Нам останемся, в лучшем случае, мы

А если там, под сердцем, лед, То почему так больно жжет? Не потому ли, что у льда Сестра — кипящая вода, Которой полон небосвод? Чунь Юнь смотрит на умиротворённое лицо адепта — тот наконец-то спит без кошмаров. Стоит экзорцисту появиться, карма отступает, и Сяо окутывает успокаивающая аура и прохлада. Весь регион Ли Юэ для Сяо — сплошное поле боя, хоть контракт и разорван. Но Юнь почему-то успевает оказаться в нужном месте и в нужное время. Как? Кто его знает, угадывает скорее всего на каком-то интуитивно уровне. Когда адепт уже не в состоянии терпеть боль и гул голосов в голове, всё это резко исчезает с тихим "Идём домой, вояка", и прохладные руки подхватывают и несут, так бережно, будто Сяо — самое ценное в жизни экзорциста. Для адепта первое время это было что-то странное — "домой". Да, это всё та же комната в Ваншу, но с момента, как они решили жить вместе, там стало уютней, туда хотелось возвращаться. Комната почти не изменилась. Добавились книги, стол и какие-то ещё незаметные мелочи, без которых уже нельзя было представить это место. Но самое главное, что было ради кого возвращаться. Зима приходит за теплом, В горячих пальцах снежный ком, И никаким неверным снам Не замести дороги нам - В ночь под невидимым крылом. Чунь Юнь до сих пор не понимает, как Сяо на всё это согласился, ведь тот очень скептично относится к экзорцистам, хоть и неплохо ладит с Шэнь Хэ. А началось, всё именно с тех случайных появлений Юня в моменты, когда якша уже терял сознание. — Ты же понимаешь, что я не всегда смогу оказаться рядом? — задумчиво сказал экзорцист, обнимая якшу в какой-то из вечеров. Сяо не просто понимал, он знал это. Нужно было искать способ, чтобы в случае чего, адепт мог сам облегчить боль. Лекарства, которые передавал Итэр не всегда могли быть под рукой. Неожиданно выход нашла Шэнь Хэ, посоветовавшись со своей наставницей — талисманы заряженные энергией Ян. Их ненамного хватало, но это было эффективно. Адепту хватало сил вернуться на постоялый двор, а Юнь был за него спокоен. Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьётся пламя между нами, Как любовь во время зимы. Для Сяо же абсолютная загадка, как столь чистый человек может быть добровольно рядом с ним. Он не тот, кто достоин любви. Запятнанный кармой и кровью монстров, как кто-то может его полюбить? Но всё те же прохладные руки и полные щемящей нежности поцелуи, выбивают все негативные мысли из головы. Экзорцист всегда говорит в такие моменты, что Сяо — тот, кто действительно заслуживает этого. Тысячелетия борьбы и боли должны хоть чем-то окупаться помимо какого-то там контракта. — Никто не может бороться вечно, всем нам нужен отдых и кто-то, кто сможет нас поддержать. Ты не обязан, особенно сейчас, нести всё это на себе, — Юнь гладит тёмную макушку якши, — я буду счастлив, если ты позволишь мне быть рядом. — Спасибо, — выдыхает Сяо. В ту ночь Чунь Юнь так и остался на постоялом дворе. Со временем таких вечеров стало гораздо больше, а после Юнь просто стал ещё одним постоянным жителем Ваншу. Сяо просто иногда теряется. Для него всё это впервые. За всю его долгую жизнь к нему относились только с опаской и уважением, как к чему-то великому. И никто до этого времени не пытался узнать, а тем более понять якшу, как кого-то с собственными мыслями и желаниями. Он сам не думал что его будет тянуть к кому-то. Он не знает, чем расплачиваться за полученное тепло, и старается делать то, что ему подсказывает интуиция, и тоже угадывает. Сяо помнит, что Юнь говорил, что никогда не видел злых духов и призраков, но хочет увидеть хотя бы одного. Якша, который видел их в невероятных количествах, рассказывает экзорцисту подробно о каждом, и даже помогает с рисунками. Так же он приносит цветы Цин синь, которые входят в состав того самого мороженого, нужного экзорцисту для усмирения энергии. Лёд, раскалённый докрасна, Любовь страшнее, чем война, Любовь разит верней, чем сталь. Первой, кто узнал о том, что они вместе, стала, что неудивительно, Шэнь Хэ. Сяо никогда не забудет взгляд этой женщины, говорящий "Я не посмотрю кто ты, если с моим племянником что-то случится по твоей вине. Лететь будешь до самой Селестии даже без своей кармы". Сяо, переживший многое, ощутил себя во много раз меньше чем он есть. Адепт знает, насколько она страшна в гневе. Выяснилось, что Чунь Юнь заботливый, но речь не о гиперопеке. Поправить сползший плед, обнять, когда это необходимо, сказать что-то приятное — это вроде мелочи, но для Сяо они оказываются важными, греющими растерзанную душу, и бережно собирающими её обратно. Юнь даже попробовал научиться готовить миндальный тофу. Но идея оказалась провальной, ибо пришлось мало того что отлавливать парня с усилившейся энергией Ян, так ещё и обрабатывать обожжённые пальцы. Экзорцист долго извинялся за то, что он мог сделать, на что Сяо только хмыкал. Не говорить же парню о том, что он, в своём неконтролируемом состоянии, через чур страстно поцеловал адепта. Парень переводит взгляд, понимая, что смотреть на спящего слишком долго, это странно и неприлично, но стоит ему отвести взгляд, якша открывает глаза. — Юнь? — адепт зевает, придвигаясь ближе, — Чего не спишь? — Не знаю, слишком много мыслей в голове, — экзорцист перебирает пальцами тёмные пряди с изумрудным отливом, — у меня в последнее время ощущение, что я краду тебя у Ли Юэ, как защитника. Адепт бессовестно закидывает на парня ногу. Он сегодня позволил себе остаться дома, чтоб побыть рядом, а этот чудик загоняться решил. Сам когда-то просил хотя бы иногда спать по ночам, а теперь винит себя в том, что делает что-то не так. Вернее, потому что сам Бежишь навстречу всем ветрам. Пусть будет боль и вечный бой Не атмосферный, не земной, Но обязательно с тобой. — Дурак, да? — якша тыкает пальцем экзорцисту в солнечное сплетение. — Нет, просто кажется, что это неправильно... — А теперь послушай меня внимательно. — Сяо становится максимально серьёзным, — Знаешь почему я всё ещё здесь и могу дышать? Потому что ты, со своей энергией Ян буквально стаскиваешь меня с селестии каждый раз. Да, это не лечение, как например с этим справляется Цици, но тем не менее, мне становится легче. Ты, со всей этой своей нежностью и заботой, учишь меня понимать людей и помогаешь видеть мир с иной стороны. То, что на Ли Юэ не накинулись толпы монстров — это и твоя заслуга тоже. В свете луны видно как щёки Юня краснеют, а глаза открываются в немом удивлении. Он никак не ожидал услышать от якши таких слов, и вообще слов в таком количестве. Тот привык выражать чувства действиями. — Спасибо... — выдаёт Чунь отойдя от шока — От твоего спасибо, призрак в Цин Цэ сам завтра не уйдёт, — бухтит адепт, вновь прижимаясь к нему, — спать надо. Сам говорил, что полезно. — Ага, — Юнь прижимает к себе своего якшу и счастливо выдыхает ему в макушку, — люблю тебя. — И я тебя туда же, спи. Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьётся пламя между нами, Как любовь во время зимы.