Пока горят фонари

Свет погас мгновенно. Таня даже не удивилась: с тех пор как начал барахлить один из предохранителей в электрическом щитке, освещение, равно как и вся техника, отключалось постоянно. Сколько прошло времени с того момента? Два месяца, кажется… Или три? Не всё ли равно?.. Только она так и не вызвала электрика. Да, надо будет записать это в список дел, но уже завтра, когда снова будет светло. Таня попыталась отогнать подступающие мысли о завтрашнем дне. По её разумению, это был не столько завтрашний день, сколько именно завтрашнее дно – такое же, как сегодняшнее, как вчерашнее. Завтра её опять ждала единственная работающая касса в «Семёрочке» у дома, и всё те же грузные хмурые покупательницы, всё те же алкоголики, забывшие документы – впрочем, уже все знакомые… Как так могло получиться, что её жизнь превратилась в этот бесконечный, мутный поток невнятных дней и доньев, Таня не знала. Сейчас она просто искала фонарик. Кажется, он был на нижней полке тумбочки?.. «Когда кажется, креститься надо» - пронеслась в голове Тани любимая поговорка её бабушки. И Таня перекрестилась, хоть не была ни верующей, ни даже крещёной. Потому что вместо фонарика на полке лежали белоснежные, совершенно новые коньки. Как они могли здесь оказаться, Таня не знала. Она не была на катке около пятнадцати лет, да и желания там оказаться у неё не возникало: не было сил, времени… и коньков. Но сейчас неизвестно как оказавшиеся здесь коньки так и манили её своей почти кристальной белизной… Точно такие же белые, с такими же серыми шнурками и такими же острыми отточенными лезвиями – как в старые добрые времена, как пятнадцать лет назад, когда Таня ещё училась в третьем классе. Таня понимала, что эти времена не вернуть, но… коньки. Они словно обещали, будто всем своим видом показывали, что это возможно. И вот Таня решилась. В свете фонарей за окном она осторожно достала пару коньков из тумбочки и, присев на кровать, надела их, аккуратно зашнуровывая, почти с нежностью притрагиваясь к неожиданной находке. Тане пришла в голову мысль, что сейчас она похожа на Золушку, примеряющую хрустальные туфельки. Конечно, никакой принц на белом коне не заберёт её с собой, как сказочную героиню, но какое-то странное, почти забытое чувство проснулось в ней. Таня посмотрела в окно. За грязным стеклом мягко разливался свет фонарей, освещая кружащиеся в непривычном танце хлопья снега – и неопознанное чувство только усилилось от этого вида. Первый снег. В конце декабря. Это действительно была странная зима – холодная, но чёрствая и поначалу бесснежная. Боже, неужели уже конец декабря? Точно, в «Семёрочке» уже продавались разноцветные гирлянды, шарики, и мишура. Как же этот праздник назывался? Рождество? Нет, оно позже… «Как Новый Год встретишь, так его и проведёшь» - говорила в своё время бабушка Тани, нарезая колбасу для оливье. Точно. Новый Год. Таня посмотрела на едва освещённый календарик, стоявший на тумбочке. Кажется, сегодня суббота… Тридцать первое? Тридцать первое декабря? Это и есть Новый Год… С отключенным электричеством и новыми коньками – и странным чувством, которое всё никак не получается охарактеризовать. И это чувство говорило Тане: «Помнишь каток рядом со школой? Как ты каталась там в третьем классе, во время каникул? Как не было вокруг никого, только ты, лёд, фонари и коньки? Помнишь?». И Таня помнила. Никогда не забывала. И Таня шла туда. С новыми коньками в руках и хорошо забытым чувством в душе. Она шла мимо надоевшей «Семёрочки», мимо пустой автобусной остановки. Где-то в соседнем дворе уже гремели салюты, в окнах горел свет – во всех, кроме окна Таниной квартиры. Возможно, уже отгремели куранты, может, уже давно по телевизору закончился ежегодный показ «Юмора Фортуны». Это уже не было важно. Важно было то, что на холме возвышалось до боли знакомое трёхэтажное здание школы. Но сейчас Таня шла не туда. Её волновал только каток, рядом с этой школой находящийся. А ведь сколько слёз было пролито в стенах этого жуткого здания, сколько времени потрачено – и всё это уже не имело значения. Только каток. Каток, где всё это можно было больше не вспоминать, и коньки, благодаря которым каток снова стал местом назначения. Это было удивительно. Удивительно, что ворота, ведущие на школьную территорию, оказались не заперты, удивительно, что каток был залит ровным, крепким льдом, удивительно, что вокруг никого не было и нет. И стоило Тане выйти на лёд, как она всё поняла. Даже не всё, а только то, что имело сейчас значение. Это чувство. Оно называлось надеждой. Надеждой на лучшую жизнь, на исполнение мечт – на всё то, что она когда-то знала, во что верила. И она снова была в третьем классе. И по телевизору в очередной раз показывали повтор детских соревнований по фигурному катанию, где тогдашняя ровесница Тани заняла первое место с выступлением под песню «Когда вернётся детство». Таня не знала, могло ли детство вообще вернуться к кому-либо… до сегодняшнего дня. И снова на каникулы задали прочитать какие-то сказки. Но разве есть сказки интересней, чем «окончишь школу с золотой медалью, поступишь в престижный ВУЗ»? Нет, никакой Конёк-Горбунок с этим не сравнится. А вот коньки для фигурного катания… вот они, белоснежные, новые. И снова Таня убегала на каток, где неуклюже пыталась выписывать различные фигуры. Вырисовывала на льду портрет любимого персонажа из «Смекубиков» - завтра наконец-то по телевизору покажут первую серию нового сезона. И снова её ждали дома родители. Снова мама готовила шарлотку с сушёными яблоками, снова папа покупал к празднику ящик мандаринов. И они вместе смотрели купленную на пиратском диске первую часть «Галактических войн». И снова горели фонари, подмигивали, освещали каждую снежинку. И снова с каждой новой попыткой у Тани всё лучше и лучше получались пируэты. И снова, и снова, и снова… Снова всё было хорошо. Снова расцветала надежда на то, что так дальше и будет. И теперь так оно и было. Первого января кассирша «Семёрочки» Татьяна Иванова не вышла на работу. Её так и не нашли. Только на катке рядом со школой номер шестьдесят шесть, где училась Иванова, нашли пару коньков, неизвестно кому принадлежащих. И только фонари не выключались, хоть давно рассвело. Они светили для третьеклассницы Тани, кружащейся в танце на катке, для третьеклассницы Тани, которую ждали дома родители, у которой была надежда на будущее. Они светили для той Тани, что вернулась из небытия, для Золушки, попавшей наконец на бал… Для Тани, у которой теперь всё было хорошо. Теперь и навсегда.