***
Но это было ещё не самое странное в том, что могло случиться. Странности были в другом – в том, что: 1) По пути «на дачу» выяснилось, что Гнев «подсел» на чтение и прочитал за весну кучу исторических и просто приключенческих романов («Школьная программа скучная! А вот Дон Кихот! И Гекльберри Финн с Томом Сойером!»). Эд испуганно переглянулся с Алом, гладившим сидящего у него на коленях Хейма. Рассел сглотнул. И только Флетчер с интересом принялся расспрашивать «ребёнка» о его впечатлениях – видимо, не осознавая, чем это может обернуться для них четверых; 2) Сад и огород на самом деле оказались в образцовом порядке благодаря доброжелательным соседкам-старушкам, которым предусмотрительная (в отличие от мужа) госпожа Мустанг ещё в начале весны в городе передала ключи от участка. Что значило, что на самом деле коварный план фюрера состоял не в «эксплуатации свободной рабочей силы», а в желании заставить заработавшихся молодых людей отдохнуть; 3) Наконец, Эд и Ал на следующее утро – когда Рой и Риза уехали по делам в город (присутствие фюрера требовалось на экстренном заседании парламента, а майору нужно было на осмотр в больницу) – совсем уж неожиданно для всех (кроме, очевидно, их «сенсея») загремели… под домашний арест. Последнее обстоятельство было уж совсем из ряда вон выходящим. По сути, Элрикам влетело за то, что Эд как-то вскользь обмолвился о том, что они ещё недавно были на границе с Аэруго. Одному Истине известно, почему госпожу Кёртис это моментально вывело из себя, но спорить не пришлось: – Могли бы сообщить! – отрезала она. – Что за вопиющая безответственность! Здоровые лбы вымахали, а ведёте себя хуже маленьких! Марш в комнату, я сказала! – Но… – попытался было всё-таки вставить хоть слово в недоумении моргающий Альфонс. – МАРШ В КОМНАТУ, Я СКАЗАЛА! Эда и Ала как ветром сдуло – хотя они и успели одарить ошарашенных Рассела, Флетчера и Гнева отчаянными красноречивыми взглядами. – А ВЫ ДВОЕ! – прогремела «учитель», обращаясь уже к Трингамам. Те аж подскочили с перепугу, в немом ужасе уставившись на неё. – НИКАКИХ ПОБЕГОВ, ЯСНО ВАМ?! И НЕ ПЫТАЙТЕСЬ МЕНЯ ПРОВЕСТИ ИЛИ УГОВОРИТЬ – А ТО ТОЖЕ ПОЛУЧИТЕ! ПОНЯЛИ? Флетчер машинально прикрыл лицо ладонями и зажмурился, Рассел инстинктивно протянул руку в сторону, чтобы заслонить брата, и неестественно вежливо улыбнулся: – Конечно поняли… чего тут непонятного? Понятно было, что Идзуми – не Рой, и то, что они провернули весной с Мустангом в Штабе, с ней здесь не сработает. Это навевало мрачные мысли, и из-за стола Рассел и Флетчер встали без настроения. Ну конечно – а чем им тут заниматься без лучших друзей?.. Рассел вдруг сообразил, что его кто-то настойчиво дёргает за рукав. Он удивлённо опустил голову и столкнулся с горящими глазами Гнева. – Через пятнадцать минут на заднем дворике! Туда окна комнаты Эда и Ала выходят! – заговорщицки прошептал гомункул, подмигивая озадаченным Трингамам. – У меня есть план!.. – Что это ты там шепчешь? – грозно поинтересовалась Идзуми, отвлекаясь от разделывания курицы на обед. – Если что-то задумал, то тоже… – Я просто предложил пойти поесть клубники! – жизнерадостно, как ни в чём не бывало выпалил Гнев. Кёртис подозрительно сощурилась. Переглянулась с как всегда невозмутимым мужем, который точил сейчас основательно затупившиеся ножи. Затем снова взглянула на сына. Но тот до того лучезарно и невинно ей улыбался, что она, наконец, сдалась. – Ладно, идите! – она махнула рукой, возвращаясь к курице. – Но чтоб без всяких!.. – Ну конечно, мам! – Гнев схватил переставших что-либо понимать Рассела и Флетчера за руки и буквально потащил их – откуда силы взялись? – на улицу. – Уй… осторожнее, балда, руку мне сломаешь! – взмолился старший Трингам. – Даже Эду хватило совести не пускать в ход автопротез… – И куда ты нас вообще тащишь?.. – Флетчер, едва не налетев в полумраке коридора на перила лестницы, потряс головой. – Вот увидите! – радость в голосе гомункула стала совсем уж торжествующей. – Нам нужно обсудить мой гениальный план! Братья обречённо переглянулись. Ну всё. Капут. Если у Гнева появился гениальный план, достанется всем. И действительно. Чего вообще можно ожидать от ребёнка, перечитавшего приключенческой литературы?***
– Ну пожалуйста-пожалуйста! – взмолился Гнев, сложив ладони. – Можно, а, можно? – Может, не надо? – меланхолично переспросил Ал, свесив руку из окна. – Твоя мама не оценит – мы ж не просто так под домашним арестом… – А она ничего не узнает! – Гнев уставился на них с Эдом огромными глазами. – А Рассел и Флетчер мне помогут, правда ведь?! – Чего?! – Рассел перепуганно замахал руками. – Ты хочешь, чтобы и нас казнили?.. – Не казнят, мы тихо! – Гнев, тебе не кажется, что ты перечитал книжек? – вкрадчиво поинтересовался Флетчер, прислоняясь плечом к стене дома. – Какая разница? – тот развёл руками. – Да вы представьте зато, как здорово – организовать настоящий побег! – Ага, а потом схлопотать за это настоящую головомойку… – Ну Э-э-эд! – Ну… – четвёрка светловолосых рослых парней обречённо переглянулась. Спорить с гомункулом, который ведёт себя как избалованный младший брат по отношению к ним всем, было, похоже, бесполезно. – Ладно… – Ура! – Гнев восторженно захлопал в ладоши.***
– Ну и как мы должны организовывать побег? – Рассел, закусив зубами травинку, скептически смотрел на Гнева. – Может, они просто вылезут из окна да и всё? Тут не высоко… – Да ты что! – Гнев оскорблённо фыркнул. – Тогда где же побег?.. Нет, надо делать подкоп… В комнате над их головами раздался звон разбитого стекла, мат Эда, а вслед за этим из окна с круглыми глазами высунулся Ал. – Какой к чёрту подкоп?.. Куда?.. – К вам в комнату! – невозмутимо пожал плечами Гнев, принимаясь палочкой чертить что-то прямо на земле. – Будем копать – ножиками! – Чего? – Флетчер тоже явно был в прострации. – А ножиками-то зачем?.. Ладно уже копать, но при чём тут… это ж тогда растянется фиг знает на сколько… – А вы что думали? – Гнев с победным видом махнул над головой пресловутой палкой, едва не зарядив её концом Расселу в глаза. – Ой, прости… Где это видано, чтобы у узников какие-нибудь там лопаты были? Тогда уж проще сразу ключ отдать, как говорил Том Сойер! Всегда копают ножом, и не землю, а твёрдую скалу! Вот сколько примерно, как вы думаете, настоящие узники копают себе подкоп? – Да мы-то откуда знаем? – Эд, свесившись из окна рядом с братом, кажется, смирился с необходимостью влезать в такую непонятную авантюру, в какой ему раньше бывать не доводилось – с его-то опытом... – Нет, вы угадайте! – Месяца полтора? – предположил Рассел. – Какой там! Тридцать семь лет! И из-под земли в Ксинге вышли! Вот как! Жалко только, что у нас тюрьма, то есть, дом, не на скале стоит… – Да не хочу я в Ксинг, что я там забыл-то? – Ал подпёр щёку ладонью. – Там души низкие и я постоянно об дверные косяки головой бьюсь… – Какая разница, что забыл? Какие души? Человеческие? Вот всё вы меня с толку сбиваете! – Да ладно, нам всё равно уже, где вылезти, только это, мы ж не такие молодые, чтобы нас ножом откапывать, – Эд говорил совершенно серьёзно, но Ал уже слышал, что его явно распирает смех. – Мы помрём до тех пор… – Не, не помрёте, – беспечно пожал плечами Гнев, пока Трингамы, отвернувшись, делали вид, что закашлялись. – Мы ж мягкую землю копать будем! И вообще – настоящие друзья могут всю жизнь положить, чтобы друзей вызволить из плена! – Ну уж увольте, не хочу я тут всю жизнь копаться, – проворчал Рассел между приступами кашля (смеха). – В самое сердешко, Блистательный, а я-то думал, ты меня любишь! – Да иди ты, Удивительный, я ещё пожить хочу! – Ну и сколько же понадобится? – Флетчер, откашлявшись и стараясь выглядеть серьёзно, повернулся к гомункулу. – Так, ну, – Гнев наморщил нос, раздумывая. – По правилам нам надо бы копать два года, но я думаю, мама вас раньше отпустит, а тогда какой смысл, поэтому я предлагаю так: копать будем по-настоящему, как можно скорей, а потом вообразим, что копали тридцать семь лет! – Тут ещё есть хоть какой-то смысл, – Рассел, еле-еле сдерживая рвущийся наружу хохот, прилёг на траву. – Вообразить нам ничего не стоит – если надо, мы можем представить, что полтораста лет копали. Тогда просто сейчас достанем три ножа и… – Четыре, – возразил Гнев, – мы из одного пилу сделаем. После короткой паузы Ал осторожно предложил: – Гнев, если только это не против правил и законов, то там вон под деревом валяется ржавая пила… Гнев запрокинул голову и посмотрел на него с досадой и огорчением. – Да вас вообще ничему путному не научишь, нечего и пытаться, хуже Гека! Давайте ножи доставайте – четыре!***
– Слушай, Гнев, а на кой нам вообще пила? – миролюбиво поинтересовался Рассел, пока гомункул педантично рассматривал принесённые ему ножи (лишь бы Идзуми не заметила…). – Как на что? – он изумлённо поднял глаза. – Подпиливать ножки кровати! – Зачем? – Эд, наблюдавший за всей этой кутерьмой из окна, озадаченно нахмурился. – Ну как же, а цепи? – Дак мы ведь не собачки, не на цепях сидим… – истерически хихикнул Ал. – Вот вы книжек как будто вообще не читали! – недовольно фыркнул Гнев. – Да, у вас меньше проблем, чем у нормальных заключённых, но мы сами себе придумаем всякие трудности, что за беда! Вообразим, что есть! С кроватями всё очевидно: все авторитеты говорят в один голос, что надо ножку перепилить надвое и так оставить, а опилки проглотить, чтоб никто не заметил, а ножку замазать грязью и салом, чтобы даже самый зоркий тюремщик не мог разглядеть, где пилили, и думал, что ножка совсем целая. Потом, в ту ночь, когда вы совсем приготовитесь к побегу, пнете их ногами — она и отлетит; снимете цепь — вот и все. Больше и делать почти нечего: закидываете веревочную лестницу на зубчатую стену, соскальзываете в ров, ломаете себе ноги, потому что лестница коротка — целых девятнадцати футов не хватает, — а там уж вас ждут лошади, и верные слуги, то бишь друзья, хватают вас, кладут поперек седла и везут в ваш родной Лангедок, или в Наварру, или еще куда-нибудь. Вот это я понимаю! Хорошо, если б прямо здесь ещё был ров! Если будет время, так в ночь побега мы его выкопаем. – А на что нам ров, когда мы наших товарищей выкрадем через подкоп? – Флетчер кусал губы, всё ещё умудряясь не хохотать в голос. Рассел молча ретировался куда-то в сторону дерева под предлогом «стоять на стрёме» и теперь, похоже, задыхался от смеха, особенно с фразы про сломать обе ноги, которая в отношении «одноногого Сильвера» Эда звучала вдвойне комично. Про Элриков и говорить нечего – они там у себя в комнате ржали прямо в подушки. А Гнев даже не слушал. Бормотал, бормотал под нос, вздохнул, покачал головой, снова вздохнул и выдал: – Нет, в этом никакой надобности нет. – Это ты про что? – Флетчер пока единственный был в состоянии задавать вопросы. – Да отпиливать Эду и Алу ноги! – НЕ НАДО, У МЕНЯ И ТАК ОДНОЙ НЕТ! – донёсся из окна перепуганный вопль Эда. Ал, надо полагать, с головой забрался под подушку, и слышно его не было от слова совсем. – Ну вот я и говорю – в этом нет необходимости… А ещё нужны жестяные тарелки и перо из оловянной ложки! – Но у Эда и Ала нет жестяных тарелок, их из нормальных фарфоровых кормят… – тихонько сообщил Рассел, незаметно подкравшийся поближе, чтобы не упустить ничего из этого цирка. – И зачем им перо из оловянной ложки?.. Что у них, ручек нет и бумаги?.. На худой конец, если уж так надо, вон, смотри, по улице гуси бегают, давай у них перо выдернем... – У узников гуси по камере не бегают, чтоб можно было перья дёргать! – безапелляционно возразил Гнев. – Они всегда делают перья из чего-нибудь самого твердого и неподходящего, вроде обломка медного подсвечника, да и мало ли что подвернется под руку! Но в данном случае, я думаю, сойдёт и вилка… а жестяные тарелки мы им достанем! – Всё равно никто ничего не разберёт… – Флетчер меланхолично покосился на окно комнаты Элриков. – Это вовсе не важно! Их дело – написать и выбросить тарелки за окно! А читать нам их незачем, всё равно на таких вещах половину разобрать нельзя! – Тогда… зачем же… тарелки портить? – Альфонс с явным трудом (видать, ещё икал от смеха) влез на подоконник и скептически взглянул вниз. – Вот ещё! – Гнев махнул ему рукой. – Ведь это же не ваши тарелки! *** Когда Гнев настоял на жестяных тарелках и несчастном изрубленном подсвечнике, мальчики смолчали. Против пирога (пусть даже с верёвочной лестницей и ещё какой-то гадостью внутри) Элрики тоже ничего не имели – зато Трингамам пришлось побурчать и повозиться, чтобы сделать всё так, как хотел развеселившийся донельзя гомункул. В принципе, парни даже стерпели, когда Гнев зачитал им надписи, которые Эд и Ал должны выцарапать за каким-то чёртом на стене, хотя их всех распирал не просто смех, а откровенный ржач. Ну а как ещё реагировать на такой набор: 1. Здесь разорвались сердца узников. 2. Здесь бедные пленники, покинутые всем светом и друзьями, влачили свое печальное существование. (правда, тут Флетчер и Рассел в один голос возмутились, что «ничего себе покинутые друзьями, всем бы такими покинутыми быть», но Гнев ни в какую не соглашался изменять что-то в формулировке) 3. Здесь разбились два одиноких сердца и усталые духи отошли на покой после тридцати семи лет одиночного заключения. (на этой фразе Гнев задумался, такое ли уж оно одиночное, но так как Элрикам и было совсем не по 50 и даже не по 37, а всего по чуть больше 20, он решил, что эта формальность тоже не имеет значения: «Вы были в одиночном заключении вдвоём!») 4. Здесь, без семьи и друзей, после тридцати семи лет горестного заточения погибли благородные незнакомцы, побочные сыновья Людовика Четырнадцатого. (на этот раз взбунтовались Ал и Эд, заявившие, что их, конечно, можно как угодно обзывать, но им и Гогенхейма хватило, а тут какого-то Людовика подсовывают – но опять же, все возражения оказались бесполезны) Иными словами, мальчики мирились со всеми причудами Гнева до тех пор, пока он, наивно взмахнув ресницами, не спросил: – Эд, Ал, а пауки там у вас есть? – Сплюнь, Гнев, не дай Фламель! – Эд в ужасе юркнул в комнату и спрятался за спину Ала. – Хвала Истине, нету! – вздохнул Ал, качая головой. – Ну ладно, мы вам достанем. – Что-о?! Зачем?! – Не вздумай, а то Эд реально коньки отбросит! Уж лучше тогда гремучие змеи! Гомункул задумался на секунду, пока Трингамы, прифигевшие с его последнего заявления, приходили в себя (ещё они Элрикам пауков не ловили!), и вдруг жизнерадостно заявил: – Отличная мысль! Просто замечательная! А где вы её держать будете? – Кого-о? – Эд перепуганно вытаращился на него из-за плеча Ала. – Да гремучую змею! – … слушай, я понимаю, что ты нас угробить хочешь, но может, всё же не надо? – Ал молитвенно сложил ладони. – Да что вы, ну, вы к ней привыкнете! Вы её приручите! – «ПРИРУЧИТЕ»??? – Ну да, что ж тут трудного? – Гнев пожал плечами. – Всякое животное любит, чтобы его приласкали, и даже не подумает кусать человека, который с ним ласково обращается. Во всех книжках про это говорится. Вы попробуйте только, больше я вас ни о чем не прошу, — попробуйте дня два или три. Вы ее можете так приручить, что она вас скоро полюбит, будет спать с вами и ни на минуту с вами не расстанется; будет обертываться вокруг ваших шей и засовывать голову вам в рот. – А-ал! – Эд подхватил Альфонса, которого ноги явно плохо держали, и, по всей видимости, уложил на кровать – после чего с сердитым выражением лица высунулся в окно. – Нахрен надо, мы ещё пожить хотим! – Эд, не дури! – Гнев не менее сердито фыркнул в ответ. – Узникам полагается иметь ручных животных, а тут такое экзотическое! – У нас есть Хейм, не надо нам никаких экзотических змей! – Но кот – это банально! – ЗАТО ПРИЯТНО, ПУШИСТО И РАДОСТНО, НЕ ВЗДУМАЙ ТАЩИТЬ НИ ПАУКОВ, НИ ЗМЕЙ! – Ну ла-адно… а крысы есть? – НЕТ, И НЕ СМЕЙ ИХ ПРИТАСКИВАТЬ! – Нет, Эд, без крыс вам нельзя, они у всех бывают, не упирайся, пожалуйста. Узнику без крыс никак невозможно, даже примеров таких нет. Они их воспитывают, приручают, учат разным фокусам, и крысы к ним привыкают, лезут, как мухи. А вам надо бы их приманивать музыкой. Вот Ал будет на фортепиано играть, а ты на гитаре, они и приползут… – Ой мамочки… – просипел Рассел куда-то в плечо Флетчеру, видимо, представив эту картину. Флетчер, сидящий рядом с братом прямо на земле по-турецки, спрятал лицо в ладонях. Его плечи тряслись от беззвучного хохота. У Эдварда в глазах не отражалось сейчас ничего, кроме беспредельного ужаса. –… Им все равно, на чем ни играют, была бы только музыка, – вдохновенно продолжал гомункул, – для крыс сойдет и такой дуэт. Все животные любят музыку, а в тюрьме так просто жить без нее не могут. Особенно если что-нибудь грустное; а у вас вместе только такое и получится. Им это всегда бывает любопытно: они высовываются посмотреть, что такое с тобой делается... Ну, теперь у вас все в порядке, очень хорошо все устроилось. По вечерам, перед сном, вы сидите и играйте, и по утрам тоже. Играйте «Навек расстались мы» — это крысам, скорей всего, должно понравиться. Поиграйте минуты две — сами увидите, как все крысы, змеи, пауки и другие твари соскучатся и вылезут. Так и начнут по вам лазить все вместе, кувыркаться... Вот увидите — им сделается очень весело! Эд? Эд, ты чего?.. – Ну всё, поиграли и хватит, – проворчал Флетчер, поднимаясь на ноги. – Рассел, подсади, – они там реально вдвоём, наверное, сознание потеряли…***
Когда Трингамы вновь спрыгнули на землю, действительно отпоив Эда и Ала валерьянкой, Гнев, виновато теребящий себя за пуговицу рубашки, поднял глаза на опять свесившихся из окна и немного замученных Элриков. – Ну хоть цветочек-то можно?.. – Против цветочков ничего не имею, – Альфонс устало повёл рукой. – Они хоть не кусаются – если только ты нам венерину мухоловку не притащишь… и это не крысы и не змеи… – И даже не пауки, – поддакнул Эдвард. – Во-во… – Да нет, вы там у себя можете вырастить цветочек какой-нибудь? Элрики зависли, потом озадаченно взглянули на Трингамов. Флетчер тяжело вздохнул: – Ну можно, допустим, только естественного света мало… если земли в углу накидать, может, репей какой и прорастёт, только радость-то не велика… – Вот и отлично! – Гнев, повеселев, хлопнул в ладоши. – Вот репей и вырастите! Только зовите его не репей, а «пиччола», – так надо, если он растёт в тюрьме. А поливать будете своими слезами! – Э-э-э… – протянул Ал, в то время как Эд озадаченно моргал. – Но у нас и так воды хватает… – Да не надо никакой воды, надо именно слезами, это так всегда делают! – Да ведь он… завянет, – Эд всё ещё пребывал в прострации. – Ну ладно Ал, хотя лично я не могу видеть, как он плачет, а я вообще почти никогда не реву… Гомункул задумался на секунду. Рассел старательно делал вид, что разглядывает забор, Флетчер гипнотизировал свои руки. Элрики ждали. – Ну вот придётся постараться – хотя бы луком глаза потрёте! – нашёлся он. – ДА НУ ВАС ВСЕХ К ЧЁРТ… Учитель?.. – Мальчики, я тут подумала, – на пороге комнаты, потупив глаза, действительно стояла Идзуми Кёртис. Трингамы как по команде подхватили растерявшегося Гнева под руки и юркнули с ним за угол дома, чтобы в случае чего она их не нашла. Так что теперь Элрики, немного напуганные, но больше удивлённые, разглядывали своего учителя в одиночку, – что немного… перегнула палку. В конце концов, вы уже взрослые парни, и отправлять вас под домашний арест по меньшей мере глупо. К тому же вы раздельно с вашими Трингамами устроите в два раза больший Армагеддон, чем вместе, да и моему Гневу без вас скучно… Короче говоря, – она подняла на них глаза и виновато улыбнулась, – извините, что я так на вас накричала, почти даже без повода… и вы можете быть абсолютно свободны! – Ну во-от… – расстроенно насупился Гнев. – Никакого побега теперь не выйдет… Эй, куда вы?.. Рассел и Флетчер мотанули ничуть не хуже настоящих спринтеров – и на углу едва не столкнулись лоб в лоб с вылетевшими из дома Эдом и Алом. – ЭД! – РАССЕЛ! – АЛ! – ФЛЕТЧЕР! – Я ТАК СКУЧАЛ! – СТО ЛЕТ ТЕБЯ НЕ ВИДЕЛ! – АЛ, ТЫ ТАК ИСХУДАЛ! – А ТЫ, ФЛЕТЧЕР, ТАК ПОВЗРОСЛЕЛ! – ВРЕМЯ ТЯНУЛОСЬ ТАК ДОЛГО, А ПРОШЛО ТАК БЫСТРО! – НЕ РЕВИ, А ТО Я ТОЖЕ БУДУ РЕВЕТЬ! – Я ДУМАЛ, Я БОЛЬШЕ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УВИЖУ! – Я ТОЖЕ-Е-Е! Гомункул, разинув рот, наблюдал за этой хаотичной «капустой» из рук, ног и голов со светлыми макушками. Какая уж тут игра… Они выглядели совершенно искренними, во всяком случае, вой стоял такой, как будто Элрики действительно невесть сколько просидели в заключении в высокой неприступной башне, а Трингамы их всё это время дожидались… Идзуми, звонко хохоча, вернулась в гостиную, держась за стеночку. – Актёры погорелого театра… – Они же ещё не успели натащить крыс и пауков, я надеюсь? – Зиг, ухмыляясь, обернулся к ней. – Хвала Фламелю, нет! Да и ножики я уже забрала!