***
Звенит звонок, все быстро начинают убирать учебники, за классом уже слышатся веселые крики успевших выбежать учеников, и обычный шум вновь напоняет школу. — До свидания, класс! — Кричит учительница и выходит из кабинета. Парень встаёт из-за стула, бежит вслед за женщиной, — Марья Генадиевна! — кричит он ей в спину. Старушка останавливается, оборачивается на зов. — Можно с вами поговорить? — спрашивает ваня. — Давай, время идёт, — торопит учитель, Ваня сглатывает, — Не могли бы вы объяснить мне последнюю тему? И можно ли исправить ту двойку по проверочной? Учительница слушает, кивает — Исправить уже нельзя, но ты можешь прийти после уроков в учительскую, а там я тебе уже дам отдельное задание на дом. Потом ты приходишь утром пораньше перед уроками и я тебе объясняю всё, что ты не понял. Ваня поднимает уголки губ, внимательно смотрит на лицо пожилой женщина — А приходить завтра утром? — Завтра. — Спасибо Марья Генадиевна! Парень уже хочет уйти обратно в класс, оборачивается и начинает было идти, как слышит: — Чаще улыбайся, Вань, тебе идёт улыбка. Парень останавливается, ему еще никогда не делали комплименты, особенно пятидесятилетние учителя! Он смотрит на спину уходящей учительницы и идет обратно в класс, светится от счастья, он не понимал, почему так рад. — Чё улыбаешся? Девушка что ли дала? А, или ты кому-то дал? — одноклассники срываются на смех, смотрят с усмешкой и ядом из пасти плюются. Ваня садится за свою парту, внимание на них пытается не обрашать. Ребята, увидев, что никак парня не задели, сразу потеряли интерес и переключились на свои экраны. Обычный день. Звонок пронёсся по коридорам ещё около получаса назад, равновременные стуки часов отчитывали секунды, они отвлекали и сбивали с ритма. Ваня убрал чёлку назад, он давно ходил к парихмахеру и она довольно хорошо отросла, что теперь лезет в глаза. — «Опять идти подстригаться » — он вздохнул. В классе витал запах моющего средства и все время крошащегося мела, которого на доске не было видно. Приходилось всё время давить, чтобы хоть как-то можно было развидеть буквы. Если раньше Ваня сидел как все, согнувшись в три погибели, то сейчас он выпрямился. Сегодня было необычайно тихо. Нет, конечно, бывали и такие дни, когда учеников было меньше, чем обычно, и в классе стояла мёртвая тишина, которая прерывалась лишь шелестом страниц и чирканием ручек по бумаге. Тогда была особенно давящая атмосфера, в какой-то момент хотелось просто взбесится и выбросить школьные пренадежности в окно, вместе со стулом. И, наверное, здравым смыслом. Да даже местные хулиганы могли закрыть свою варюжку и, хоть и не слушать, но дать учителю спокойно провести урок. Обычно, их друзей по парте тогда не было и соответственно, делать шалости одному было в тысячу раз скучнее. Но были и такие индивидуумы, которые независимо от компании, могли шутить по чёрному. Точнее, один такой. Его фамилию знали абсолютно все, даже собаки-дворняги обходили его стороной. Хотя они и животные. Имя же знали даже если не десятки, то единицы. Впрочем, Ваня случайно подслушал, что звать его Андреем Макаровым. К сожалению, отчество он узнать не смог, да и не нужно оно. Ване хватало просто хоть как-то называть его в своей голове, пока тот вытворял у всех на глазах всё, что тому в голову прийдет. Макаров действовал в одиночку, никого не слушал и даже не собирался. Мог избить. но только за что-то. Он по характеру довольно агресивный и безбашенный, не хочет слышать какую-то другую точку зрения, кроме его собственной. Очень груб и много матерится. Наверное, его ещё не выгнали из-за жалости, или просто не хочется терять статистику школы, вот они и держат его до, хотя бы, девятого класса. Потом он уйдет отсюда, сверкая пятками, а учителя будут мило махать ему ручкой на выпускном и улыбаться. Ваня бы не хотел иметь его у себя в знакомых, или иметь с ними хоть какие-то связи. В обществе это моментально ставило тебя на одну ступень с ним. А Ване марать свою и без того не очень хорошую репутацию не хотелось. Хотя подумаешь, чего тут терять. Макаров был кудрявым блондином, только лишь глаза Ваня не смог рассмотреть, зрение плохое. — « Ему повезло » — думал он, — « Ему не нужно никак причесываться. Проснулся, оделся и пошёл в школу. Если только бы он в неё ходил. » Говорят, что у него очень бедная семья и отец много пьет, вот его и жалеют. Вот только это просто слухи. А тот наверное с этого бесится. Наблюдать за Макаровым было довольно забавно, он был низким, не таким как Ваня конечно, чуть повыше. Но все почему-то смеялись именно с него. А потом получали ударом между ног. Ваня ещё заметил, что девушек он не бьет. Может обматерить и послать куда подальше, на крайняк пригрозить, но никогда не ударит. За это он Ване и нравился, он не потешается над слабыми. Но Ваня не девочка, и точно слабым не выглядит, поэтому и за свою безопасность отвечать не мог. Он пытался наблюдать за Андреем с лавочки, как можно скрытнее, даже голову не поворачивал. А просто смотрел глазами. Возможно, тогда к нему не прикопаются. Ваня просто надеется, что этого не произайдет, и он все так же будет спокойненько следить оттуда за всеми. Ещё был Соколов – хитрый, умный и юморной парень. Он всё время выбешивал Макарова своими двусмысленными шуточками, за что и получал всё время в морду. Но он быстро смекнул что и как, и начал убегать когда дело начинало пахнуть жаренным. А бегает он почему-то быстро, несмотря на свое худое телосложение. Хоть и хиленький, но зато умным родился. Смотреть за тем, как терпение Макарова постепенно тает, было интересно. Будто смотрел какое-то шоу по телеку, только вместо сцены – школа, а удобного дивана – жёсткая деревянная лавочка. Ваня понимал соколова и зачем он бесит Андрея, но никогда не дерзнул бы перед последним. Ему кости ещё дороги, да и от мамы за драку получит, а бегает он уж очень плохо... А ещё ему просто страшно. Никто не знал, дружат ли Макаров с Соколовым(Ваня не знал его имени), ведь последний всё время крутится около него. Бегает хвостиком. Потом, правда, мгновенно ретируется с поля битвы. Но все таки было любопытно, смогли бы эти сущие противоположности подружиться. Возможно, Соколов дразнил Андрея из-за его реакции, или, у него были свои цели. Может, хотел подружится, но это мало вероятно. Ещё было странным то, что его не называли хулиганом. Это было необычно, ведь даже парня-хорошиста из паралели приписали к тем, кто разбил окно в мужском туалете. А он просто дал списать виновникам домашку. Сам же Соколов как-то ушел от этой роли, может, потому что отличник, и отношения с учителями у него хорошие. Ваня вздыхает. Сидя на стуле, он заметил, что урок длится будто бы вечность. Но больше всего его удивляет, что несмотря на приход абсолютно всех учеников, в классе были тихо. Даже учительница ничего не говорила. Ваня слышал лишь свои дыхание, стук сердца и звук упавщей ручки на пол. Время будто остановилось. Он озадачен и удивлен. Ваня вновь осматривает всех в классе и поднимает руку, с целью задать вопрос. Учитель не раегирует, даже голову не поднимает, а просто сидит и смотрит в журнал. Ваня опускает голову и не знает зачем, но смотрит вниз. Он видит маленького паучка. Неожиданный гость черного цвета и размером немного больше обычного комнатного паука. Ваня без сожаления наступает на него и звонок буквально сразу же криком раздается по школе. Он вздрагивает от этого и поднимает взгляд от трупа снизу. В классе никого. Как все так быстро ушли без шума и топота ножек по ламинату? Даже учительницы не было за её излюбленным столом. Ваня вновь опускает взгляд и видит много, очень много пауков прямо около его ног. Он вскрикивает и убирает ноги вверх, закидывая их на стул. Он не понимает, почему так реагирует. Возможно, Ваня боится, что его укусят. Насекомых становится всё больше, они покрывают пол вокруг Вани и собираются в небольшую горку, угрожая достигнуть его. Парень в испуге спрыгивает со стула и отходит подальше. Он бежит прочь с класса. Боже, что происходит? Почему такое огромное количество пауков находится в их школе? Да, возможно она и не платная, но не всё же так плохо? Ваня вспомнил глаза пауков и их волосатые лапки. Это так отвратительно... — К-какого? — Ваня не узнает свой голос, он стал слишком высоким. Не такой, как обычно. Парень всё так же бежит и не встречает никого из людей. Будто бы все ученики сговорившись, покинули школу. Бежать становится тяжело, а ноги словно набитые ватой, останавливаются сами. Он оказывается около учительской, там всегда кто-то есть. Каждый это знает. Он уже хотел открыть дверь. Но Ваня поворачивает голову в сторону окна. Боже блядский. Он еле дышит, стоит весь потный и наблюдает, как также как и он, наблюдат за ним. Тысячу, нет, милионы разных глаз, которые покрывают собой ночное небо, смотрят на него. Даже если и нет других частей лица, Ваня уверен - они смеются, хохочут с его беспомощности. С того, как он не пробежав и нескольких метров, задыхается. Ваня хочет пить, плакать и кричать от ужаса. Но не может. Он один. но в тоже время и нет. Его пугают эти глазницы в небе, даже уставший до смерти", он бежит к лестнице - на первый этаж. Ваня замечает, что пауки всё таки не забыли про него и кажется, будут преследовать до конца. Он бежит, но понимает что не сможет сбежать от них. Идёт, изнемогая. У него будто с каждым шагом забирают все силы и это выбешивает. — Я, я не умру...! — кричит он с заиканием, не понимая кому. — Я не хочу! Он видит, что они уже близко. Ваня хнычет и падает на пол. — Мама... Мамочка, спаси пожалуйста... Блять — Ваня устал удивляться и не обращает внимание на преступный в его семье мат. Он поднимается на локтях и видит, как его ноги начинают покрывать маленькие, чёрные тела. — Я не хочу умирать, я, я ещё не готов, господи... Я не хочу, не хочу, не хочу... — как мантру повторяет он и ползёт вперёд. Ваня рыдает, он чувствует, как рубашка уже пропиталась его слезами. Пауки повсюду: на руках, под одеждой, в ушах и даже во рту. Ваня чувствует, как мягкие лапки касаются его горла внутри и задыхается. Они пролезают внутрь и сжирают все внутриности. — Больно! Не трогайте меня, мама, мне очень больн-но! Ай! — Ваня срывается на крик и хватается за живот. у него из-за рта начинают течь слюни, вперемешку с кровью. Он выплевывает нещадных насекомых, но они продолжают проходить дальше. Ваня смотрит на свою руку и видит, что они добрались и до туда." Он не понимает, за что получает все эти мучения. Парень не выдерживает этот ад и начинает кусать свой язык, лишь бы прикусить его и не проснутся. Он хочет умереть. — « Больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно! »" Ваня делает свой последний вдох. И просыпается. Тело каменное а подушка мокрая от слёз, Ваня бы закричал, но себя не слышит. Он заливается громким кашлем. Первый снег. Маленькие снежинки кружились в танце, они падали вниз – на землю и закрывали её своим телом. Выглядело это как что-то прекрасное, очень далекое и преступное. Ваня смотрел в окно и видел всё это чудо из дома. Несмотря на декабрь, снег пошел только сегодня – двенадцатого числа! Точнее, сегодня ночью, но Ваня не считает это важным. Он любил зиму. Обожал оставлять следы на снегу, лепить снеговика, падать на землю и делать снежного ангела( что он пытался при ролителях не делать, ведь те не разрешают и ругаются). — Вань, в школу опоздаешь, собирайся и выходи давай! — парень поворачивается на зов, по утрам мать в плохом настроении, вся нервная. И непонятно из-за чего. Может, она просто не любит утро? Тогда почему бы ей не просыпаться днём, а не в рань как всегда? Лучше уже поскорее выйти в школу, чем слушать ее крики. Открывая дверь подъезда и одев теплое пальто, он вышел на улицу. За спиной – тяжелый портфель и родной дом, впереди – прекрасный, белоснежный мир. — Вау-у! Парень не может сдержать восторга. Как только он вступает на белый снег, он сразу же провалился на пару сантиметров. Хоть и не на много, но это всего лишь первый день! Скоро всё здесь заполниться снегом и он будет даже у них в квартире. Ваню это приводило в восторг. Он удивлялся силе погоды, или де бога. Кто там управляет временами? Может, дедушка Мороз? Но ведь это байка, сказка, несуществующая хрень – как выражался отец. Его не существует. Делая несколько шагов, парень оставляет за собой повторные следы. Прямо как он и хотел! Ваня радуется, будто пятилетний ребенок, но ему за это не стыдно. Он, забывшийся в падающих на него снежинках, которые он пытается поймать ртом, об этом долго не задумывается. Парень смотрит вверх, у него все таки получается впоймать языком один кристаллик. Эта детская шалость ему всегда поднимала настроение, а тающий на теплой коже снег почти не ощущался. Ваня смотрит по сторонам, а в окнах уже герлянды висят, а может и не только герлянды а кто-то еще... Но он об этом не задумывается! Парень уже не дождётся слепить снеговика, он так хочет погулять с отцом, или с матерью, или с дедом! Ваня остановился. Он забыл. Он не хотел вспоминать. У Вани руки трясутся от холода, а с глаз почему-то начали падать слезы. Парень тела уже почти не чувствует, его конечности неожиданно становятся такими ледянными, а ноги слишком неустойчевыми. Руки от холода начинают неметь, внезапно весь восторг угас, остались лишь страх и боль. Ваня бьет себя по щеке, пытается не думать о смерте близкого человека. Перед глазами всплывают картинки гроба, плачущего отца, умиротворённое лицо трупа, прикосновение губ к его лбу... Он хочет блевать. Лицо горит, хорошо что ветер ещё не подул, Ваню бы наверное снесло. Парень вспоминает что он вообще-то идёт в школу и на прошлом не надо зацикливаться, делает шаги неуверенно, но вступает дальше по раньше видной всем, но сейчас скрытой снегом тропинке. Переходит дорогу, поворачивает по переулкам и улочкам, всё как в тумане. Внимания больше на герлянды и наряженные ёлки не обращает, он всё пытается дойти до двух-этажного здания, там должно быть тепло. Ему так казалось. Он пытается успокоиться и не лить слезы по напрасну. У него это к счастью, получается. Ваня идет не останавливаясь. Он коряво улыбается, когда видит школу, уже готов упасть на пол – в снег, но что-то его останавливает. — Что-то похолодало сегодня, да? — Ваня поворачивает голову при входе в помещение. — Д-да, Пётр Иванович, — переобуваясь, замёрзший и трясущийся с ног до головы парень, отвечает старику. — Ваня! Зови меня просто, – дядя Петя, избавляйся от этой привычке всех уважительно звать. Вот молодёжь упёртая пошла! — мужчина усмехается, а Ваня носом шмыгает, кажется, он уже заболел. — Да не удобно мне вас простым дядей называть, уж как привык, так и зову! — парень раздраженно фыркает. Какая разница, как называть человека? Он не понимает смысла в придирке. — Ух он какой, ещё и дерзит! — наигранно ругается и удивляется Пётр. Прямо как первый. Ваня смеётся. Взяв в одну руку кросовки, а в другую портфель, он проходит в раздевалку. — Удачи на уроках тебе! Так, молодой человек, а ну ка переобуйтесь... — кричит ему в догонку вахтер, но потом отвлекается на новых, зашедших в школу учеников, которые пытались незаметно проскользнуть мимо его зоркого глаза. Ваня думал о том, как он пойдет домой и не провалится ли он в глубокие сугробы. Он боялся, что опять заболеет. Ему не хотелось, чтобы родители тратили на него деньги. Они не должны брать ради него лекарства и лечить, беспокоиться... Он идёт на второй этаж – в свой класс. Уроки прошли довольно легко и быстро, сегодня трудных особенно не было, может, только история и физ-ра. Да и учитель рассказывал новый параграф, поэтому там тоже никто не заморачивался. А на физкультуре ему сказали сидеть на лавке, мол, болезненно он выглядит, слишком бледный. Подумаешь... Ложа сменную обувь в рюкзак, Ваня посмотрел в окно раздевалки. Там – вновь падающий снег и сугробы. Парень не знал, как доберется до дома. Да и телефона у него не было, чтобы позвонить матери. Так бы ему такси возможно вызвали, но к сожалению, ему придется идти самому. — До свидания, Петр Иванович! — проходя мимо вахтера, кричит ему Ваня. А тот с прозвища вновь вздыхает. — Пока-пока! Может, тебе мою куртку дать? А то вон, дубак какой на улице. — потирая свои седые усы, раздумывал вслух очень умный дядька. — Нет, спасибо вам большое конечно, но мама не обрадуется чужой куртке на мне... — Ваня неловко посмотрел на мужчину, тот лишь пожал плечами. А парень помахал ему, выходя из здания с пусть и усталой, но искренней улыбкой. На следующий день Ваня не появился в школе, так как слёг с температурой. Праздник к нам приходит! Скоро новый год! Ваня просто обожает этот праздник! Когда наступает этот день, в школе выдают конфеты, по телевизору идут его любимые мультфильмы, а родители накрывают большой-большой стол и закупают несколько килограм мандаринов! Ваня их очень любит. Папа даже иногда шутит, что он ими одержим. А апельсины же ему не нравятся, несмотря на их схожесть, от них руки липкие и чистить сложно. Завтра – первое января. Значит, сегодня будет новый год! Ваня думает об этом уже несколько часов, утром, ночью и днём. Мысли о том, что сегодня будут пускать салюты, они с папой наконец повесят герлянду, а на столе будет горячая курица, радуют парня больше всего. Он уже сделал все уроки, которые были заданы на зимние каникулы. Убрался у себя в комнате, на кухне, в коридоре и у родителей в спальне. Он сделал всё, что только можно. Сейчас, отец и мать скупляются в магазине, а потом они втроём будут готовить еду на ночь: салаты, опять же – курицу, бутерброды и картофельное пюре. Парень посмотрел в окно: за стеклом вновь падали снежинки, а на земле лежал белый снег. Ваня засмотрелся и его вдруг осенило, что нужно сделать такие же! Он достал белую бумагу и ножницы, начал складывать листы так, как в школе учили. Парень берёт карандаш и рисует на бумажке узоры, представляя, как будет это выглядеть в итоге. Ваня вырезает выделенное и разворачивает листок. — Блин, получилось коряво! Парень бросает бумажку в сторону, берёт следующую и начинает проворачивать с ней такие же махинации. Через некоторое время и несколько испорченных листов бумаги, парень наконец вырезает идеальную снежинку и закрепляет её скотчем на окне. — О Боже, это же потрясающе! Я не верю, что смог вырезать её так идеально! — Ваня любуется своим творением, он очень гордится ею, даже больше, чем исправленной пятёрке по математике. Парень слышит, как открывается замок и бежит в коридор. В квартиру входят родители. — Вань, давай помогай разберать продукты, — говорит мать, она кладет на пол небольшие пакеты. Мальчик слушается, он относит купленное на стол – в кухню. Потом отец заносит уже пакеты побольше, Ваня светится от счастья – скоро он поест его любимою курочку, которая сейчас лежит сырая в пластиковой упаковке. Изумрудные глаза замечают что-то оранжевое в пакете, он тут же разрывает его и достает заветные фрукты. — Мандарины! Мам, пап, вы все таки купили их! — Ваня не ел мандарины уже целый год, поэтому он как можно быстрее чистит один из них и кладёт дольку в рот. Местами кислый сок сразу же чувствуется на языке. — Эй, сколько раз говорил, не разрывай так пакеты! — кричит ему из другой комнаты папа, но Ваня лишь улыбается. — Давай быстрее, нам ещё готовить нужно, а гости прийдут уже к девяти. — мама проходит мимо, она уже переоделась и помогает раскладывать продукты. Ваня застывает. — Как это... Гости? — Да, гости. Что-то не так? — с придиркой отвечает отец. — Да н-нет, всё хорошо. — Ваня больше не улыбается. Он кладет фрукты на стол. Придётся терпеть посторонних людей в доме, но ничего, он переживёт... — А кто хотя бы прийдет? — Все, кто в прошлом году приезжали. Раскладывай еду шустрее, нам ещё успеть нужно всё приготовить. Мальчик слушается, он уходит за новым покетом в коридор. Теперь у него испортилось настроение, он хотел вместе с родителями всё отметить, а теперь будет сидеть у себя в комнате, всю ночь; смотреть на салюты, кушать теплую курицу с картошкой и заедать свое горе мандаринами. Один. Но это же не так плохо, да? Может, в следующем году они отметят его все вместе, как и было раньше – в детстве. — Вань, иди сюда, будешь картошку чистить! — кричит женщина с кухни, парень идёт к ней из коридора с пакетом продуктов. Ваня сидит на стуле – в кухне, уже где-то десять часов вечера. Гости вместе с родителями уже во всю веселятся. Среди них были папины и мамины друзья, дядя Вани и его жена. Странно, что они не взяли своих детей, ведь в прошлом году тут был целый детский сад. Ваня пьет апельсиновый сок и морщится, он его не любит, но родители постоянно его покупают. Он вообще апельсины не любит... Но это единственное, что он может сейчас пить. А пальцам больно, он сегодня порезался ножом целых три раза, пока резал овощи! Теперь же, парень сидит в пластырях среди алкоголиков и спокойненько смотрит уральские пельмени. Классно. Он уже доел всё, что только мог. В него уже ничего не влезет***
Стремительно приближающиеся шаги, которые только набирали скорость, были слышны по подъезду. Если хорошо прислушаться, то можно было уловить тяжелые вздохи и иногда звуки спотыкающихся об ступеньки ножек. С громким щелчком дверь в квартиру открывается, а виновник всего этого шума, надрывая голос, кричит: — Мам, у меня везде пятёрки в четверти! Ни одной четверки! Из прохода выходит довольно высокая женщина, у неё руки на талии, а в одной держит деревянную лопатку. Брови нахмуренны, глаза устремлены на сияющее восторгом лицо младшего. — Ты чего так кричишь? Заходи уже домой, а то сквозняк запускаешь, холодно же! Ваня тушуется, он уже с тихим щелчком, а не с размаху, закрывает дверцу и снимает наспех кросовки. Бежит к матери на кухню и всё с тем же восторогом, повторяет: — Ма, я хорошо окончил четверти, даже год закончил на отлично! — парень кладет руки на стол, но не облокачивается на него. — Ага, молодец, иди возьми с полки пирожок. А я сегодня целый день готовлю, голова болит, иди подмети в коридоре и не мешай. Ваня отходит, он с неверием смотрит на родителя. — Так вы же с папой обещали купить мне телефон, если я закончу школу хорошо... — Ваня! У нас кредитов дохрена, а ты тут со своим телефоном. Иди куда нужно было! — мать оборачивается на сына, не проходит и минуты, как она возвращается и продолжает чистить картошку. Мальчик ничего не говорит, он пытается как можно быстрее дойти до своей комнаты и не выходить оттуда до ни-ког-да. Но нельзя, он должен пойти и подмести, или же мама сильно разозлится. Он начинает растегивать рубашку, пухлые пальцы в спешке запутываются в пуговицах. Ваня был ниже своих ровесников, но мама говорила, что он просто еще не вырос. Он пытался ей верить. Грустный взор парня привлекает окно, он медленно подходит и смотрит вниз, на землю. Там бегают маленькие дети, есть и постарше ребята, они собирались в кучку и идут куда-то, может в магазин, или же на детскую площадку. Он смотрел на их одежду, прически, цвет кожи и телосложение. Ваня чувствовал себя чужим: бледная кожа, на которой иногда встречались веснушки и родинки, короткие ноги, все время строгая одежда, никакого другого цвета. Ваня был серый. Он просто скучный, занудный и ничем не выделяющийся. С ним никто и не дружит из-за этого, даже двоюродные братья с ним не разговаривают. С Ваней, наверное, и говорить не интересно. Вся жизнь как будто проходит мимо него, а люди, интересные и жизнерадостные стараются его не замечать, будто он заразный и контакт с ним ведёт к быстрой смерти. Если так подумать, то Ваня всегда был незаметным и кажется, будет таким всю свою жизнь. Он снимает штаны, одевает белую футболку, чёрные шорты и выходит из комнаты за веником. Это же сон? Ваня лежит на кровате уже около часа. Он не может заснуть. Уже примерно три часа ночи и начинает светать, а он не может даже глаз сомкнуть. Такое непривычное ему одиночество окунуло его в реки воспоминаний, на самое дно. Он перекручивал в голове все постыдные, и не слишком, моменты в своей жизни; находил иной выход из ситуаций, с которыми не справился тогда; винил себя во многом, а по телу проходила дрожь из-за всплывающих перед глазами сцен драк и попоек родителей; невыносимая боль от крепкого кулака. Но не это самое главное. Парень вновь открыл глаза, он смотрел в потолок, но потом отвел взгляд в дальний угол. Оно опять смотрело на него своими безумными, красными глазами. Лысое, белое как плитка в ванной существо с разорванным ртом, висело головой вниз. Если приглядеться, то можно было рассмотреть свисающие с его лица куски кожи. Оно сидело на потолке, плюя на все законы гравитации. Чудовище не отводила взгляда от Вани, он же смотрел в ответ и готов был поклясться, что видел капельки свисающей слюны с его рта. Будто монстр настолько сильно ушел в себя и был зациклен на самом Ване, что не заметил как потекли слюнки. Ваня не знал, что оно здесь делает и какого он пола. Хочет ли оно его съесть, разорвать на этой же кровати, чтобы потом его кровь пропитала мягкий матрас, а на пол стекали тонкие струйки алой жидкости; и если вдохнуть, то можно закашляться от витающего в воздухе запаха крови; а потом утром, зайдя к Ване в комнату, мать бы закричала на весь дом от ужаса, надрывая свои голосовые связки и впиваясь ногтями в свою кожу. Но он снова возвращается в реальность. Почему то Ване уже всё равно, сожрут его или нет. Ему хочется покоя, просто заснуть и не просыпаться. Парень так устал от всего, что он бы вырубился прямо сейчас, если бы не дрожал от накопившегося страха и нервов. Но он опять смотрит на потолок, потом на окно. А как оно залезло? Это всё же реально? Ваня хочет проверить, начинает двигаться на кровати, достает руку из одеяла, хочет докоснутся до гладкой головы, но- Идиот, оно тебя сожрёт. Он заворачивается в одеяло, берёт подушку в обьятья и зарывается от реальности в комочек, думает, что это его спасёт от огромных, острых когтей монстра. Но это глупо. Ваня слышит, как стучит его сердце, но не замечает никаких посторонних звуков в комнате. Это продолжалось долго, Ваня обнимал свои ноги и лежал, даже когда те затекли и ныли. Он хотел, но не мог сдвинуться, тело будто онемело. Парень сглатывал и чувствовал, как болезненно пересохло в горле. Что ему делать? Оно наконец ушло? Можно уже вылезти из под одеяла и вдохнуть свежего воздуха? Как ему сдвинутся? Может, попробовать заснуть? Под одеялом очень душно и жарко. Ваня понимает, что он почему-то может дышать, но не двигаться. Поэтому он использует это. Детская грудь начинает подниматься и опускаться, он пытается ускорить этот процесс как можно быстрее и у него это даже начинает получаться. Его тело отпускает и он закашливается с надрывом, будто больной. Ваня выпутывается из одеяла и останавливается. Так он всё это время спал? Он высовывает голову, смотрит вновь вверх и каменеет. Существо на том же месте. Его худое, костлявое тело не сдвинулось ни на миллиметр. Оно сидело в том же положении. Ваня взглянул ниже, туда, где должна быть голова, и ужаснулся. Монстр смотрел вновь прямо на него, а губы растянулись в чудовищной улыбке. Жёлтые, местами поломанные зубы и заостренные клыки были соедины вместе. Почему оно улыбается? Ваня с волнением смотрел на чужое лицо. Внезапно монстр посмотрел прямо ему в глаза. Ваня набрал воздуха в лёгкие и подавился, он удивился, что его голос так грубо звучал. Парень спрыгнул с кровати и услышал повторный скрип матраса. Ваня побежал прочь, на ослабевших ногах он забежал в ванную и закрыл дверь на щеколду. В последнюю секунду нахождения в комнате, он увидел, как существо сидело на его кровати и скалилось. Ваня падает на пол, он закрывает рот рукой, только бы не закричать. В какой он уже раз здесь, в ванной, вот так прячется от него? Нет, от них? Почему существа преследуют только его? Почему просто наблюдают за ним и ждут, а не съедают сразу? Ради веселья? Может, всё это какая-то странная игра для них....? Ваня устал, в ванной горит свет и его веки начинают постепенно закрываться, но он пытается не заснуть. Если он уснет здесь – на холодном полу, то скорее всего он простудит себе что-нибудь. Но выходить тоже страшно, его же съедят. А что будет, если он умрёт? Ваню внезапно осенила эта мысль: будет ли его душа летать здесь, в этом доме? Станет ли он призраком, или злым духом, для которого нужно будет вызывать священника? Ха-ха, а что, если он станет таким же монстром как и они? Ваня улыбнулся, представив, как устроил бы с ними чаепитие на потолке, вниз головой. Но парень быстро вспомнил в какой он находится ситуации. Улыбка с лица сразу слетела. Приложившись к двери, он облокатился об нее спиной и вздохнул. В воздухе витал запах моющего средства и освежителя воздуха. Ваня слышал лишь свое спокойное дыхание, что было странно в это время, и равномерные стуки сердца, а также чьи то шаги. Стоп. Мальчик прислушался. И вправду, в кухне слышался скрип пола, будто по нему кто-то ходил. Он передвигался еле-еле, покачиваясь по сторонам. Ванино сердце застучало быстрее. Он словно в неадеквате начал трястись, расматривал по несколько раз комнату и пытался найти, чем же вооружиться. На ум не пришло ничего лучше, чем швабра. Ею можно проткнуть противника насквозь! И вообще, что может быть лучше швабры? Ваня любит швабру. Он подходит к двери и ждет действий существа по ту сторону. Звук приближается, он останавливается около двери. Ручка начинает дергаться. У Вани появляется испарина на лбу, он не отводя взгляда, смотрит на ручку двери, пока не слышит: — Да кто блин там сидит? Ваня, ты что ли? Ваня остолбенивает и с открытим ртом смотрит на дверь. — Чт-, — сглатывает, — Да, м-мам, это я. Я уже всё, как раз хотел выходить. Ваня ставит предмет на пол и подходит к двери, тянется, чтобы открыть щеколду. А что если это не она? Может, это то белое чудовище, а может и черное из спальни. Или они вместе сидят, и поджидают его около двери, обманывая его таким родным и любимым голосом матери? Он остановился. — Я жду, — хоть и сонный, но злобный голос женщины обрубил тишину. Да нет, монстры бы так не смогли, — думает Ваня. И открывает дверь. В темноте и вправда стояла мама, она сложила руки в районе груди и недовольно хмурилась. — Ну наконец то, а теперь иди спать, поздно уже. — Ваня кивнул, а мимо него прошла мать. Он шёл в свою комнату с осторожностью, аккуратно вступал на носочках по ламинату и пытался не издавать громких звуков. Он остановился в проходе. Глаза медленно привыкали к темноте, но Ваня наконец смог разглядеть комнату: его незаправленная кровать, небольшая тумбочка и тонны книг на полках остались на своём месте, даже стол был в порядке. Тогда Ваня посмотреь наверх и удивился: там никого нет. Пусто! Прямо как игра в домино, только вот капусты нет.¹ Еще раз проведя глазами по комнате, чтобы удостовериться, Ваня залезает на кровать. Он заворачивается в одеяло вновь с головой, старается ни о чем не думать. Он бы так сейчас хотел оказаться в обьятиях матери, как когда то в детстве, уткнуться ей в шею и вдохнуть нежный запах ароматных духов. Но он не хочет вспоминать этого, лучше уж он окунется в море мечт и надежды, из которого будет иногда всплывать, чтобы полюбоваться красотой ясного неба и яркого солнца, увидеть как плывут корабли и баржи, а потом вновь нырнуть. Пусть оно и фальшивое, но такое желанное для Вани, что он разрешает себе плавать в нем достаточно долго. И Ваня старается не думать, что он забыл проверить место под кроватью. Ужасный отдых. Руки слишком липкие, по ним стекает сладкий на вкусный арбузный сок. Ваня откусывает кусок от арбуза и жует его, проглатывая. Хоть он и не любитель этой ягоды, но съесть две-три дольки был готов. Ветер поднимает его короткие волосы и он щурится, но потом вновь открывает глаза и пялится на берег. Рано утром отец внезапно поднял всю семью, и сказал — Мы едем отдыхать, собирайтесь. Мама, да и сам Ваня были не шибко довольны ранним подъемом. Но они были слишком сонные и усталые, чтобы спорить. Поэтому и не шибко противились. Сейчас уже вечереет. Ваня не знал, откуда отец взял арбуз, но вопросов пытался не задавал. Но тут его что-то переклинило. — Пап, а где ты достал арбуз? Когда мы ехали, мы же не заезжали никуда, где продовались бы фрукты. — Знаешь Ваня, меньше знаешь – крепче спишь. — с какой-то загадкой в голосе, вместо ответа говорит мужчина и доедает свою дольку. — Вообще, арбуз это не фрукт, а ягода. — вставляет свое слово рядом сидящая мать. — Дура, на самом деле он ложная ягода.— недожевав, громко говорит отец. — Почему это? Мне мать в детстве говорила, что арбуз не фрукт. — Значит херню она несла, ведь ученые доказали, что арбуз – ложная ягода! — будто говорив о чем-то очень важном, мужчина поднял указательный палец вверх и решительно доказывал свою точку зрения. — Вот как... — мать опустила голову и призадумалась, видимо, ей пришлось принять свое поражение ради нежеланной соры. А отец же задрал нос к верху и начал праздновать свою победу новым кусочком. — Мда уж... — пробормотал Ваня, он не знал, что из-за какой-то там ягоды может начаться такой спор. Сейчас он чувствовал себя единственным взрослым среди всех, может, это так играла выпитая недавно ими рюмка водки, а может, они ещё и не пьяны. Он положил корочку на стол и встал, чтобы пойти помыть руки в реке. — Ты куда? — Мам, да я руки помыть. — Ну так иди сюда, мы их обычной водой польем. — женщина взяла в руки боклажку и начала её открывать, в последствии наклонив её, чтобы вода вылилась Ване на руки. — А когда приедет дядя Женя? — из детского любопытства и нетерпения поинтересовался парень. — Скоро. Он звонил и сказал что вечером, а может, и ближе к ночи. — ответил ему отец, кладя в глубокую тарелку шкорку. Ваня кивнул в знак понимания, он присел и начал из скуки мотылять ногами в воздухе. Он слишком низкий для того, чтобы достать до пола. — Может, пойдем наконец скупаемся? — с надеждой спросила мать, — Солнце уже не такое ядерное, да и вода скоро ледяной станет. Отец задумался, он будто принимал очень серьезное решение в своей голове, но потом просто кивнул без лишних объяснений. Женщина начала с нескрываемой радостью снимать верхнюю одежду, оставляя на своем теле лишь купальник. Пока Ваня тоже раздевался, он смотрел на нее и не видел той вечно злой матери, которая все время срывалась на него дома. Он видел маленькую девчушку, которая после снятия взрослыми запрета, бежит наконец-то получить новые впечатления. И вот она уже бежит по песку вместе с огромным надувным кругом, который они купили ещё в прошлом году. Ваня вдруг невзначай посмотрел на отца и удивился. Мужщина смотрел на женщину таким влюбленным и счастливым взглядом, как будто вся злость и усталость никогда и не появлялась в его голубых глазах. Чёрные, как смоль волосы обдовало ветром. Вмиг вся строгость и серьезность покинули его и он вновь стал шестнадцатилетним подростком, не умеющим никакого жизненного опыта. — Эй, подожди меня! — он побежал за ней, будто они в рекламе каких-нибудь духов, всё так легко и плавно. Если бы ему сказали, что это работа профессионального оператора, он бы поверил. Родители будто парят над землёй, смеются и берутся за руки. Ваня хотел что-то сказать, но не понимал что именно. Он будто проклятый смотрел на эту картину, где родители счастливы вместе, в этой реальности у них все хорошо. У них нет ни ребенка, ни забот. Ваня ещё не появился на свет и не начал их чёрную полосу, из которой они не могут выбраться уже как двенадцать лет. У них тогда все еще была такая чистая и страстная любовь, которая не превратилась в рутину и домашний быт. Ваня вспомнил ее плач в ванной, когда папа вновь изменил ей с какой-то молоденькой девушкой. Правдивы ли были её слова о ненависти к изменнику, проявление ли происходящее сейчас забытых чувств? Может ли быть такое, что рождение Вани стало переломным моментом их любви? Он не понимал, почему она всё ещё его не бросит. А тот же, не разведется с ней. Полный в раздумьях, парень пошел вслед за родителями. Нет, он не будет заходить на глубину, слишком уж страшно. Лучше просто посидит на бережку и посмотрит, как веселятся его родные. Ваня сел в воду – на бережок, рядом проплывала небольшая баржа, прямо как в его сне. По Ваниным коленям начали бить волны, они были разного размера, некоторые большие, другие совсем маленькие и неощутимые Парень чувствовал какое-то умиротворение среди детских возгласов, людских разговоров и фонового шума; всплеска воды и гудка кораблей, криков птиц и мотора рыбатских лодок. По ушам бил довольно сильный вереток, Ваня положил руки на колени и прижал их к себе, думая, что так хоть немного согреется. — Ты тут один? — Ваня вздрогнул и повернулся на зов – рядом присела девочка. Ваня раскрыл глаза в удивленнии и вылупился на неё. У незнакомки на голове лежала белая шляпа, она была большой и покрывала всю макушку. Девочка красиво улыбалась, а ямочки на щеках Ваня считал чем-то милым, дополняющим ее образ. На ней было одето белое, лёгкое платье до колен, это было странно, зачем приходить купаться в платье? Но Ваня долго не думал об этом, ведь вновь подул легкий ветерок и ее ухоженные каштановые волосы разлетелись по ветру, будто нитки. Не то что Ванина солома на голове. — Нет, я с семьей, — Ваня посмотрел по сторонам в поисках родных, но его внимание вновь обратила на себя новая знакомая. — А почему сидишь тут, а не плаваешь там? — девочка – на вид его ровесница – резко наклонила голову в бок, ярко улыбаясь. — Ну, — ваня прячет глаза вниз, раздумывая, говорить ли правду, — Я не очень люблю купаться на глубине, да мне и просто сидеть нравится... Девчушка замычала в ответ, она облизнула свои розовые губы и весело добавила, — А меня, кстати, Варя зовут! — А меня Ваня, — парень улыбнулся и вытянул ноги, словно позабыл о холоде, но с каждым порывом ветра его плечи подрагивали. — Я знаю. — Что? — Ничего! А может, пойдем вместе окунемся? Я обещаю, что далеко заходить не будем! — шатенка встала со своего места и уже сверху глядела на Ваню. Парень не понимал, что происходит, он не хотел вставать и куда-либо вообще идти, ему не хотелось плавать на глубине, ведь он плохо держится на воде и вообще, он себе застудит так что-нибудь- Ваня хватается за запястье девушки и встает, он держится двумя руками за её. Он боится, что утонет. Но продолжает идти. Его сознание бьет тревогу, пальцы сильно сжимаются а ноги дрожат. — Ха-ха, трусишка! Боишся заходить далеко! — неожиданно громко смеется Варя, будто хотя, чтобы ее услышала вся округа. — Я не трус! — шипит парень, когда натыкается на острый камень ногой а после смотрит по сторонам и удостоверяется, что всем на них плевать. — Трусишка, трусишка! — будто в неадеквате, продолжает кричать она. Варя больно вонзается своими ногтями Ване в кожу, на которой после останутся красные следы. Он замечает, что мир начинает темнеть, всё сужается и Ваня оказывается в маленькой коробочке. Все почему-то начинают смеяться, хотя ничего смешного не происходит. Слова об его трусости эхом расходятся по пляжу, ване становится страшно и он пытается выдернуть руки, но их будто припаяли к ней. Вода доходит до груди и ваня паникует, ему с каждым шагом становится всё сложнее идти. Ему страшно, он не может остановится, его будто тянут в глубь тысячи ледяных и мерских, испачканных в слизи и водорослях рук. И они точно не принадлежат живым. Ваня оборачивается и видит, как за ним столпилось около сотни людей и они толкают его дальше, сильнее погружая. Ваня ощущает, как проваливается вниз. В воде темно, лишь некоторые лучики солнца видны, они освещают небольшую часть вод и парень понимает, что он отдаляется от наружи все сильнее. Вода попадает в лёгкие, он постепенно теряет кислород, а горло обжигает невкусная вода. Он кричит, но видит перед собой не прекрасную милую леди в болеснежном одеянии, а переодетого в парик и разобранные белые тряпки бледное нечто, похожего на его частого гостя. Ванин крик поглощает вода, он орёт от ужаса и боли, существо до хруста костей отпускает его руку и сжимает горло, улыбаясь и растягивая губы, разорванные в мясо шире. Брызги, вопли, болтыхания и заходящая в уши вода, вместе с переплетающимися между собой сотни рук, окружают Ваню. Он падает вниз, но бьёт чудовище по бошке, уже не надеясь спасти конечность, от участи быть съеденной. Парень уже не понимает, что за цирк тут творится. Но всплывает. Из него льются реки воды, слез и слюней. Он наконец может дышать! Кашляет так, что горло потом пульсирует. Он весь мокрый, наверняка бледный и дрожащий с ног до головы, пошатывается, и идёт на берег. Оказывается, он не далеко отплыл, точнее, его не так далеко завели. Ваня смотртт на людей, никто его не замечает. Ваня находит сидящих вместе родителей около их стола, никакой Вари и в помине не было. Он не верит, что его так просто обманули. Ваня укутывается в полотенце, в горле неприятный привкус Донской воды. Родители его ни о чем не спрашивают, да и сам Ваня не ответил бы. Он лишь утыкается в книжку, которую отрыл на дне своего портфеля и понимает, что времч пролетело так быстро. Он так и не понял, что произошло там", его и вправду топили, или он сам пошел. Ваня переворачивает страницу и понимает, что вообще не знает о чем идёт там речь. Закрывает книгу. Почему это все происходит именно с ним? Может, он болен психически? Родители разочаруются в нем? Папа опять начнет пить, а если и мама... Ваня не может этого допустить. Он будет молчать. Он продолжит быть идеальным ребенком, им будут гордится. Он будет хорошо учится, а потом найдет высокооплачиваемую работу и заведет семью. А потом...потом... От него ничего не будет требоваться и он сможет спокойно уйти. Никому не будет нужен психопат. Поэтому Ваня никому не расскажет об этом. Где то включился рингтон, оказывается, это позвонили отцу. Он болтал с кем-то по телефону, но Ваня не мог раслышать голос на том конце провода. После, мужчина положил старый самсунг в карман надетых шорт, и сказал: — Сейчас Женя подъедет, он с другом. Я пойду их встречу. Отец пошел по тропинке и быстро спрятался за деревьями, Ваня продолжил спокойно читать, уже наконец вникая в происходящее, но всё ещё была сильная буря. А потом он понял куда пошел отец. Сейчас же Дядя Женя приедет, о Боже! Парень читал страницу за страницей, он не ожидал от этой книги многого, но она смогла его увлечь. Конечно, он много раз перечитывал один и те же моменты, ведь терял суть повествования и отвлекался на свои мысли, но после вновь сосредотачивался и удивлялся диологам персонажей. Он зевнул. Но весь сон пропал сразу же, как он увидел три мужчкие фигуры, идущие из-за деревьев. Ваня в мгновение загнул уголок и отправил книжку в свой рюкзак. Он встал, чтобы поприветствовать гостей и улыбнулся. — Привет! — Ваня не дожидается их и уже кричит. Отец недовольно хмурится от шума, а Дядя кривится в радостной улыбке. — Привет Вань! Я слышал, что ты хорошо окончил четверть, какой молодец! — они пожимают друг-другу руки и бьют кулачками – их фирменное приветствие, даже несмотря на его простенький вид, оно многое значит для Вани. Это будто что-то тайное, секретное. Это доступно только Ване и больше никто так не делает с Женей. Ваня чувствует себя особенным и ему это нравится. Придумали они это рукопожатие совсем недавно – месяца может, три назад. По крайней мере, они встречались до этого летом два-три раза: во время приезда Жени за его родителями для очередной пьянки, и их встречи около магазина. Тогда его отправила мать за хлебом, а их столкновение – лишь случайность, которой в жизни Вани было и до этого куча. — Я старался! Правда, родители не очень оценили это... — Ваня не хотел придавать грусти их и так редкое соединение, но сдержать в себе этого он никак не мог. Евгений поглядел на него с чем-то, что ваня ненавидел. Но он сразу понял, что было в его глазах, когда посмотрел в них: они были ярко голубые(как и у отца), но на дне плескалось что-то неприятное. То ли злость и разочарование, непонятно кем – Ваней или родителями, то ли жалость, которая казалось противна Ване. Даже несмотря на то, что он много раз испытывал это частое чувство, он стал ненавидеть его в чужих глазах. Жалость никак не помогала ему, наоборот, портила его настроение и одновременно говорила ему прямо в лицо: ты ничтожный, жалкий и бесполезный ушлёпок, ты ничего не можешь изменить и знаешь это. Так на что же ты годишся? Не лучше ли, признаться себе в этом и наконец сгинуть? Он вспомнил ту безмозглую продавщицу, которая просто злобно пялилась на него, пока он долго и муторно перещитывал свою мелочь, боясь ошибиться. Но её все равно не хватило на тот гребанный кусок хлеба. В глазах мужщины сзади плескалась эта противная эмоция, и он заплатил за него. Полностью. Да, Ваня был очень рад, и даже поблагодарил того дяденьку с милой улыбкой, он искренне говорил ему слова благодарности, из-за которых мужчина потом смущённо принял их и пожелал удачной дороги. Ваня продрог всем телом от неприятных воспоминаний. Это не осталось незамеченным для Дяди Жени и тот беспокойно спросил: — Тебе холодно? Иди укройся полотенцем, тебе еще в разгар лета заболеть не хватало — Евгений рассмеялся, он легонько толкнул Ваню в спину, будто говоря: вон, иди к родителям и посиди, погрейся. Ваня кратко кивнул, он не хотел прекращать разговор со своим единственным, искренее беспокоющиемся о нём другом, но он не мог ему противостоять, ведь ветер и вправду заставлял дрожать. Приземляясь на тот же самый пластиковый стул, он вновь укрылся и начал читать книжку, но скорей для вида, чем из интереса. На самом деле он слушал истории Жени, нового мужчины и отца: об их приключениях в школе, в которых они сбегали от физрука, как отправлялись в свои пятнадцать ловить окуней, и, что самое главное, один из них даже чуть не утонул в той реке. Это история напомнила Ване его самого сегодня, хах, река проклята. Вот только он сразу же отогнал эти мысли, не желая снова окунутся в болезненные воспоминания того ужаса. Ваня иногда хихикал с активных жестикулирований отца и эмоционального пересказа дяди Жени, он удивлялся неожиданным поворотам в истории и думал – что они бы стали отличным дуэтом, только он пока не понял каким, но он придумает, когда-нибудь. Солнце уже спускалось, а пьянка только начиналась. Ваня со скрываемым отвращением смотрел на взятый в сумках алкоголь. Он не любил такие моменты: когда родители кричали что-то друг-другу с неконтролируемым хохотом, звонко стукались рюмками только что налитой водки, и, забывали про всё на свете. Иногда, конечно, доходило и до драк, как в тот раз, но Ваня пытался забыть те моменты как любой из своих кошмаров, чтобы не вспоминать, думать, бояться, держать это у себя в голове всю жизнь. Поэтому он грызет ногти, стараясь отвлечься от всякой ерунды, которая приходит к нему с наступлением темноты. Незнакомый мужчина, который потом оказался шахтером Антоном, понравился Ване. Оказывается, он работает в одной из шахт на границе и приезжает отдохнуть в родной город только по выходным. К удивлению, у него нет семьи и даже детей. Ваня не знал, сколько ему было лет, но на вид он был чуть-чуть старше его отца – лет 40, а может и больше. Или он на самом деле молодой, а снаружи выглядит так запущенно из-за работы. Ваня так и не разобрался, а спросить стеснялся. Парень смотрел на звёзды вверху. Он бы очень хотел полететь в космос, открыть новую планету и поставить там флаг своей страны. Может быть, мать бы им гордилась по настоящему, как и отец. Дядя Женя бы, наверное, рассказывал всем знакомым о том, какой же замечательный у него племянник; даже каким-то волшебным образом бы заставил государство сделать этот день праздником. Он очень упёртый. Ваня вспомнил очередную историю, где отец и дядя попались заучу за курением, а Евгений взял всю вину на себя. Вот он – настоящий друг! Это ошарашело Ваню, ведь он бы так никогда не сделал. Не смог бы, ведь не хочет, нет даже никакой выгоды. Он просто бы не заступился бы за партнера по курилке, если бы даже курил. Бутылка разбивается об другую. Ваня закатывает глаза, — « Началось... » Мужчины начали в шутку драться стеклом, будто сражаясь на мечях. Встали в стойку, одну руку убрали за спину и начали, будто со шпагами в руках, биться. Парень решил, что ему пора уже закругляться. Ему здесь ни место, только не сейчас. Он тихонько встал, не привлекая внимания, и ушёл в другую сторону – к палатке. Его, не щадя, все это время кусали комары, у него чесалось все тело и он из последних сил сдерживался, а то хуже станет. Почему-то спрей от комаров не помогал и комарам было на него настолко фиолетово, что Ване начало казаться, что он их привлекает ещё сильнее. Поэтому, Ваня начал протирать укусы специальной мазью. Они некоторое время щипали, а после и вообще перестали ощущаться, что дало Ване испытать наконец то приятное наслаждение. Он до этого закрыл палатку, взяв с собой тот же рюкзак с книжкой, кладя его в уголок. Парень достал большое полотенце, которое было почти что ростом с него. Он укутался в него, и лег на ещё днём надутый отцом матрас. За стенами палатки исходили разные звуки: смех из-за стола, присутствие рядом сверчков, шелест деревьев, который шевелил ночной ветер; звяканье посуды и что-то ещё. Ваня так и не понял, почему все сразу замолчали и его это сначало напрягло, но потом он вновь услышал смешки с постукиванием рюмок, и заснул. Ваня уже тогда дремал, как через сон услышал чей-то крик. *** Утро выдалось не очень. В палатку к Ване залетел отец, он был довольно серьезен, скорее, даже серьезнее обычного. — Собирай вещи, мы уезжаем. — Что? Но почему так рано? — Ваня потирал свои сухие глаза, ему снился странный сон про голубей. И хоть он был довольно странный, но зато интересный, парень был недоволен очередным ранним подъемом. Он не выспался. Но ему яско сказали, обрывая все аргументы — Я сказал: собирайся, быстро, или мы тебя тут одного оставим. Ваня начал складывать все в свой рюкзак, замечая на дне так и не дочитанную книжку. Он вздохнул, придется дочитать в пути, если он конечно, не заснет. Выходя из палатки, он к своему удивлению, видит уже почти собранный в богажник стол, довольно хмурого дядю Женю и сразу же начавшего собирать палатку, отца. — Доброе утро, а почему мы так рано уезжаем? — подходя ближе и одевая свою футболку, спросил Ваня. — Доброе! Да ничего особенного- Евгений занервничал. Даже несмотря на то, что он очевидно пытался это скрыть, в его глазах, бегающих туда-сюда, лишь бы не смотреть Ване в лицо, плескалось беспокойство и явный страх. — Просто, твоего отца внезапно вызвали на работу, и... Слушай, не заморачивайся над этим и иди садись в машину. В воздухе летало какое то сильное напряжение, мать не говорила с ним, да и отец тоже не очень хотел. Все как будто скрывали от него что-то. Это была как будто очень серьезная и запретная для него тема, даже возможно, они договорились не говорить о ней в его присутствии. Пока он садился на заднее сидение, он посмотрел вперед, его будто током прошибло: там стояла машина дяди Жени. Парень открыл окно и задал интересующий его вопрос: — А где дядя Антон? Нависло давящее молчание, мать и отец, собирающие одежду, тут же остановились. Они застыли на месте, не поднимая на него взгляда. Рука Евгения затряслась, а потом, он сжал её в кулак и со своей самой фальшивой и на натянутой улыбкой, которую Ваня вообще когда-либо видел, ответил, — О, так он уехал до этого! Он вызвал такси. Такси? В этой глуши? Не верю. Мужщина сложил руки и начал постукивать пальцами по своей руке, его внимание захватил пол; Ваня мог поклясться, что видел, как по его лбу стекают небольшие капельки пота. Родители продолжили свои дела, уже закрывая богажник. Мама села на передние сиденье, закрывая дверь и устало выдыхая. Ваня не понимает совершенно ничего. Почему они такие нервные? Какого, да прости его господь, черта они подняли его с утра? Почему так рано едут домой? Как к тому мужчине приехало такси и зачем ему в свои законные выходные сразу уезжать? Но потом Ваня поворачивает голову. Он сразу все почему-то понимает, будто видел это в сотни фильмах, читал в тысячах книгах и ему рассказывали милионы историй с похожим сюжетом. Ваня не задает никаких вопросов, а просто испуганно глядит. Он опускает голову и краем глаза глядит на переговаривающихся о чем-то мужчин. Ваня смотрит на их руки, а потом на одежду и в конце концов на лицо. Он не видит ничего такого, кроме мокрых пятен на рукавах и остатки почвы на шлёпках. На соседнем сидении лежит их лопата. Конец лета и начало осени. Смотря на ускользающие деревья и дома, Ваня сидел на сидушке в автобусе. Он устроился около окошка, но уже после первых двух остановок сильно пожалел об этом. Изначально ему это идея показалось прекрасной: он мог проводить эти пол часа, просматривая разные дома и магазины, наблюдая абсолютно разных людей, пока они об этом даже не догадываются. Парень щурится, они проехали мимо довольно длинного многоэтажного дома и его тень перестала покрывать салон, из-за чего яркий, нет, даже ядерный солнечный свет болезненно впился в зелёные глаза юноши. Он моментально щурится, вытерая руками только что выступившие слезинки. Открывая вновь веки, Ваня видит мир расплывчато, будто надел очки, не подходящие для его глаз. Но это из-за слез и сонливости, ведь парень встал в шесть, грёбанных, часов утра. Он довольно медлительный по своей натуре, и в школу собирается также медленно, а по дороге плетётся словно черепаха. Мать всегда придирается к нему и не сдерживаясь, кричит на него – чтобы быстрее одевался и сваливал куда ему надо. Но в этот раз всё по другому. Автобус поворачивает и Ваню заносит в сторону, он облокачивается плечем об оконную раму и совсем не видит ничего за закрытыми глазами, хотя, это мало чем помогает, ведь ему все равно неприятно от жарющего солнца. Ваня думает: может, попросить мать пересесть? А вдруг она согласится, может, она уже остыла от того, что было утром? Но его надежды в мгновение разбиваются на мелкие кусочки, когда он поворачивается на сидящую в телефоне мать, она нервно стучит своими уже отросшими крашенными ногтями по экрану и иногда поглядывает вперёд – в окно, убеждаясь, что они не проехали свою остановку. Она явно не остыла, нет, она как раз только в самом разгаре пока что, сдерживаемого гнева. Если Ваня сейчас начнет ей надоедать своим писклявым голосом, то женщина наверняка накричит на него, или же, окажется более терпима – пригрозит своим заставляющим вздрогнуть всем телом шепотом ему в ухо, а он даже и пискнуть не сможет под её железным взглядом. Ваня чешет место около запястья и поднимает руку над глазами, делая импровизированную кепку, которая у него отсутствовала уже около трёх лет. Ему её по просту не покупали, она ему была не нужна. Он всё равно сидит всё время дома, друзей у Вани нет, да и если бы были, то он не смог выходить с ними на прогулку. Не-ет, мама не отпустит, начнет грозить ему чем-нибудь, а папа же это что-нибудь воплотит в реальность, чего Ване очень не хотелось. Ваня тяжело сглатывает, его горло уже давно пересохло. А тут ещё и жара, и открытое в другой стороне салона окошко, ветер с которого еле-еле достает до сидения Вани. Получается, что их место было самое глупое и неудачливое. То то оно было пустым, видимо, стоящие не просто так не двигались с места, а ждали, пока займут это сидение. Им было лучше на ногах, когда сверху дул ветер и они охлаждали свои разгорячённые тела, чем в жарком низу, который отапливал, похоже сам Сатана. Ваня положил руки на свои шорты, они раньше лежали на голом участке бёдер, но то вспотело и стало мокрым. Было неприятно, жарко, противно и просто очень плохо. Ване казалось, что ещё немного, и он превратится в жаренную лепёшку, которую можно будет продать на рынке за минимум, полтинник. Ещё одна такая же потная рука касается его плеча, — На остановке выходим. Проговорив это, мать снова выпрямляется и переводит взгляд с Вани, на почему-то более ей интересный вид из окна. Парент промямлил — Хорошо, — и начал смотреть, как она достает из своей чудо-сумки кошелёк (Ваня всегда удивлялся этой вещи, ведь туда влезала почти каждая безделушка, которую он туда ложил из интереса), а уже из него она вытянула пятидесяти рублёвую купюру. Внезапно она встала, а неподготовленный к этому Ваня постарался следовать за своей сопровождающей к выходу из этого чёртового ада, называемый автобусом. Он ойкал и выдавал что-то похожее на «простите» стояшим людям, те не обращали на него внимания и давали протиснуться между их потными телами. Иногда его заносила в стороны, но он хватался за спинку сидения и впивался в него своими отросшими когтями, боясь упасть на кого-то из пассажиров или же опозориться, впечатавшись носом в пол. Потом до Вани доходит: нужно взяться за поручни сверху. Но этот план быстро проваливается, ведь Ваня все такой же низкий ребенок, каким и был, пусть и вырос на два-три сантиметра. Поэтому он продолжает держаться, выискивая взглядом свою маму, которая скрылась за стоящими впереди людьми. Для неё было привычно вставать в шесть утра и идти приводить себя в порядок, чтобы не дай бог опозориться перед своими коллегами. Как будто она там главная звезда и на неё хоть кто-то смотрит. Ваня вздыхает: он никогда не высыпался, просыпаясь в такое ранее время; зимой даже в шесть не светает, какая тут вообще речь про бодрость. Он думает, что смог бы поспать во время маминого маникюра, это длилось бы часа полтора от силы, и одной лишь книжкой время не занять. Ваня вообще читает лишь какие-то глупые фентези и романтику. В последнее он не вчитывается, считает противным и не может даже представить, что он когда-то вообще с девочкой за ручку походит. Они его как ужаленного сторонятся, а Ваня не хочет заполучать их внимание сам. Слишком гордый. Наверное, из-за этого и считает их отвратительными. Но про маму он почему то так не думает. Он бы взял ее руку, обнял и сидел бы так с ней вечность. Но вот только та первая разомкнет объятия и уйдет по своим делам, может готовить еду, а может и прибираться. Ваня скулил в такие моменты, но мать просто уходила в другую комнату. Может она просто такой человек? Которому не нужны ни нежность, ни поцелуи в щеку. Она лучше пойдет и сделает что-то полезное, чем нежится в мягкой кроватке. Ваня не знал как зовут таких людей, но хотел бы узнать. Вдруг понимает, что именно такие чувства и отношения его бы устроили. Перед глащами сразу появляется силуэт: что-то уютное, разные свитера и чашки того же зеленного чая. Где-то камин вместе с нацеплиными носками – традиция, в них еще ложили вкусные конфеты. Огромное кресло-кочалка, на котором смогли бы уместится двое – она и он. Ваня бы мог обгимать ее за спину и вдыхать запах духов, или же нового шампуня. Возможно, они бы сушили друг-другу голову феном и он бы покупал ей эти тупые цветы иногда, просто чтобы порадовать. Наверное, именно такую любовь он и хотел. А не бухать каждые выходные, уезжать куда-то в гости к друзьям и не появляться несколько дней, пока твой ребенок голодает дома один. Не кричать все время а говорить спокойным голосом, не приказывать а просить. Проводить время со своими близкими людьми, смотря какой-то фильм, даже сопливую романтику, лишь бы было хорошо ей. Это ведь называется комфорт? Пооучается, любовь бывает разная? Родительская, романтическая и ещё какая? Кого еще можно любить также сильно? На ум ничего не приходило, да и не нужно уже было, ведь автобус остановился на нужной им остановке. Ваня выходит вместе с матерью, перед этим оплатив свой проезд. Она сразу же тянет его куда-то, но Ваня не знает куда. Может на рынок, там новый привоз школьной формы, что так ему нужна. По моему, мать говорила купить только пару рубашек, брюки и что-то из обуви, просто чтобы дырявый не ходил. Ваня оглядывает разные улочки, переходя дорогу разглядывает машины и людей в них, которые наверняка кайфуют там, врубив кондиционер на полную. Ваня бы тоже хотел, но ему придётся жарится на улице. Заворачивая в новый переулок, который и должен привести их как раз к рынку, Ваня застает сору двух людей. Там стояли незнакомые ему мужчина и старушка, они что-то друг-другу яростно доказывали. Ваня увидел около неё поставленные продукты – видимо, товар, там даже была кукуруза, которую Ваня не любил. Ему даже её запах не нравился, он сразу отдавался рвотными позывами где-то в части горла. Он поспешил задержать дыхание и нагоняет мать, беря её за руку. Но Ваня все равно смотрит назад – на ту злобную парочку, ему просто любопытно, чем закончится этот скандал и как он вообще произошёл. Но они уже достаточно далеко ушли, поэтому выдыхая, Ваня идет вслед за матерью. Как утёнок за уткой. Если честно, то Ване всегда были интересны любые скандалы, или те же соры. Даже когда родители спорят, он отлаживает все дела и слушает что происходит, почти не дыша. Он не знал как объяснить это чувство, но он просто обожал слушать их аргументы, где-то внутри себя смеясь то ли с тупости родителей, то ли от стресса и волнения при новом конфликте. Эта заинтересованость в зрелище его пугала, он что, получал удовольствие от страданий других? Ведь каждая сора остается неприятным комом у каждого в груди, из-за чего человек страдает либо от чувства вины, либо от испортившегося настроения на весь оставшийся день, а может и больше. Ему был так интересно это шоу? Так нравилось наблюдать за препираниями двух среднестатистических людей? Это же называлось цирком? А что, там животные тоже страдают. Только вот сравнение родителей с животными было неправильным. Это скорее на интуетивном уровне понимал Ваня, чем логически. Тогда кто дрессировщик, а кто животинка? — Мам, а почему люди ходят в цирк? — ваня не сразу понял как с его губ сорвался вопрос. Женщина в непонимании повернула голову, но потом задумавшись, всё же нашла что ответить — Вот ты видел, как дядя голову в пасть льва засовывает? Вот что ты чувствуешь? — Интерес? — задумавшись, сказал он. Но вопрос оказался риторическим. — Разные эмоции, к примеру страх за этого мужчину, как ты и сказал – интерес, все таки съест его лев, или нет? А еще адреналин, так сказать, нервишки шалят, боязно за того дядьку. Вот именно из-за этого и ходят в цирк. Отведя взгляд и сказав задумчивое «понятно...», Ваня начал понимать. Он никак не отличается от других людей. Парень такой же, как и его ровесники. Он ничем не выделяется, просто смотрит за страданиями других и смеется с этого. Да даже тот случай с штукатуркой, что такого сделал тогда Ваня? Правильно, ни-че-го. Он просто подошел и начал пялится на бесознательное тело, будто завороженный. Смотрел как учитель заливается руганью на его любимых одноклассников, хихикал с неудачи младшеклассников, когда тех ловили дежурные. Перед глазами сразу же всплывают хулиганы из паралели. А что если, он станет таким же задирой? Неужели его ничего не отличает от хулиганов, получающих удовольствие от избиения своей хиленькой жертвы? Всё это не укладывалось у Вани в голове. Он смотрел на свои руки и его сердце билось быстрее, он боялся , что когда-нибудь они окрашутся в красный. но откуда такая уверенность? Не можкт же он сразу стать серийным убийцей, да и маньяки полностью отбитые люди, у них нет эмпатии и здравого смысла. А есть ли она у Вани? Он не сожалел, когда рассказал учителю о том, как ученики избили местную девочку-попрошайку, она не отдавала свои долги, которые понабрала. Она не плакала и стойко всё терпела, Ваня бы не хотел оказаться в такой ситуации.***
Завтра – первое сентября. Ваня опять не может заснуть, он сидит, уткнувшись в колент и смотрит. Глаза в глаза. На этот раз он сидит в уголке, а не как в прошлый раз – на полу. Это удивляет, но ваня помнит как тот напрыгнул на него тогда, к сожалению, пути перекрыты. Он сидит прямо около двери, побежишь – сожрёт. Парень выругнулся про себя. Он спать не собирается, не хочет пропустить атаку. А лысое чучело так и лыбится, хочется его ударить, да посильнее. Почему он вообще появляется? Как от него избавиться и как заставить уйти? Ваня помнит только то, что он пропадал самостоятельно, но только тогда, когда Ваня уходил. Мальчик закрывает глаза а потом вновь открывает, ничего не поменялось, он всё так и сидит. Может это всё были сны? Тогда и это тоже сон? Он щипает себя за щёку, а потом за ногу. И для достоверности кусает себя за руку. Вау, классно, это не сон! Он так рад, что даже расплачется от счастья! Может, сигануть в окно? Вроде бы выжить от падения с третьего этажа реально, ну ничего, полежит в больничке месяцок, а потом в школу выйдет. А потом он вспоминает, что там идёт дождь и решает не бежать к окну. Он вздыхает. А потом шугается себя и опять смотрит на недо-галюцинацию. Та не двигается а все также сидит с руками между ног, они лежат на полу. Внезапно его голову прошибает рисковая мысль – заговорить с ней. Он помнит предательство девочки – помойму – Вари. Если это чудище может превращаться в других существ и даже людей, то и говорить оно может. Но что, если сразу же нападет? Но когда парень двигался, то ему было всё равно, значит, если оно разумное, то выйдет на контакт? А может это пришелец? Ваня задумался, что бы такого задать ему? — Ты меня слышишь? Человеческий шепот разрушил непересекаемую до этого тишину, но она вновь окутала его, вместе с постукиванием дождя об окна и его серцебиением. Он не дышал. Существо всё так же смотрело на Ваню, даже не моргая, а лишь растягивало губы в страшной улыбке. Интересно, не устали ли его щеки улыбаться? А есть ли вообще у этих существ пол? Ваня думает, что всё таки монстр не ответит. Он закрывает глаза, смирившись. Наверняка, это все таки его чёкнутое вооброжение, или кошмар, который снится ему на протяжении нескольких месяцев, а может он вообще в коме- — Конечно Казалось, что его сердце остановилось от испуга. Веки раскрылись в ту же секунду, он смотрел на длиноногое существо и не мог насмотреться, как будто, он видел каждую частичку его тела впервые. Этот голос нельзя было описать словами. Будто, это был рык дикого животного, который внезапно начал говорить на русском языке. Казалось, что это говорил мужчина, но в то же время и женщина. Это что-то было среднее. Разные мысли начали появляться в голове: оно может говорить? Он ответил так, будто я задал такой тупой вопрос. Теперь он меня сожрёт? СтрашноСтрашноСтрашноСтрашноСтрашноСтрашноСтрашноСтрашно... — К-кто ты? — Ваня проглатывает вязкую слюну и ждёт ответа. Он приходит спустя нескольких долгих минут. — Твоя совесть — с издёвкой, не всерьез говорит "совесть". — Не ври — А я и не вру! — смеется Варя. — Что ты здесь делаешь? Почему ты постоянно появляешься? Монстр молчит. Он убирает улыбку с лица и теперь просто пожирает Ваню взглядом. У него такие белые зрачки, что почти не отличишь от белков. Внезапно Ваня понимает, что слишком уж быстро он начал дерзить лысому монстру. — Ты меня съешь? Ваня удивляется своему ровному голосу. — Возможно. Парень кашляет от недостатка кислорода в лёгких. Он не знает, что он имеет в виду – да, или нет. — Значит, твоя цель – моя смерть? — Да, но не сейчас. Ваня раскрыл рот. Как это не сейчас? — А когда? — Тогда, когда прийдет время Тоесть, этому чудищу известно дата его смерти? Но он бы тогда сказал её. Тоесть, он не знает когда за мной прийдет смерть? Кто он вообще? Он – и есть смерть? Тогда почему не заберёт мою жизнь, раз пришёл? Тоесть, у него нет сил? Он ослаб? Ваня вновь оглядел выступающие кости, белую, будто наволочка, кожу; макушку, на которой нет ни одного волоска и длинные неподстриженнве ногти, которые уже вросли в кожу. Тоесть, он давно не ел человечину что ли? Или чем он тогда питается для того, чтобы энергия была? — Ты не можешь меня убить, не так ли? Ваня не понимает для чего озвучил эту мысль. Он просто произнёс её вслух. Существо вновь скалит клыки, но в этот раз не так, как прежде. Внезапно оно встаёт и своими длинными, огромные ногами опирается на пол. Руки берутся за стену и он поднимается. Ваня начинает ползти назад, но некуда – спинка кровати прямо за его спиной. А чудище все приближается, оно сидит на потолку и ползёт к Ване – нос к носу. От него воняет тухлятиной и еще чем-то неприятным. — Повторяю еще раз, – твое время ещё не пришло.— в голосе так и слышится гнев, Ваня понимает, что задерживал дыхание всё это время и выдыхает, пытается вдохнуть побольше воздуха, но он кашляет громче. Оно бесится, прыгает на другую часть потолка и раскрывает окно – убегает. Утренние мысли сопровождались безответными вопросами и мечтами, которые наверное, уже не сбудутся. Сегодня первое сентября – худший день из всех возможных. Ваня идёт в седьмой класс и соответственно, у негоначинаются новые уроки: алгебра, геометрия, информатика и другие. Сегодня нужно брать огромный портфель и забирать учебники у библиотекорши. Наверняка весить они будут как штук десять кирпичей, или даже больше. С отчаявшимся стоном, Ваня решает не думать о ночной встрече, хотя очень хотелось. Больше в ту ночь Варя не приходил. Парень смеялся с его имени, он сам его придумал для него – нечего его обманывать и топить. Теперь он будет так его называть и только. Застегивая рубашку, Ваня прячет её в штаны и немного поднимает. Теперь осталось сделать самое главное. — Мам, доброе утро. — Ваня подошёл к обеденному столу, за которым сидела женщина и попивала чай. — Доброе, чего тебе? — откусив печенье, спросила она. — Уже сентябрь. А у меня скоро день рождение. Я хотел попросить подарок ... Мать тяжело вздохнула. Она сохраняла молчание и лишь их дыхание было слышно в кухне. — И... Что ты хочешь? С какой-то неохотой спросила она, пряча взгляд в стол. — Телефон. Я хочу...ну, чтобы у меня тоже был телефон. — Сенсорный — потвердил после недолгой паузы Ваня с появившейся из ниоткуда надеждой, как будто, он достал её из глубин своего сознания. Женщина долго молчала, она не прерывалась на чай или же, на с виду вкусное печенье, казалось, что внутри она на что-то решается. — Посмотрим — мать закинула в рот оставшееся печенье, и допив последние остатки чая, встала из-за стола, чтобы поставить кружку на посудомоечную машину. — Ура, хорошо, спасибо! — прокричав как одно целое, Ваня поспешил за оставленным в комнате рюкзаком. Он схватил пока что лёгкую вещь и радостно, в препрыжку побежал в подъезд – на улицу, где сейчас курил отец около машины. Они просто стояли там, вместе, но потом мужчина пошел наверх, а Ваня остался ждать внизу. Уже через час он стоял на линейке, вместе с красивым букетом роз, который он подарит классной руководительнице. Одноклассники подросли за лето, стали более... Взрослыми? По крайней мере девочки уж точно, мальчики же мало чем изменились. У некоторых просто сломался голос и всё. Может, подросли немного... Но Ваня по прежнему оставался самым низким в своём классе. Хоть он и немного подрос за лето, все остальные были гораздо выше него. Ваня всегда старался не думать об этом, и оправдывал разницу в росте высотой подошвы у кросовок других. У девочек даже были иногда туфли с каблучком. Он облегченно выдыхал от этой лжи самому себе. Линейка длилась долго. Все то зевали, и "заражали" других, тем самым остальные тоже зевали. За этим было смешно наблюдать, и смотря, Ваня зевал. Вообще, настроение у всех было напряжённое. Учительницы непонятно по какой причине кричали, заставляли всех молчать чуть ли не грозя отчислением в первый же день, на что дети смеялись. Все какие-то нервные, несчастные. Видимо, учителя тоже на каникулах не отдохнули. Когда все зашли в класс, их просто поздравили с началом года и сказали идти в библиотеку. Ваня и пошёл. Да и не один, а в сопровождении очень хорошего гостя. Оборачиваясь по сторонам, в поисках кого-либо, Ваня поворачивается обратно. — И чего ты появился? Существо промолчало. Теперь уже Варя сидел около него и пялился. — Говорить не будешь? Ну, ладно. Честно, Ваня пытался не смотреть на него и вообще делать вид, что его не существует. Но какое было его удивление, когла получив учебники, он пошёл прочь от этого кабинета, а Варя встал и отправился за ним! Вот именно тогда Ваня и наложил в штаны. Конечно, образно говоря Но потом удивился. Монстра за его спиной никто не видит! Тоесть, это теперь однозначно в его голове? Нет никаких пришельцев? А может, на самом деле он призрак, которого видит только Ваня? Тогда откуда он так умеет, и если и вправду так, то как он оказался в его доме? Возможен ли тот факт, что в роду Вани были такие люди, которые видели паранормальное? Варя двигался за ним, не отступая почти ни на шаг. Парень думал о том, как такой дрыщ находит в себе силы на ходьбу, если у него почти все кости на виду? На его тело даже страшно смотреть, в голове сразу начинают появляться странные мысли о том, что Ваня мог быть на его месте. Залезая в машину к отцу, Ваня положил портфель с учебниками на пол, а сам пристегнулся. Так и началось у Вани первое сентября, а соответственно, и новый учебный год. *** На самом деле Ваня не ожидал. Он думал что его не восприняли всерьоз, или же, сделают вид что забудут про его просьбу и скажут — Потом. Ваня держал в руках новый телефон, сенсорный, настоящий! Сегодня – 8 сентября, его тринадцатый день рождения! Ваня не мог понять, сон это, или нет. Он закусил губу – больно. Значит не сон! Он кидается матери в обьятия и зацеловывает её лицо. Он в любви. В эту секунду пропала вся ненависть, негодование и обида на мать. Была лишь сладкая эйфория от подарка. Ваня думал, что вот она – продажность. Вот как, оказывается, она чувствуется. людей можно купить, прямо как и его только что. Он чувствовал благодарность и радость, ему хотелось прыгать от счастья и опробывать поскорее новый телефон. — Давай, ложи телефон обратно в коробку. — говорит женщина, а Ваня испуганными глазами на нее смотрит. Вот это и всё? Наигрался и хватит, его заберут? — Как со школы пройдешь, так и будешь с ним разбираться. Он с облегчением кладет его в коробку и закрывает крыжкой, ставя на свой письменный стол. Ваня чувствует разочарование и пытается его отогнать мыслями о том, что вот как только он вернётся домой, так сразу и начнёт в него играть. Он берет уже давно собранный портфель и бежит обуваться. тогда Ваня не догадывался, что у него появится настоящий друг