нужно было быть рядом с Кенмой, нужно было оберегать его. Это было все, что он мог сделать. Цвета слились воедино в одно мгновение; все было затуманено горячими слезами, выступившими на его глазах. Он снова моргнул, чтобы избавиться от них. Три. Чужие фигуры возвышались над ним, отбрасывая чудовищные тени на снег. Они носились вокруг, выкрикивая слова, которые Куроо не мог услышать, суетясь вокруг носилок. Четыре. Он был таким... Таким холодным, но его грудь и горло безжалостно горели, как будто огненные, демонические когти крепко сжимали его, сжимая легкие и сердце, сокрушая ребра одно за другим. Его горло было опаленным, огрубевшим, как будто кто-то провел по нему вилкой. Каждый вдох, который он делал, вызывал жгучую боль. Пять. Руки обвились вокруг него, поднимая его на ноги. Его ноги были веточками, тонкими и хрупкими. Один неверный шаг мог легко отправить его обратно на землю. Он не мог убедить себя сделать шаг самостоятельно, но руки были сильными, и они тянули его неуклонно, несмотря на то, что он спотыкался. Шесть. Он был теплее, в ту секунду, когда он снова моргнул. Жжение в его ногах и руках исчезали, медленно, но верно. Что-то тяжелое окутало его, не сильные руки, которые были всего секунду назад, но такие же тяжелые, теплые и толстые, сжимающие его, как объятия всего тела, как когда его отец держал его, когда он был маленьким, когда они только что ушли от его мамы, и один из них проснулся слезах и нуждался в напоминании, что они были друг у друга, они были в безопасности и они будут в порядке. Он снова чувствовал себя шестилетним, маленьким и испуганным, неспособным сопротивляться чему-либо, малышом. Все было холодным, ослепляющей белым, слишком ярким и клиническим с ослепительным светом, который сопровождал его, размывая все вместе. Его сердце все еще колотилось в голове, играя оглушительный ритм на затылке, и теперь оно сопровождалось пронзительным электронным воем. Он был далеко, привязанный к своему разуму на волоске. Воздух превратился в воду, удушая его чувства, оставляя все перемешанным на своем пути. Его мир был состоящим из одиночества, слепящей белизны, размытых форм и приглушенных голосов. Его дыхание гремело в ушах вместе с его постоянно бьющимся сердцем. Он парил над всем в своем маленьком пузыре. Его свинцовые веки закрылись сами по себе. Семь. Перед ним было лицо, незнакомое, но доброе, с озабоченным хмурым взглядом и пристальным взглядом. Их рот двигался, но их слова были слишком жесткими, чтобы Куроо мог понять. Он слышал слоги, но они не подходили друг к другу правильно. Не для него. Они остановились на мгновение, уставились на него и попытались снова. Было все еще слишком ярко; свет резал его глаза, добавляя к давлению его гулкого сердцебиения и пронзительного воя, сверлящего его череп прямо над ушами. Восемь. -Сэр? Сэр, вы меня слышите? Девять. Вес на его плечах теперь был слишком велик. Все возвращалось к нему. Внезапно его слишком резко привели в чувство. Яркие огни горели ярче, шум эхом отдавался громче, вес на его плечах удерживал его в кресле. Он задыхался от горячего, душного воздуха. Десять. -Сэр, мне нужно, чтобы вы меня выслушали. Останьтесь со мной. Слушайте мой голос и оставайтесь со мной. - Голос был твердым, но добрым, поэтому он слушал как мог. Его руки были взяты мягко, тепло и нежно. Он следовал командам, которые ему давали, делал глубокие вдохи, сосредотачивался на своих руках, а не на ослепительной белизне своего окружения. - Ты в порядке, - заверил его динамик. - Теперь ты с парамедиками, мы позаботимся о тебе. Мои коллеги делают все возможное, чтобы стабилизировать твоего друга. Ты хорошо справился с искусственным дыханием, малыш. Ты выиграл ему время. -Выиграл ему время... - хрипло повторил он. - Я спас его? Он в порядке? -Мы стараемся изо всех сил, - медленно ответил фельдшер. Его большие пальцы успокаивающе потерлись о тыльную сторону его ладони. Стараются изо всех сил. Он знал, что это значит. Его отец сказал ему то же самое, когда он и его мать ссорились. "Мы стараемся изо всех сил"- заверил он его, - "Мы собираемся решить это, и все будет хорошо". -Он не будет в порядке, верно? - выдавил он. Слова болезненным комом застряли в горле. -Мы этого не знаем. Продолжайте надеяться, что он выкарабкается. Это лучшее, что вы можете сделать. Вы так хорошо сделали, вытащив его из воды и сделав ему искусственное дыхание. Теперь все, что вы можете сделать, это ждать. -Почему? Почему он-... - его голос сорвался, дыхание перехватило, и клокочущая безнадежность давила на грудь. Вот так плотина рухнула, и он издал прерывистый всхлип. Фельдшер поддерживал его, пока он всхлипывал, потирая натруженной рукой спину и что-то успокаивающе бормоча. Он уткнулся ему в грудь, вцепившись в рукава так сильно, что побелели костяшки пальцев, так сильно, как только мог. -Это называется круговой спасательный коллапс. Если тело слишком сильно двигается после шока, это может перегрузить сердце и вызвать фибрилляцию желудочков, что, в свою очередь, может вызвать внезапную остановку сердца, - мягко объяснили они после того, как он успокоился. О. О нет. Он помог ему подняться и настоял, чтобы они встали и пошли обратно на стоянку. Он вытолкал его с дорожки, вытащил его на стоянку, даже когда он протестовал. Он сделал это. Он убил его, он ответственен, он облажался, и на этот раз он не может это исправить. -Эй! Эй, остановись. Дыши. Все в порядке. Это не твоя вина. Он не мертв, у нас еще есть шанс спасти его, но тебе нужно сохранять спокойствие, чтобы мои коллеги могли сосредоточиться. Дыши со мной, хорошо? Как и раньше. -Я-... Я-... Нет, я не могу, я убил его, я не могу. Я убил его, я... - Он замолчал, задыхаясь. Воздух насмешливо выплясывал из его легких, позволяя ему немного чуть вдохнуть, но недостаточно. -Если вы хотите помочь своему другу, вы должны дышать. Вам нужно успокоиться; это единственное, что вы можете сделать для него прямо сейчас. Это была не твоя вина. Вы не знали. Вы не убили его, потому что он не умер. Он жив, он дышит. Мы работаем над стабилизацией его сердца. Доверьтесь нам, чтобы сделать все возможное. - Он держал его так же крепко, как и Куроо хватался за него, позволяя тому прислониться лбом к его плечу. -Ты уверен? Уверен, что я не убивал его? Он справится? - прошептал он. -Я не могу обещать, малыш, но я могу сказать тебе вот что, независимо от результата, я буду рядом с тобой. Просто сиди здесь и дай моим коллегам поработать, мы уже почти в больнице. У Куроо не было другого выбора, кроме как слушать его. Он переместился, чтобы сесть рядом с ним, и откинулся назад, неразборчиво жестикулируя, чтобы Куроо сделал то же самое. Он сжал его руку и попытался вдохнуть, проглотив боль от своей полной бесполезности, застрявшую в горле. Он закрыл глаза, изо всех сил стараясь не обращать внимания на шум у кушетки-носилки и неуклонно растущее напряжение в голосах парамедиков. Вместо этого он прислушался к звуку кардиомонитора. Он считал каждую секунду, когда раздавался ровный гудок, и только тогда снова вздохнул, когда ровный гудок продолжился. Это никогда не длилось больше минуты, и за это он был благодарен. Они были почти в больнице, снова напомнил он себе. С этими мыслями он смирился с тем, что будет сидеть в душной машине скорой помощи, сжимая руку третьего фельдшера и не обращая внимания на то, что гудки значительно замедлились, а ровный тон раздавался все чаще и чаще. Он просто должен довериться парамедикам. На этот раз он ничего не мог сделать, ничем не мог помочь, кроме как стоять в стороне и ждать.