— Кто это?
— Если что, то я тебе ничего не говорила: наш новый номинальный директор. Вообще непонятно, откуда он такой взялся. Думаю, что как внезапно появился, так внезапно и пропадёт. Видимо, кому-то срочно понадобилось попилить бабки, — коллега игриво улыбнулась, затем оглянулась, подумав, что кто-то мог услышать наш разговор.
Объект разговора прошел мимо нас быстрым шагом. Я гипнотизировала его взглядом, пока тот не прошёл весь холл и не вышел на улицу. Через стеклянную стену бизнес-центра я увидела, как манерно он прикурил сигарету, окинув взглядом забитую машинами парковку. Высокий блондин, с короткой стрижкой, с аккуратно оформленной бородой, стильно одетый. На руке — привлекающие взгляд наручные часы, которые стоят явно больше, чем сумма, которую можно выручить, если продать меня полностью на органы на чёрном рынке.
«Дорогой, да за тобой тянется шлейф денег», — пронеслось у меня в голове.
Спустя некоторое время я уже успела забыть и про нового директора, и про впечатление, которое он на меня произвел. Но мысленно вернуться к нему заставила все та же коллега, которая нарушила тишину в моем небольшом кабинете.
— Слушай, Сашка, есть дело. Я тебя попрошу кое-что передать. Мне уже пора идти, а Марку нужно отдать вот это, — мне протянули белую картонную коробочку размером с кредитную карту. — Я предупредила его, что брелок можно забрать у тебя, но надеяться на мужскую память я бы не стала.
— Окей. Без проблем. Кто такой Марк? — решила уточнить я.
— Наш новый директор. Марк Олегович.
— Принято. Это сегодня нужно отдать? Вдруг он сейчас уйдёт, так и не вспомнив. А бегать за мужчинами — не мой стиль, — я чуть улыбнулась. Конечно, это была шутка. Я не в том положении, чтобы директора бегали за мной.
— Нет, можно отдать и завтра. Но я думаю, что он сам подойдёт — без брелока ему не выехать с парковки.
— Супер. Спасибо, — я покрутила в руках коробочку, так и не решившись открыть, чтобы посмотреть содержимое. На коробке было написано «БМВ о666оо». Я хмыкнула, покачав головой. Тяжело осознавать, что чьи-то железки на машине, свидетельствующие о регистрации транспортного средства в стране, стоят больше, чем твоя доля в квартире, в которой ты живешь.
После нашего разговора коллега ушла, оставив меня вновь в одиночестве среди стен кабинета. Затем я вернулась к работе, минут тридцать посвятив выполнению сегодняшней задачи, не отрывая взгляда от монитора ноутбука. Даже можно сказать, что увлеклась, хоть на первый взгляд и несложным заданием — поиском нового контрагента по поставке униформы для рабочих. Но задача осложнилась тем, что поставщиков в городе были тысячи, если не миллионы. Но вскоре меня прервали.
— Простите, — по дверному косяку постучала бледная рука. Я дернулась, но попыталась не подать виду, что испугалась.
— Да, — оторвав взгляд от монитора ноутбука, я подняла голову. — Марк Олегович?
— Он самый. Я забыл ваше имя. Вроде бы Алеся?
— Почти. Александра, — я протянула ему коробочку, перед этим достав из ящика стола.
— Черт. Простите, — он как будто виновато улыбнулся, чуть дёрнув плечами. — Можно просто Марк и на «ты», если не против. Мы же теперь коллеги. Правда, боюсь ненадолго.
— Да уж, коллеги, — вырвалось у меня. Я не могу пожаловаться на свой заработок, но до его материального состояния мне было как пешком до Луны.
— Разве не коллеги? — он склонил голову вбок, разглядывая мое лицо. Я что, произнесла это вслух? Идиотка.
— Боюсь, между нами огромная пропасть, — я пожала плечами. — Не забивай голову. Глупость вылетела из дурной головы.
— Даже интересно стало. О чем ты? — он положил руки в передние карманы своих джинсов. Его улыбка приобрела наглый оттенок?
— Если меня продать на органы, я и половины стоимости этих часов не отобью, — я кивнула на его левое запястье. — Таг Хойер, верно?
— Верно. Ты разбираешься в часах, однако.
— Я раньше работала консультантом в магазине часов. Поэтому глаз намётан.
— Буду иметь в виду. И обращаться за консультацией, — он подмигнул мне. Что-то явно крутилось у него на языке, но мне показалось, что он не знал, как выразить то, что хотелось.
— Без проблем. Для своих скидки, — я подмигнула ему в ответ и чуть рассмеялась.
Он ещё несколько секунд поразглядывал мое лицо. Затем кивнул, как будто что-то отметив у себя в голове про меня.
— Ещё увидимся. Хорошего вечера.
— Взаимно, — я кивнула в ответ и вернулась к работе.
Всю неделю я сталкивалась с Марком. Казалось, как будто он специально мозолит мне глаза своим присутствием, но это, конечно, было не так. Но больше всего меня поражало то, что мы третий раз за неделю столкнулись в туалете. Сегодня как раз был третий раз.
— Место встречи изменить нельзя? — прикрыв дверь мужской уборной, он засмеялся.
— И не говори, — я тряхнула головой, на глаза спала челка. — Не следишь ли ты за мной, дружок?
— Вопрос с языка сняла, — он открыл передо мной дверь и выпустил из общего коридора, где дальше располагались туалетные комнаты. — Фетишистки и такие бывают.
— Мне казалось, что я не создаю впечатление фетишистки, — я не удержалась и прыснула со смеху. — Ты обедал? — я посмотрела на свои наручные часы, про себя отметив, что это не Таг Хойер за два миллиона.
— Нет ещё. Помимо того, что следит за мной даже в туалете, так еще и обедать сама зовёт. Чудо-женщина. Нет, не обедал, но собирался. Составишь мне компанию?
— Ага. Пройдёмся пешком или такие люди без охраны не ходят? Только в сопровождении кортежа?
— Пройдёмся.
— Смотри, чтобы Таг Хойер не украли.
— Я смотрю, тебе часы покоя не дают.
— Я называю это профдеформацией. Помимо этого, я фетишистка по совместительству с карманницей. Знаешь, как эти бриллианты манят? Даже представить не можешь, какое искушение я испытываю.
Обед выдался сытным. И даже замену болеющей коллеге, которая всегда составляла мне компанию во время обеда, я смогла найти — Марк оказался весьма неплохим собеседником, хоть и не очень-то активными. Больше вопросов задавала я. Он — слушатель, об этом говорила его поза; он был расслаблен, установил со мной зрительный контакт и перефразировал мои предложения — все это говорило об активном слушании. И все равно то, как он себя вёл, меня настораживало. Такие мужчины, как он, не водят дружбы с простушками типа меня. Да и в целом мужчины не водят дружбы с женщинами. Мы рыбы из разных аквариумов, и теперь не очень понятно, зачем этой акуле понадобилась такая гуппи, как я.
— Оплата наличными, — лениво бросил Марк, когда подошла официантка.
— Простите, но я по карте хотела оплатить, — возникла я. — Разделите, пожалуйста, счёт, я свою часть оплачу по карте.
На мою попытку отстоять свою независимость он лишь покачал головой, рукой отмахнулся от официантки, мол, слушай только меня. Я скрестила руки на груди — в моей голове сложился пазл. Вывод, к которому я пришла, мне не особенно понравился.
— Спасибо, Марк. Но это было лишним.
— Ничего не было лишним. Пойдём обратно? Я бы с удовольствием еще поболтал, но работы по горло, — он достал из кармана джинсов несколько крупных купюр. Отсчитав три тысячи, он чуть ли не с брезгливостью вложил деньги в шкатулку, в которой принесли счет. То, как он смотрел на деньги, меня навело на мысль, что его состояние — не его заслуга. Взгляд человека, который добивался всего самостоятельно, может выражать либо влечение, жадность и обожание; либо горечь о потраченных силах и времени на добычу богатства, в то же время с примесью какой-то отягощающей гордости. Но никак не скука. Ему были скучны деньги, и это было заметно невооруженным взглядом.
****
Вечер уже давно вступил в свои права. Я лениво пролистывала новостные ленты в социальных сетях, переключаясь с одной на другую, как мой покой нарушило сообщение.
«Ну что, коллега, есть планы на вечер?» Марк, 20:47.
Я чуть телефон не выронила, несколько раз перечитав в списке уведомлений, что он написал. Открывать сообщение я сразу не стала, решив подумать, хочу ли я ввязываться в эту историю. Через некоторое время я ответила, что планов на вечер у меня нет.
****
Он провёл большим пальцем по моим губам, вытирая их. Довольную улыбку ничем было не стереть — он был удовлетворён. Я поднялась с колен и подтянула волосы, собранные в хвост.
— Слушай, а жена твоя где? — я взяла его футболку с пола, затем надев на себя. Лицо его жены смотрело на меня с фотографии, стоявшей на прикроватной тумбочке.
— Понятия не имею. Я точно такой же номинальный муж, как и твой директор, — он притянул меня вновь к себе, усаживая на колени. Затем убрал выбивающуюся челку за уши, вновь коснувшись большим пальцем моих сухих губ. — Но отвечая на твой вопрос, она уехала.
— Как бы она отреагировала, встреть меня здесь?
— Никак. Она меня не любит. Как и я ее, — он откинулся на спинку кровати, оставив сидеть меня у себя на коленях, и прикрыл глаза. Затем на ощупь достал пачку сигарет, лежавшую на той же тумбочке, где была фотография его супруги, зажигалку, закурил, предложив затянуться и мне. Я не отказалась. Уже знакомый вишневый вкус его сигарет заполнил лёгкие, отдавая покалыванием в кончиках пальцев.
— Интересные у вас отношения, однако.
— Ничего личного, просто бизнес, — он забрал сигарету у меня и улыбнулся. — С тобой то же самое. Я тебе деньги — ты мне услугу, — он стряхнул пепел прям на пол, затем его тело подо мной полностью расслабилось. Я легла на него и почувствовала, как опустилась подо мной его грудь, он со свистом выдохнул. — Моя жена в курсе, что я трахаю то, что хочу и когда хочу.
Я чуть улыбнулась. Подобные фразы меня всегда возвращали на землю в такие моменты, когда мне казалось, что любовь вот-вот должна постучаться в наши сердца, и мы должны осознать, что кроме «бизнеса» нами есть и чувства. Хотя, вообще-то, ничего особенного я к нему не испытывала — куда больше, чем Марк, мне нравились деньги, которые я получала от него.
— Собирайся, я вызову тебе машину, — легким движением он поставил меня на пол, затем сам натянул джинсы. — Или ты в душ хочешь?
— Не знаю… — я обняла себя руками. — А ты?
— Если это приглашение, то не смогу отказать, — он еле слышно усмехнулся и поцеловал меня. К слову, целовался он омерзительно — слишком напористо, без единого намёка на выражение хоть каких-либо чувств. Порой мне казалось, что для этого человека чужды любые светлые чувства.
Марк был грубым любовником — мягко говоря. Он вообще стал моей большой головной болью. На работе я лишь думала о том, что ждёт меня вечером: захочет ли он встретиться, что будет происходить в его квартире ночью, насколько мне будет больно, и нужно ли мне будет скрывать синяки, которые по синей грусти он мог на мне оставить? Марк заботился лишь о своим удовольствии, забывая о том, что кроме него есть ещё кто-то. И этот кто-то — я. Но я не могла ни в чем его упрекнуть — он слишком хорошо платил: мне нравились ужины в дорогих ресторанах, возможность покупать дорогие шмотки и не отказывать себе ни в чем. Да и в какой-то мере мне нравилась эта грубость; неугомонный мазохизм во мне, существующий, наверное, в большинстве женщин, находил свой выход. В такие моменты я задумывалась, что такое быть женщиной вообще. Быть женщиной — быть мазохисткой? Любой важный процесс, который протекает в жизни почти каждой женщины, так или иначе связан с болью: рождение детей, ежемесячные акции протеста матки, даже тот же секс — среди моих знакомых женщин почти все жалуются на свою половую жизнь. Возможно, дело в партнере. Возможно, и нет. Слишком много вопросов в моей голове, когда есть возможность раствориться в моменте и получить удовольствие. Сомнительное, но удовольствие.
Этим вечером он позволил мне остаться до утра.
****
«Куколка, я уезжаю во Францию. На неопределённый срок. С тобой мне было хорошо, навряд ли я смогу найти кого-то, кто сможет меня понимать настолько хорошо, насколько это делала ты. Я тебе переведу денег, открой бизнес и забудь про меня. Это моя благодарность за все синяки и за всю боль, которую ты позволила причинить». Марк, 10:09
Я сжала телефон в руках. Стала ли я свободнее от этой новости? Нет. Стало ли мне свободнее дышать, зная, что выбранные лично мной мучения закончились? Нет. Следом за его сообщением пришло уведомление от банка. Мой счёт был пополнен на 2 миллиона.
