Прямо под пальцами

Всем солдатам выдают эликсиры-подавители. Ведь выдают же? Се Лянь смотрел и не мог понять, что же не так. Юноша перед ним и пах, и выглядел как альфа, это совершенно точно! Неужели сейчас он в настолько плачевном состоянии, что даже готов… на подобное?! Альфа с альфой… Неслыханно. Или дело в том, что их окружает аромат Нежных объятий? Они, безусловно, нацелились именно на него — все плоды как один благоухали омежьими феромонами. К счастью, между ними и Се Лянем, обезумевшим от внезапного гона и их проклятых чар, была не только скала, но и двойной магический барьер. Но вот юноша перед ним… Такой хрупкий, еще совсем ребенок. Се Лянь и сам не мог похвастать возрастом и жизненным опытом, а этот парнишка и вовсе казался несмышлёнышем. Он небось еще не вошел в возраст и даже не понимал, что происходит с принцем. Так ведь? Не в силах поднять руку, Се Лянь приказал: — Возьми этот меч и… защищай… вход… Вместо слов изо рта вырывалось какое-то сдавленное рычание. Се Лянь никогда в жизни не ощущал себя настолько подверженным низменным инстинктам. В монастыре Хуанцзи учили сдерживать желания плоти, особенно властные, хищнические наклонности альф и коварную иньскую энергию ненасытных омег. Бетам вроде Му Цина повезло, подумал принц, стиснув зубы. Им не понять этого… этих… — К чему так мучиться, сладкий? — крикнула одна из соблазнительниц снаружи. — Мы можем избавить тебя от… По-кукольному яркое неживое лицо показалось в просвете, но вдруг она осеклась, словно почуяв что-то. А затем Се Лянь, чьи чувства и без того были уже на пределе, чуть не оглох от смеха. — Ты так старался сбежать от нас — и добровольно запер себя с течной омегой! — Вот умора! — Это самый глупый принц из всех, о ком я слышала! Ха-ха-ха! — Замолкните! — Се Лянь рассердился не на шутку. Что это такое они несут? Мужчин-омег так мало, разве могло случиться, что именно один из них служит в войске Сяньлэ и в эту ночь отправился вместе с принцем? Силы окончательно покинули Се Ляня, так что он произнес куда-то в темноту, совсем не ожидая ответа: — Ты, ты — омега? Послышалось смущенное и жаркое: — Ваше Высочество. — И следом: — Простите. Я… не уверен. Я… — Что значит «не уверен»?! — не сдержал злости Се Лянь. Скоро наступит вторая стадия опьянения Нежными объятиями. Тогда он попросту завалит мальчишку, не обращая внимания на его запах! Будь он альфой — разорвет глотку. А окажись омегой… — Простите, — еще тише отозвался солдат. Се Ляня пронзило раскаяние. Все-таки, этот юноша уже немало ему помог, кроме того, он вел себя крайне отважно, безропотно выполнял любые приказы и ничем не заслужил подобного обращения. — Это ты меня прости. Но все же… все же нам надо… надо выяснить все, понимаешь? Если ты бета, бояться нечего. Но если альфа, боюсь, тебе нельзя выходить из пещеры. А если омега — оставаться. У Се Ляня уже был план, просто пришлось быстро подстроить его под новые обстоятельства. Ведь он не знал, что юноша — взрослый, и думал, что спасти его и от себя самого, и от Нежных объятий не составит труда. В том случае, если бы юноша еще не вступил в возраст гона и течки, а также окажись он бетой, Се Лянь просто попросил бы его стоять между двумя барьерами. Он был бы неинтересен ни Нежным объятиям, ни обезумевшему принцу. Если все гораздо сложнее и юноша — альфа или омега, оставаться ему никак нельзя. Се Лянь не мог поручиться, что барьер выдержит его собственную атаку изнутри. В таком случае ему и впрямь было бы лучше оказаться омегой, пусть такое чудо и сложно представить. Тогда он просто выйдет из пещеры, а Нежные объятия, созревшие для принца-альфы, никак не смогут ему навредить. Разве что попытаются убить, воспользовавшись случаем насолить врагу. Но если он — альфа, оборотни вполне могут напасть на него, ведь именно для этого они созданы. Пусть юноша не потеряет никаких магических сил, все-таки вряд ли он рассчитывал расстаться с невинностью в таких обстоятельствах, у залитой кровью пещеры, с дьявольскими плодами. А еще он, в отличие от Се Ляня будучи смертным, вполне может умереть, так как Нежные объятия известны прежде всего тем, что высасывают из мужчин энергию жизни ян без остатка, чем и питаются. Как ни крути, расклад действительно сложный. Се Лянь пытался сосредоточиться на задаче — спасти солдата, который неосмотрительно последовал за ним. Но голову кружил незнакомый аромат, который Се Лянь приписывал альфе. Пещера была довольно небольшой, и все ее пространство было наполнено их дыханием. Нежные объятия бесновались у входа, выкрикивая пошлые замечания им обоим. Юноша в это время совсем притих, казалось, он боится даже пошевелиться. Наконец Се Лянь, почувствовав краткий прилив сил, попытался приподняться, но мышцы под чарами любовной неги совсем не желали слушаться, и от перенапряжения он невольно охнул и застонал. Бросившийся на подмогу солдат замер на полпути. Се Лянь видел только горящий взгляд, а слышал лишь неровное биение собственного сердца. Он готов был поспорить, что юноша облизнул пересохшие губы, хотя его рот скрывали плотно повязанные бинты. Как оглушенный, Се Лянь даже не смог повторять про себя изречения из трактата «Дао дэ цзин». Неловко привалившись к стене, он постарался выровнять дыхание, чтобы спросить: — Решил что-то? — Что? — после некоторой заминки послышалось из тьмы. Похоже, юноша и впрямь не совсем понимал, о чем с ним говорит Се Лянь. Неужели придется читать ему лекцию из разряда «откуда берутся дети»? А чем занимались его родители, скажите на милость? Се Лянь не был бы против, но явно не в такой щекотливой ситуации. Избранная им техника дыхания помогла успокоиться на время. Он почти сдержанно уточнил: — Альфа ты, омега или бета? От этой информации зависит твоя жизнь. Ты никогда не проходил через гон или течку? Когда наступает определенный возраст, каждый альфа и омега сталкивается с непростым испытанием. Позаботиться о том, чтобы он или она не навредили окружающим, должны родители или опекуны подростка. Но солдат решительно покачал головой. — Никогда. Се Лянь был поистине поражен. Неужто тот самый момент настал именно сейчас? Или это совпадение — веление небес, или… Худшие опасения Се Ляня сбылись, и юноша действительно является омегой, а начавшаяся течка — всего лишь ответ на феромоны и близость сильного альфы во время не подавляемого эликсирами гона. Такого альфы, как Се Лянь. Или он бета, слова проклятых оборотней — лишь издевательства, а сводящий Се Ляня с ума запах на самом деле принадлежит Нежным объятиям. — Тогда… — осторожно продолжил он, — как ты себя чувствуешь? Юноша смущенно опустил голову. Без блеска его единственного глаза в темноте Се Лянь ощутил себя слегка растерянно. — Странно. Я чувствую… влагу. — Сидевший на коленях на почтительном расстоянии от принца юноша поерзал, заставив того судорожно сглотнуть. — И еще этот… — Запах, — выдохнул Се Лянь, закончив фразу за него. Медлить было никак нельзя. Характер запаха обманул Се Ляня — все-таки он никогда прежде не сталкивался с течным мужчиной-омегой. Но теперь все прояснилось. Он пах вовсе не как альфа, а как юноша, молодой воин, полный энергии ян. При этом в его аромате таилось «двойное дно», и принц не случайно не мог надышаться им. Наверное, Се Лянь всё еще мог сдерживаться лишь из-за так удачно накрывшего его оцепенения Нежных объятий, в случае цветков-оборотней призванного лишить их жертву возможностей к сопротивлению. Кроме того, это была первая течка у бедняги. Всё было бы иначе с опытной омегой… Невольно перед глазами у Се Ляня встала столь же соблазнительная и волнующая, сколько и отталкивающая картина, как юноша, оседлав обессиленного принца, скачет на нем как на бордельном «жеребце», не успев даже снять одежду, не то что бинты. Его прошибло потом, даже ладони стали влажными. Захотелось прикоснуться к себе, а потом к ждущему, горящему от истомы омеге. Молодой солдат как раз чуть наклонился вперед, словно сидеть ровно для него было невыполнимой задачей. Воздух так пропах пьянящим смешением их запахов, что казалось, разожги огонь, и они взлетят на воздух. — Сделай всё в точности так, как я скажу, — поспешил отдать новый приказ Се Лянь. Юноша тут же выпрямился по струнке, правда, ненадолго. — Возьми меч и… срежь у меня прядь волос. Это было крайне опасным предложением, ведь им придется приблизиться друг к другу. Солдат как будто перестал дышать, а Се Ляня и вовсе начало мутить от возбуждения. Он силился оставаться в сознании, повторял «Дао дэ цзин» и пытался правильно дышать, только сбивался слишком уж часто. — Вы уверены? — посмел возразить ему Но инстинкт и здравый смысл не позволяли Се Ляню отпустить омегу в разгар течки прямиком к бьющимся в припадке оборотням без защиты. До этого Се Лянь был бы уверен, что юноша сможет сам за себя постоять, но теперь… Всё так резко изменилось всего за какой-то час. — Если не станешь медлить, — сжав зубы до скрипа, уверил он, — всё будет хорошо. Верь мне. — Я верю, Ваше Высочество, — выдохнул отважный солдат, заражая своей уверенностью. В темноте найти прядь волос, вдобавок, закинутых за спину и прижатых к скале, оказалось непростой задачей. Он сам попросил не зажигать огня, сгорая от охватившей тело страсти, и лишь сейчас горько пожалел об этом. Когда груди Се Ляня случайно коснулись дрожащие пальцы, он не сдержал слабого стона. «О Небеса, какой стыд!» — воскликнул он про себя, радуясь лишь, что слишком слаб для того, чтобы поддаться желаниям плоти. Но и второму невольному участнику засады на принца приходилось несладко. Се Лянь с его острым слухом небожителя слышал, как тесно тот сжал бедра, стараясь не делать никаких опрометчивых движений. Наверняка ткань его одежд промокла насквозь от впустую выделяемой смазки. Се Лянь вспомнил некстати, как кто-то из шисюнов в монастыре однажды пошутил, что, если не «оприходовать» течную омегу, с нее натечет на целый пруд, «хоть сейчас запускай карпов». Тогда, заметив поблизости Его Высочество в компании Фэн Синя, тот шисюн сделал вид, что не говорил никаких непристойностей, а вместо этого просто ушел. Дернувшись в испуге, юноша, видимо, слишком резко пошевелился и не смог сдержать тихий полувздох-полустон, который Се Ляню показался музыкой. В таком состоянии он был бы готов слушать вечно. Прижать бы омегу к полу, раздвинуть ноги, приласкать такой же твердый до боли, как у него самого, член и… Се Лянь не очень хорошо представлял, как все это происходит, но теперь прекрасно понимал фразу «природа подскажет», раньше казавшуюся глупой. Он никогда и не думал о соитии с кем-либо, тем более, с другим мужчиной. До вознесения он еще допускал смутную идею, что однажды матушка представит ему какую-нибудь девушку-омегу из хорошей семьи, чтобы через год или два на свет появился очередной наследник престола. А однажды во дворце даже устраивались смотрины, но к тому времени принц твердо решил посвятить свою жизнь совершенствованию духа и тела и на девиц не взглянул, хотя многие из них явно нарочно не пили эликсиры подавления перед торжеством. А теперь его так безудержно, пылко тянуло к безымянному солдату, и в глубине души Се Лянь понимал, что дело не только в чарах Нежных объятий. Против их обаяния он выстоял бы, хоть и с трудом, страдая от наведенного оборотнями морока. Аромат этого неловкого, скрытого за грязными бинтами юноши дразнил его самоконтроль совсем иначе. Несмотря на отклик плоти, даже думать о том, чтобы коснуться цветочного оборотня, Се Ляню было противно до дрожи. А вот этого неожиданного омегу он до одури хотел сжать в объятиях. Чтобы ощутить его трепет и вожделение всем своим телом. Чтобы войти в его блестящее от благоухающей смазки лоно, зацеловать, закусать и пометить, оставить следы альфы на коже, чтобы никто не посмел отнять его у принца. Нежные объятия старались изо всех сил и приняли самый очаровательный и привлекательный облик, но то, какие уродства и шрамы прячутся за бинтами юноши, ему было совершенно неважно. Даже если весь он некрасив до последнего волоска (исключая этот горящий тьмой глаз с пышными ресницами, единственное, что видел Се Лянь), он — омега, которого альфе хотелось покрыть. С большим трудом, еще несколько нестерпимо желанных раз прикоснувшись к обнаженной груди, плечам, шее и кадыку Се Ляня, но несчастному юноше все-таки удалось срезать у него тонкую прядь волос. — Ваше Высочество, готово! — вырвалось у него. Голос полнился каким-то странным восторгом, будто уже одно только исполнение приказа принца вызывало у юноши неконтролируемую радость. Забыв обо всем, Се Лянь потянулся было, чтобы впиться губами в чужие губы, готовясь даже прогрызть бинты, но вместо этого… коснулся протянутой руки и кое-как повязал свои волосы на его палец. Волосы небожителя, как и кровь (или другие, ха, телесные жидкости), легко сделать освященными любому чиновнику небес. Низкоуровневая нечисть вроде Нежных объятий не захочет и близко подходить к омеге за таким заслоном. — Теперь они не посмеют тронуть тебя. Уходи скорее, иначе я, боюсь… Больше не смогу сопротивляться тебе. Се Лянь не договорил — тело внезапно стало легким как перышко, а затем само рвануло к омеге. Но юноша оказался проворнее, несмотря на свое не менее плачевное состояние, он вскочил и бросился к проему пещеры, как только принц приказал это сделать. Между барьерами, где до этого он отважно давал Нежным объятиям отпор с мечом наперерез, молодой солдат обернулся на принца. На мгновение Се Лянь испугался, что он вернется и бросится в его объятия — тогда для них обоих все будет решено. Се Ляня нисколько не страшила перспектива разделить с юношей близость, однако сейчас за них обоих говорили феромоны. Вдруг у его омеги уже есть избранница или избранник? В конце концов, он молод, полон сил и вряд ли когда-либо читал «Дао дэ цзин», не говоря уже об избрании схожего с Се Лянем пути совершенствования, запрещающего плотские утехи. Пожалуй, было бы печально, окажись его девушка тоже омегой — но если она бета, у них всё будет в порядке. Но что несравнимо важнее и ужаснее — изначальный план Лан Ина окажется воплощенным в жизнь. Духовные силы наследного принца серьезно пострадают, когда он нарушит свои клятвы. А в разгар войны за свободу государства, когда принц является надеждой своего народа… Лучше разбежаться и разбить себе голову о камень, в совершенном отчаянии подумал Се Лянь. Может быть, когда-нибудь потом, после победы и триумфального возвращения в небесные чертоги… …когда этот юноша наверняка успеет завести семью или, памятуя о его воинской отваге, вовсе погибнет в бою. *** По возвращению с Горбатого склона Се Лянь хмуро приказал прогнать из армии юношу, с которым провел мучительную, незабываемую ночь на Горбатом склоне. Когда Му Цин удивленно спросил, чего такого тот сделал, Се Лянь лишь пожал плечами и произнес: — Война ведь — не увеселительная прогулка. Здесь умирают каждый день, а он еще так молод. «Не хочу, чтобы он пострадал. Или был рядом». Чтобы не представлять никогда больше, как пальцами оставляет синяки на бледных ягодицах. Как юноша закидывает длинные ноги ему на спину, шепча своё «Ваше Высочество» вновь и вновь. Как безудержный юный Бог Войны в короне цветов таранит стройное гибкое тело на пустом алтаре для подношений, где даже безупречный нефрит взмок под сплетенными телами. Как губы кричат «мой». И ему отвечают «навеки» меж смущающими донельзя стонами и всхлипами. Нет, такого Се Ляня принц не знал и не готов был узнать. Да и не до того было. Очень скоро он вновь повстречал этого омегу в столице, а потом… Пришлось попрощаться с ним на восемьсот лет, чтобы однажды услышать это «Ваше Высочество» снова. И наконец сделать всё так, как им обоим хотелось.