Джекпот

— Если что-то нужно: клиники там, деньги; звони, пиши — я все устрою, организую… — Спасибо. «Хоть на этом», — очень хотела добавить Джулия, но сдержалась. Сидя напротив Сафронова, буравящего взглядом бесконечные узоры на красивой силиконовой скатерти и бормочущего логичную и предсказуемую хрень, она ощущала внутри себя дикую необъяснимую ярость. Нет, по справедливости и всем возможным законам он сделал все правильно — пожаловал к ней, красивый такой, с цветочками, и на честном глазу повторил ей все то, что писал вчера в пьяном угаре: ребёнка признаю, свершившемуся факту вроде бы рад, а также готов поддерживать будущее чадо как морально, так и материально. И все было прекрасно, и все было так, но и не так — или просто она не могла поверить в то, что та забота, та нежность, которые он проявил к ней в тот страшный вечер, были лишь актом сострадания к беременной женщине и ничем более? В то же время приходилось признать, что быть чем-то другим это просто не могло — градус их отношений на «Битве» не доходил даже до нуля, а тот единственный мимолетный секс можно было назвать чем угодно, но не актом любви. Но что-то, именуемое даром из Бездны или пресловутой женской интуицией, упорно подсказывало или хотело верить в то, что за эти короткие восемь недель их отношения значительно улучшились — настолько, что она могла бы рассчитывать на что-то большее, чем роль матери его ребёнка. Но все же, как ни утешай себя и ни корми ложными надеждами, Ванг прекрасно понимала, ждать предложения руки и сердца было бы слишком преждевременно и глупо — особенно, когда тебе уже не двадцать лет. Но ждать отчего-то упорно хотелось — как и в те самые двадцать. — Что-то не так? — видимо, такая чуждая мужчинам штука, как интуиция, так некстати сработала у Сергея, рыжие брови которого так задумчиво и забавно сошлись на переносице. — Точнее, что-то ещё? «Лимузин, яхта у моря и кольцо с бриллиантом в три карата», — губы Ванг поджались почти до тонких ниточек, чтобы не выпустить на свободу эти колкие саркастические шутки. Он и так сегодня неплохо постарался: явился к ней, не испугавшись взвалившейся на него ответственности и перспективы стать родителем нового Хаоса; принес такой миленький и подающий надежду букетик; наговорил тут кучу обнадеживающих слов, сделавших его еще более привлекательным и желанным. Так что к Джулии, как названный гость в ночи, нагрянуло понимание того, что главным виновником того рокового наваждения был отнюдь не алкоголь. — Аккуратнее, золотая рыбка, а то можешь тремя желаниями не отделаться, — облизнула губы женщина, точно вспомнив свое недавнее обещание откусить этому вредному скептику голову. Не сказать бы, что это желание пропало сейчас — скорее, его вытеснило осознание того, что пожалуй, он не заслуживает такой суровой участи, да и кроме того, без головы ему станет гораздо тяжелее исполнить возложенные им же самим на себя обязательства. — За свою жизнь я исполнил столько разнообразных желаний, что, думаю, меня не испугают твои аппетиты. Кстати об аппетитах, — веселье соскользнуло с его лица, как хулиган с покатой зимней горки. — Как у тебя дела с аппетитами? Надеюсь, моему ребёнку не грозит голодная смерть внутри голодного Духа Хаоса? Джулия вновь поджала губы, всем своим видом показывая ведущему, что никаких проблем с приемом пищи у неё нет. Впрочем, так оно и было — если не считать того факта, что она эту самую пищу она пока не научилась готовить, а в перерывах между токсикозами перебивается случайными вредными перекусами. — Я нормально питаюсь, — в целях подтверждения своих слов она подвинула к нахмуренному скептику фарфоровую вазочку с печеньем — которое, впрочем, лежало в ней с две тысячи хромого года и едва ли было пригодно к употреблению. Впрочем, Сергей и не взглянул на них, прожигая ссутулившуюся и кусающую губы женщину странным изучающим взглядом. Так же внезапно и пугающе мужчина поднялся с места, неспешной и вальяжной походкой английского аристократа направляясь к…холодильнику? — И где тут «нормально»? Точнее, где тут «питаюсь»? — прежде, чем Ванг успела открыть глаза, зажмурившиеся от яркого света холодильного чрева, строго и недовольно произнес он, так же хмуро и вопросительно скрестив руки на груди. — Что-то я не наблюдаю здесь ничего, что можно было бы съесть беременным. Или вообще съесть? — Я заказываю доставку, — сквозь злобно сжатые зубы так же недовольно процедила Ванг, устремив ненавидящий взгляд куда-то в самое нутро холодильника и пытаясь понять, чем ему не угодил увядший лист салата, биойогурт, одиноко стоящий в в углу и маленький кусочек сыра, давным-давно превратившийся в знаменитый французский деликатес. — Ты серьёзно? Ты хочешь сказать, что это нормальная еда для беременных? Нет, так дело не пойдёт! Значит так, — наконец закрыв несчастный холодильник, Сафронов вернулся к столу, продолжая пугать её суровым гестаповским взглядом, пускающим по спине взводы мелких противных мурашек. Ванг почти успела просчитать в голове все самые наихудшие варианты и словить паническую атаку, когда над головой прозвучал его громогласный вердикт. — Едем в ресторан! И Ванг ощутила, как взводы мурашек отступают, а сердце бьётся в таком же быстром, но уже ликующем ритме праздника. Хм, может, её мечты не так уж прозрачны и далеки от исполнения? В это очень хотелось верить, и она будет верить, если, конечно, мужчина сейчас не скажет, что он ведёт её туда на курсы кулинарного мастерства. Звонок, так некстати разрушивший воздушные замки, так красиво выстроенные в белокурой голове, раздался на телефон Сергея в той торжественный миг, когда они уже стояли в прихожей и облачались в верхнюю одежду. Его лицо, вдруг изменившее выражение со светлого и воодушевленного на хмурое и озадаченное, не оставляло надежды на иные варианты, кроме… — Да, Маш. Нет, я сейчас не могу. Нет, я… Это срочно? Это никак не может подождать? — его голос звучал раздражённо, даже очень, но бегающий и все более усталый взгляд, уже говорил за него то, что он сам произнес через секунду. — Да, хорошо. Я сейчас буду. Сафронов убрал айфон в карман, а его опущенный взгляд прятал, наверняка, те же оттенки усталости и раздражения. И ещё, возможно, неудобства — перед ней, которая сама вдруг ощутила себя виновницей какого-то нехорошего происшествия. — Джу, извини. У меня там дела… Идти надо, в общем… — Да, я понимаю, — безлико кивнула женщина, больше всего желая ему и его этим «делам» провалиться в тартарары. Кратко кивнув, он махнул рукой и удалился прочь, не удосужившись бросить ей даже мимолётного прощального взгляда… *** Время медленно и неумолимо летело вперед — словно красно-серая стрела локомотива, следующая по маршруту Москва-Владивосток. Вот так, пыхтя и поскрипывая вагонами-неделями, он остановился на станции под романтическим названием «День Святого Валентина». День сопливых розовых сердечек, одиноких баб, ревущих под песни Славы, и замужних баб, выносящих мозги своим половикам, так непростительно забывшим про этот «самый главный праздник». Для Джулии Ванг он проходил буднично и уныло — в работе над новой книгой, которая должна непременно покорить сердца тупых малолеток и обеспечить им с ребенком безбедное будущее лет этак на пять. Она хотела утром позвать Вику, чтобы поработать над новой партией кукол, но в последний момент отказалась от этой идеи: приступы токсикоза, случавшиеся, впрочем, в последнее время нечасто, сегодня снова дали о себе знать и могли бы выдать ее интересное положение, которое все еще оставалось секретом для всех, включая помощницу. Впрочем, к вечеру все желудочно-освободительные и творческо-поэтические процедуры были закончены, и Ванг решила предаться лени и бездельному времяпрепровождению за чтением ленты во всеми любимой сети «Инстаграмм». Фотографии безмерно уважаемых и любимых коллег по цеху великого шоу-бизнеса кричали изяществом, блеском и красотой, создаваемой функцией незаменимых фильтров, и резали глаза своей идеальностью. Тем интереснее было выцепить среди них сравнительно нефильтрованное, негламурное и даже миленькое фото, с которого на нее смотрел Сафронов — полуголый, улыбающийся и обнимающий…любимую жену и двух очаровательных кудрявых детишек! «Проводим День Всех Влюбленных на Мальдивах. Родные, мою любовь к вам не передать словами!» — такая же миленькая и идеальная надпись, размещенная под фотографией, подводила под общий знаменатель сие великолепие и добивала, как выстрел в висок. Чертыхнувшись, Джулия в сердцах откинула телефон. Давно следовало бы догадаться, что тот роковой звонок, сорвавший их почти состоявшееся свидание, засосал его в семью, точно жабу в трясину. И выбираться из этого болота «жаба», видимо, совсем не собиралась — несмотря на регулярное кваканье в сторону этого болота и на икру, отложенную на стороне. Козел рыжий! Многоженец-осеменитель! Женщина скрестила руки на груди, изо всех сил пытаясь унять дикую яростную дрожь, отчаянно бьющую все тело. Казалось, она была готова сорваться и прямо сейчас прилететь на эти чертовы Мальдивы, чтобы откусить его наглую рыжую голову, из которой совсем недавно лились эти приторные, фальшивые слова: «Я рад, что с твоим ребенком все хорошо», «Я буду помогать вам», «Мы идем в ресторан!». Да катись оно все к черту! И он, и этот ресторан…и этот ребенок! Зачем ему отец, который будет ежемесячно скидывать десятку на карту и появляться по большим праздникам, чтобы впоследствии исчезнуть на несколько лет, на протяжении которых он будет видеть отца лишь по телевизору! Малыш, конечно, будет плакать и спрашивать, где папа и почему он живет не с ними, а в этом холодном ящике, из которого его никак не вытащить! Она же, Джулия, конечно, будет успокаивать, втирать какую-то неправдоподобную сказочную чушь, в глубине души понимая, что рано или поздно он узнает правду и обязательно будет страдать, продолжая этот бесконечный круговорот страданий в природе. Может, остановить это все, пока еще не поздно? Один поход к врачу — и не будет никаких страданий, обманов и хлопот. Ничего не будет. Не будет и крошечного, еще несуществующего для мира существа, чье сердцебиение она услышала на УЗИ каких-то пару недель назад. Сердце болезненно, горько защемило. Ай, к черту! Не нужно быть Духом Хаоса или каким-то там экстрасенсом, чтобы понять, что здесь ему будет хуже, чем там. Если где и есть Ад, то только на Земле. В конце концов, этим простым действом она не убивает его, а спасает — и он должен это понять и простить. Во всяком случае, Джулия очень на это надеялась — набирая уже номер уже знакомой клиники. — Здравствуйте. Можно, пожалуйста, записаться на аборт? — Да, конечно, — ответ прозвучал быстро, слишком быстро. — На 20 число вас устроит? — Да, конечно, — безлико повторила ее слова Ванг, внутренне молясь о том, чтобы следующие шесть дней пролетели для нее как можно быстрее. Нет. В этот раз она переживет. В этот раз она не передумает.