blush.

Когда Ёну случайно встречает того самого Сон Тэхуна, он впадает в небольшой шок, потому что какого чёрта? Никто не должен был нападать вот так на Ёну вечером и обвинять в том, что он смеялся над кем-то, когда Джи просто выносил мусор и наслаждался музыкой в наушниках на полную громкость, потому что это был его момент, ясно? Момент, когда он мог включить громкость на максимум, не слыша ничего, но важнее — никого, а формулы не жужжали невыносимой трелью где-то под коркой мозга. Но этот момент был полностью испорчен этим тхэквондистом, который видимо слишком любит вот так приближаться вплотную своим невыносимо идеальным лицом, что можно буквально рассмотреть радужку глаз и длинные ресницы, так завораживающе следующими за веками, стоило их обладателю моргнуть. Чужая рыжеватая чёлка уже касается лба Ёну, вороша его собственные тёмные волосы, а в нос приятно ударяет слабый аромат шампуня Сона, отдалённо напоминающий что-то ментоловое, и ещё какой-то сладковатый запах, смешанный с таким же слабым запахом табака. Этот чудак кидается на него с какой-то странной претензией, смотря так, будто Ёну действительно сделал какое-то вселенское зло, подвергшее весь мир опасности. Джи честен с собой, поэтому, мягко говоря, он не слушал, что говорил ему Тэхун, потому что его мозг был не в состоянии разгребать все химические сигналы, которые буквально прошлись штормом, заставляя сердце стучать чуть быстрее, чем обычно и Ёну давно такого не ощущал, не ощущал эмоции, не ощущал себя хоть немного живым. Ситуация была бы чуточку лучше, если бы они не стояли перед горой мусора. Стоило сказать, что технически стоял нормально только Тэхун, а Джи протирал колени на земле, а потом и вовсе благодаря тхэквондисту имел честь посидеть на пакетах позади, ещё и остался без наушника, превосходно. И так каждую их встречу — Ёну оказывался пойманным этим чудиком. Каждую? Да, потому что Тэхун ненормальный, и каратист невольно подумывает о сталкерстве, хотя Сон на вопросы о том, как он каждый раз находит его, не отвечает, но объясняет все тем, что каждый шаг и чих Джи распространяют его же фанаты, поэтому ему даже не нужно следить за ньютубером, чтобы найти его. Ёну, конечно, смотрит на него неверяще, но при попытке объяснить этому идиоту, что это все равно сталкерство, ловит своим лицом чужую ногу. И поэтому Сон Тэхун поджидает его несколько, на самом деле действительно много, раз после уроков, предлагая подраться, провоцируя и манипулируя, пытается добиться какой-то цели, которую сам же себе и поставил. А Джи ведётся, потому что не может иначе, как бы не пытался. Ведётся на Тэхуна, который вызывает в Ёну все больше эмоций, чувств, жизни. Да, через такой способ, но иначе к Ёну не добраться. К настоящему Джи Ёну, спрятанному за этим каменным образом чудо-ребенка, примера для подражания в учёбе и дисциплине. И за все это короткое время их так называемых встреч, на которых они просто дрались (защищали свои боевые искусства, каждый свое, показывая друг другу, что именно его действительно можно назвать искусством), у Джи сложился образ тхэквондиста. Для него Тэхун был резким, прямолинейным и отчасти вспыльчивым, человеком, который мог саботировать кого угодно, разглядеть все в человеке, каждую частицу, мотив, в нем казалось было столько уверенности. Поэтому когда этот наглый тхэквондист добивается своего, добивается того, что Ёну действительно осознает свою мечту, свое положение и просит его спасти от этой жизни, вытащить из этого кукольного театра, в котором он был марионеткой, безвольной куклой, такое долгое время. Именно тогда, после некого открытия Ёну, открывается и сам Тэхун. Открывается только ему ‐ Джи Ёну. Они проводят все больше времени вместе. Безусловно, до сих пор спорят, чьё боевое искусство лучше и пытаются доказать свою правоту на практике, но теперь меняется многое, это уже не просто спор ради победы, а скорее для получения удовлетворения, потому что даже со стороны видно то, что они в какой-то степени наслаждаются этим моментом, когда погружаются в поединки, созданные ими же уже ради забавы. А после Тэхун затаскивает его поиграть в игровые автоматы и Ёну получает ещё большее удовлетворение, когда ему получается обыграть Сона, а это у него выходит довольно часто (всегда), так что даже ноющие синяки, оставленные сильными ударами, вовсе перестают ощущаться. И они действительно сблизились настолько, что Джи начинает распознавать большинство эмоций Тэхуна, как бы тот не хотел спрятаться за шутками, холодностью или чем-либо ещё. Например, когда Тэхун чертовски зол и готов использовать все, что только знает из тхэквондо, он по-кошачьи морщит нос, действительно становясь похожим на кого-то из кошачьих, но Тэхуну необязательно это знать, потому что получать бэк-кик все равно иногда больно даже для Ёну. Или когда Сон испытывает смущение из-за кого-то или при ком-то, то ему крайне необходимо показать, что он выше, сильнее, буквально поставить на колени, чтобы не казаться самому же себе глупым. Именно это сейчас происходит, потому что Ёну вновь на коленях и ловит флешбеки в той счастливой встречи у мусора, пока на него сверху вниз зло смотрит уже его друг. Джи не сделал ничего. Он не обижал кошек или собак, не планировал захватить Землю и даже не грел чёртов чокопай в микроволновке сверхположенного времени, чтобы он прилип к тарелке. Он просто увидел Тэхуна и хотел поздороваться, пока тот сидел уткнувшись в телефон и спрятавшись под чёрной кепкой, но когда Джи оказался слишком близко и, вероятно сделал он это чрезмерно тихо, дотронулся до плеча, обтянутого излюбленной красной ветровкой, Ёну получил в ответ испуганный взгляд карамельных глаз и налившиеся розовым румянцем щеки. Ого. Он даже не заметил, когда все обернулось снова так, что его ткань на коленях страдает. Зря Ёну снизил бдительность, никогда не знаешь, когда Сон Тэхуну захочется кого-то поставить на колени. Брюнет даже успевает подметить для себя, что это те же самые школьные штаны. Судьба ‐ злодейка. — Какого хуя? Ты что-то успел увидеть? — зло бросает Сон, а пальцы в волосах Ёну слегка расслабляют хватку. — Вот именно: какого хуя? — вторит ему каратист, хватаясь одной рукой за предплечье Тэхуна, заставляя того убрать руку, — и нет, я не видел ничего, расслабься. Частично ложь, если Тэхун спрашивал про свое лицо, и частично правда, если вопрос был про телефон, хотя Ёну увидел лишь какой-то текст в заметках. Не он тут обладает зорким зрением или Сон не догадался по очкам? Пока Джи смерял его хмурым взглядом, Тэхун более менее расслабился и даже протянул раскрытую ладонь, чтобы помочь подняться. Можно ли считать прогрессом с той встречи? Определённо. Проходит не больше пяти минут, пока они стоят и смотрят друг на друга, но кажется, что неловкость между ними достигла такого радиуса, который ни разу не попадался в задачах по математике у Ёну, а он повидал многое дерьмо. Они так и продолжают стоять возле любимого места Тэхуна с игровыми автоматами, покрытые слоем нерешительности. У Ёну, как ему кажется, социальных навыком больше, чем стоящего напротив, но даже этот факт затмевает то, что он увидел уже десятью минутами ранее. В своём воображаемом списке лучших воспоминаний он отдаст такому Тэхуну второе место, потому что первое уже занято первыми тренировками каратэ. — Прости, я просто, — первым отмирает Тэхун, пока умирает Ёну, потому что: ему не послышалось? «Прости»? Это было слишком внезапно. Джи поправляет очки и думает, что слишком много нахватался от друзей Сона, когда с его языка слетает не свойственная ему фраза: — Хорошо, но давай ты больше не будешь ставить меня в такое положение, если это не другая ситуация. — Что? — Что? Ёну правда считает, что Тэхун мило смущается, но так же он считает, что и удары у него очень хорошо поставлены. Даже не из тхэквондо и брюнет проверяет это своим лицом, когда его нос встречается с кулаком Сона. Но все это теряется и забывается, потому что в следующее мгновение, ушибленного носа касаются длинные прохладные пальцы, проверяя повреждения, а после снимают съехавшие очки. Тэхун, сложив их, убирает в свой карман и пальцы вновь возвращаются на лицо Ёну, но на этот раз увереннее, а после вовсе чужие ладони аккуратно располагаются на щеках и тянут слегка наверх. Брюнет жалеет, что остался без очков, потому что нервничающее лицо Сон Тэхуна, да еще так близко, необходимо видеть в отличном качестве. — Я писал в заметках признание, — с каким-то напряжённым вздохом выдаёт Сон и каждая мышца на лице Ёну под чужими ладонями напрягается, — не хотелось выглядеть глупо, потому что это мне не подходит. Джи немного отклоняется, но ладони по-прежнему крепко держат его. — Это для Руми? Боми? Каратист и дальше бы перечислял, но ему не нужны очки, чтобы уловить, как изменился взгляд Тэхуна и он уверен, если бы его руки не лежали на лице Ёну, он бы ударил себя по лбу. — Не стоило так часто бить тебя по голове, признаюсь, — Тэхун убирает свои ладони, но только для того, чтобы с некой робкостью провести ими по чужим плечам в школьной форме и остановиться у шеи, большими пальцами поглаживая края воротника белой рубашки, — ты бы тогда заметил, что я не общаюсь с ними. И ни с кем другим я не провожу столько времени. Чужие руки вновь пропадают, возвращая на Ёну его очки и метал облегчающе холодит кожу у носа. но куда лучше этого ощущения, так это вновь розовеющие щеки Сон Тэхуна и его опущенный взгляд. Впервые Джи рад, что он немного ниже и козырёк кепки не скрывает от него такое. Сон поднимает глаза и они встречаются взглядом, этого хватает, чтобы все понять, но Тэхун выдаёт тихий смешок и с еле заметной улыбкой продолжает: — Нахуй речь. Ты мне нравишься, Джи Ёну, — снимая кепку, он наклоняется ближе, буквально соприкасаясь с чужим носом своим и с усмешкой добавляет, — даже если ты каратист. Если при той случайной встрече у Ёну в голове прошёлся шторм, то сейчас там побывал ураган пятой категории, оставляя только Сон Тэхуна. — Думаю, я потерплю твоё тхэквондо. Ёну обхватывает того за плечи и затягивает в долгие объятия, улыбаясь в сгиб чужой шеи, пока чувствует, как Тэхун делает тоже самое, крепче обнимая поперек спины, а после Джи покрывается лёгкими мурашками от оставленного невесомого поцелуя на шее, где безумно бился его пульс. — Тэхун. — М? — Почему ты набросился на меня в тот раз, когда забрал наушник? Ты, кстати, его до сих пор не вернул. Тэхун резко дёргается и напрягается, а после отодвигается и смотрит со всей своей серьёзностью, на которую сейчас способен с таким красным лицом. Ёну даже думать не хочет, что его лицо сейчас скорее всего такое же. — Забудь, что я сказал, пока. У Джи Ёну все хорошо с реакцией, поэтому он хватает его быстрее, чем тот успевает повернутся, чтобы вероятно сбежать и с издевательской улыбочкой, которой обучился у самого же Тэхуна, протягивает: — Я не буду смеяться, честно. Ну, не заехидничаю же я тебя, в самом-то деле. А Тэхун знает, что как раз таки Ёну его заехидничает. Он плотно сжимает губы и ведёт внутреннюю борьбу с самим собой. Но все же сдаётся и выпаливает сгороговоркой ту нелепую ситуацию, которая будет приходить ему каждый раз в кошмарах. Пришла очередь Ёну сжимать губы до побеления, чтобы не начать смеяться и у него это плохо выходит. Поэтому он все же начинает тихо посмеиваться и берет Сона за руку, переплетая пальцы, потому что может и потому что ему ещё нужен собственный нос. — Ты же понимаешь, что это был не я и сейчас где-то ходит человек, который действительно посмеялся тогда над тобой? — Блять. Тэхун тяжело вздыхает и Ёну вновь заключает его в свои объятия, устраивая руки на чужой шее и притягивая ближе к себе. Чувствуя, как Сон медленно обхватывает его за талию и хватается за синюю жилетку на пояснице, стараясь стать ещё ближе, Джи ловит его взгляд и тогда тянется к его лицу. Тэхун все понимает, поэтому быстро ловит чужие мягкие губы своими, совершая движения скорее по инерции. Это выходит ещё более неловко, чем все ситуации до этого, потому что для них обоих это первый поцелуй, но он кажется таким особенным и это все, что нужно им сейчас. Тэхун проводит по нижней губе Ёну своим языком, а после ловит и его язык, из-за чего у обоих вырывается вдох и они отодвигаются друг от друга, не достаточно далеко, чтобы перестать чувствовать чужое горячее дыхание на коже, но достаточно, чтобы глотнуть воздуха, их губы уже успели слегка покраснеть и Сон слегка засматривается, когда делает шаг назад, все ещё обнимая Ёну, а после произносит тихо, чтобы только Джи услышал, хотя они стоят буквально за углом здания и там в принципе никого нет: — Так, мы пара? — Да, позорник. Тэхун сейчас слишком рад, но все равно кусает Ёну за щеку, потому что просто не может оставить последнее слово за ним.