Душу дьяволу продам

      Большое сверкающее от чистоты зеркало ненароком передавало всю ясность распрекрасного румяного личика молодой особы, не взирая на то, что Лиса делала старательные попытки связать уверенность и апатию в один крепкий узел и захоронить его глубоко в себе. Но находясь в предвкушении величественного торжества, взвинчённое упоение и восторг, переплетающиеся с терпким волнением, не позволяли её улыбке растаять за считанные секунды, принимая сухую физиономию.       Тело находилось словно между двумя мирами — в одну секунду его ходко накрывали морозные антарктические ветра, цепляя за собой один сброд эмоций, в другую — мощный жар атаковывал тело, заставляя испытывать противоположную череду ощущений. — Готово! — бодро произносит близстоящая напудренная девушка в коротеньком мрачном платьице, которое украшало множество крохотных блёсток, предавая ему окраску глубокой летней ночи. Она аккуратно расправила шёлковый огромный бант на пояснице главной дамы этого долгожданного вечера и легонько стукнула ту по спине, давая понять, что последний элемент успешно прошёл испытание и прекрасно дополняет образ счастливой девчонки.       Уголки её бледных губ слегка приподнимаются, но этого достаточно, чтобы уловить весь восторг участницы в данном событии, направленный в сторону подруги, которая сейчас предстала перед ней в образе молодой, до ужасов волшебной, принцессы. — Ты выглядишь просто великолепно! — восклицает вошедшая в гримёрку блондинка с красивым отливом первого рассвета на длинных прядях и оживлённо хлопает в ладоши. — Надо отдать должное Джису, — смущённо проговорила Лиса, поднимая шоколадные горящие глаза на своё отражение. Изумление тут же настигает некогда преспокойную девушку, и, поражённо раскрыв рот, она принимает новую себя — мадемуазель, которую ей не приходить видеть ранее.       Белоснежное великолепие с плавной линией декольте, кружевным топом и в меру пышной юбкой идеально подчёркивало тонкую девичью талию. Под подолом платья скрывались дорогие филигранные туфельки с закрытыми носами и звонкими высокими каблучками. Полупрозрачная фата, закреплённая хрупкой серебряной диадемой, предавала образу Манобан величественности. От такой шикарной невесты не было возможности оторваться… — Розэ, хватай нашу королеву! — c веселостью в голосе обращается к белокурой молодой особе Ким, и в эту же секунду девушки подхватывают излучающую радость Лису под оба локтя.       Приятельницы, неразборчиво шепчась между собой, ведут девушку прямиком к дверям, за которыми находится совершенно другая жизнь: жизнь, в которой сольются два трепещущих влюблённых сердца. Но двери, стоящие перед взволнованной темноволосой девицей, существующей в непонятной для неё эйфории на данный момент, вели прямиков в…Ад.       Чувствование лёгкости и воздушности пронзало тело Манобан со всех боков кинжалами. Её разум поддался окружающей обстановке, которая принадлежит одному мастеру иллюзий.       Юная наивность подталкивала Лалису вперёд. Ноги делали шаги сами по себе. На лице был искусственный праздник, а в душе и голове — пустота.       Переступив порог светлого помещения, объятого наводящими панику холодно-голубыми стенами без конца вышины, яркий свет, исходящий из четырёхрожковой хрустальной люстры, врезался в глаза, отчего невеста поднесла ладошку ко лбу, и множество гостей, будто фарфоровые неживые фигуры, с широченными улыбками до ушей, прожигали Лису пристальными взорами. Девушка вздрогнула, но, не сумев обладать силой мысли, вновь поддалась обману и продолжила свой путь, как ни в чём не бывало, где в конце Манобан ожидала любовь всей её жизни.       Окутанный в неотразимый чёрный смокинг со скромной фиолетовой бабочкой, беспокойный парень заправил выбившуюся прядь тёмных волос назад, любуясь своей ненаглядной невестой. Манобан ухмыльнулась его смущённости.       Отпустив Лису в свободное плаванье, подружки разошлись по сторонам, исчезнув в неизвестности, а брюнетка поспешила пристроиться к жениху, ожидающему её на деревянной платформе, отведённой специально для парочки.       Встав напротив, молодая особа опустила веки, набрав воздуха в лёгкие, а затем выпустила его наружу через рот и широко раскрыла глаза, заострив внимание на своём будущем муже, имени которого совсем не помнила, и заметила одну весьма странную вещь. Его мрачные зрачки постепенно оседали вниз. Они делали это крайне медленно, но Лисе хватило одного беглого взгляда, чтобы уловить эту пугающую картину.       Кровь вскипела в её жилах, а страх прерывистыми стонами немого человека сходил с её уст. Речь не поддавалась бедняге, но разум начал приходить в себя. На щёки парня осела невиданная ранее жижа нефтяного оттенка, сползающая прямиком с краешков очей, а сами глаза стали затуманенными и полностью покрылись белым цветом.       Охваченная страхом до полусмерти, Манобан делает шаг назад и тут же поворачивает голову на зал, переполненный гостями. Но приглашённые на этот вечер дьявольского веселья, все до единого, походят на жениха: реками с берегов их век сходят океаны угольной смеси, в придачу, на их омертвлённых лицах блистают улыбки, наводящие ужас.       Лиса делает попытку закричать, но её горло не способно осилить ни единого звука.       Изумлённая невеста хватается за подол одежды, но вместо обворожительного платьица ей доводится узреть лишь обскубанные и грязные лохмотья.       Главная леди сегодняшнего представления отчаянно метится сбежать, но ветер, ворвавшийся с неимоверной силой на территорию церемонии бракосочетания и выломавший двери да окна, повалил страдалицу на пол, ударив головой о прочный паркет.        Лиса свернулась клубочком, приложив ладони к макушке, а со всех сторон эхом донёсся унижающий её разбитую личность заливистый тонкий смех.       Тёплые капельки, опаляющие бархатную кожу, падали с женских ресниц, со слышным звоном разбиваясь о настил. Оказавшись в безвыходной ситуации, не повидавшей счастье юной невесте ничего не оставалось, кроме как делить свои эмоции с невыносимой атмосферой, неожиданно воцарившейся в зале пару минут тому назад…       Прилив сил настиг её не так быстро, как желала этого сама девушка, но самое главное — она ощущала способность данную лишь человеку — говорить. И разгорячённый крик прокатился по широким стенам, отражая весь страх жалкой девчушки.       Затишье…       Оно настигло внезапно, из-за чего сердце Лисы пропустило один удар. Пустой и бессмысленный сон — вот, чем казался девушке пережитый момент. Испуская слезинки одну за другой, она мысленно надеялась на то, что подняв веки, обнаружит себя в маленькой кроватке своей общаги, а под боком будет мирно сопеть её пушистый серый котёнок, которого она тайно от соседок притащила в блок с приюта.       Нерешительно приподняв подбородок, Манобан осматривается: она всё также лежит на полу в испорченной одежде, словно кто-то решил поиграть с ней, как с красивой новой куколкой, а затем безжалостно выволок на улицу, бросив доживать свой век в беспорядочнейшем виде с лохматыми волосами в мусорном контейнере; высокие устрашающие потолки, стулья, где когда-то сидели гости, стойка регистрации — ничего не изменилось. Невыносимая безмятежность сдавливала ушные перепонки.       Убитая горем брюнетка, сев на колени, приложила ладошки к лицу и еле-слышно начала считать вслух: «Один…два…три…». Она уповала на то, что подобная терапия сможет помочь ей справиться с огромным стрессом и встать на ноги. Но кто-то другой — главный артист дьявольского театра, жаждущего своего фееричного появления во второй и заключительной части программы, не мог позволить своей ненаглядной жертве улизнуть из-под лап жутких иллюзий просто так…       Они будут играть до самого конца.       Высокий, но умеренно тихий звон, раздался где-то вдалеке. Он совпадал со скоростью счёта Лисы. Эти звуки были подобны стуку каблучков. Цоканье быстро прекратилось, и счёт брошенной невесты остановился вместе с ним.       Держась из последних сил, Манобан поднялась с колен. Мотая головой из стороны в сторону, она судорожно делала попытку ухватиться хотя бы за одну притягательную вещь. И ей это удалось. В огромном дверном проёме виднелась хрупкая затенённая фигурка. Плавные изгибы изящного тела вещали о том, что это была девушка ранних лет, а её натянутая струной спина и гордо расправленные плечи гласили о том, что неизвестная особа, представшая перед темноволосой девчушкой, не из лиц с бесхитростным и незамысловатым характером.       Важная персона постепенно открывалась этому миру, выплывая из темноты, словно грациозный чёрный лебедь. И перед Лисой предстала обворожительная шатенка с дьявольскими сверкающими бусинками вместо глаз на очаровательном лике и соблазнительной фигуркой, красоту которой подчёркивало мрачное бардовое платьице, а на ножках незнакомки сидели туфельки с пугающими своей остротой каблучками.        Брюнетка не двигалась, борясь за своё желание бежать отсюда, но неотразимая красота таинственной леди будто держала беднягу на цепи, не позволяя оторвать взора от девушки. — Какая красивая, — не сумев совладать собственным языком, в пол голоса проговорила Лиса первую пришедшую в голову фразу, а затем резко прикрыла рот ладошкой.       Величественная особа, чётко расслышав фразу, вздёрнула уголок губы, натянув игривую ухмылку. Но за простодушной улыбочкой скрывался настоящий тигрёнок. И стоило ей приблизиться к измученной страннице, как в эту же секунду зрачки шатенки приняли красный оттенок, а шею Лалисы яро сжали крепкие ладони незнакомки. — А ну-ка повтори, что ты сейчас сказала, — ядовито прошипела темноволосая мадемуазель. — Что ты очень… красивая, — тут же, крехтя, откликнулась Лиса.       Девушка неожиданно дёрнула брюнетку на себя. Приблизившись лицом к уху невесты в лохмотьях, темноволосая леди дотронулась кончиком языка до мочки уха Манобан. Девчонка вздрогнула, но не решилась предпринять какие-либо действия против незнакомки. — Ещё никто из попавших в это место наивных душ не говорил мне, что я красива. Знаешь, это, оказывается, очень приятно. — Отстранившись от виска колеблющейся Лисы, которую переполнял и страх и неизвестно откуда взявшееся блаженство, по-дьявольски обворожительная особа притронулась краешком носа к носу девушки и прошептала, заставляя прочувствовать Манобан на своей коже тепло: — Твой сладкий голосок прекрасен. Я не хочу тебя убивать. — Лалиса широко распахнула веки, не желая сгинуть в этом аду. — Здесь мне никто не говорит о том, какая я восхитительная. Значит, я буду слышать это от тебя. Я сделаю тебя своей. — Она отпустила её шею, позволяя невесте вдохнуть глоток воздуха. — Ты мне с самого начала понравилась. Разум моих прошлых жертв заполняла тьма, иллюзии, созданные мною, сводили их с ума, а их кожа начинала гнить, глаза становиться сухими. Они погибали медленно в огромных мучениях. Но ты поборола моё демоническое шоу. Похвально! — шатенка чмокнула Манобан в щёку. Лицо Лисы мигом приняло малиновый цвет. — Кто ты? — вырвалось из груди брюнетки.       Незнакомка, вновь продемонстрировав сиятельство белых зубов, подала ответ в развёрнутом виде, явно ошарашив девушку: — Меня зовут Дженни. Я — прислужница ада. Моя работа — отнимать людские души у тех, кто посмеет нарушить покой преисподней. Вторгаясь в низший мир загробного царства, вы все уверены в том, что вам ничего за это не будет, но нет, — демоница злостно усмехнулась.       Лалиса остолбенела от шока, пытаясь переварить все сказанные слова Дженни. Рассказы про рай и ад и жизнь после смерти казались ей сказками. И она продолжала не верить, так как происходящее казалось ей слишком реалистичным дурным сном. — В таком случае, что здесь делаю я? — решила уточнить брюнетка, на что прислужница ада лишь расхохоталась во весь голос. — Серьёзно не помнишь? Это же ведь ты та смелая стервочка, которая решила продать мне свою душу.       И перед расшатанной Манобан встала пелена из воспоминаний…

***

      Студенческое общежитие, находящееся под покровом тёмной, как дёготь, ночи, кипело своей жизнью. Именно в этот день учащиеся, прошедшие все пять стадий кошмара, будут отпущены на волю и начнут познавать настоящие трудности быта.       В скромной комнатушке, пропахшей фиалкой с корицей, среди скрипучей мебели и еле-приметного сквозняка царила особая обстановка. Решив отметить по полной последний день студенческой непростой, но очень весёлой жизни, которая оставила после себя положительный след на душе Лалисы, девушка, чей разум окутал крепкий шнапс, расставляет по начерченному синим цветом кругу свечи, скромный огонёк которых, то и дело колышется из стороны в сторону.       Она надевает на себя больших объёмов мрачную накидку и берёт в руки сверкающую зелёную бутылку из-под мартини, делая внушительных размеров глоток. Для прибавления смелости и уверенности не помешает. — Ты уверена в том, что это хорошая идея? — раздаётся со стороны подрагивающий высокий голосок, но Манобан, не обратив внимания на одну из своих соседок по блоку, задевает ножом краешек ладони, и, вызволив небольшую часть крови из-под кожи, несколько капелек отправляются прямиком в золотой кубок, украденный с полки бабушки Лисы.        Приятельница брюнетки пискнула, прикрыв рот ладонью. — Розэ, тебе же ведь не пять лет. Чего ты всего подряд пугаешься? Лиса же предупреждала, что людская кровь нужна в качестве презента демону, — откликнулась на её визг поддатая темноволосая подружка, приобняв напуганную девчонку за плечи. — Ну уж нет, Джису! Я не буду смотреть на это. Такие жертвы ради несуществующей ерунды? Лучше бы вместе с Чимином и Юнги на вечеринку поехали, — недовольно проговорила блондинка, задрав нос кверху.       Вскочив с кровати приятельницы, она переместилась на свою и, накрывшись с головой пледом, пробурчала: — Я спать.       Джису лишь пожала плечами, подлив в свой бокал алкогольного напитка. А Лисе было совершенно наплевать на эмоциональную Розэ. Она изнурённо помотала головой и поставила кубок в середину круга. — Поможешь мне? — обращается Манобан к оставшейся в игре подружке. — Нет. Я очень устала, поэтому только посмотрю, — улыбнувшись ответила старшая, мысленно осознавая свой страх перед ритуалом. — Ладно, — бурчит себе под нос не удовлетворённая её словами Лиса и берёт в руки крупных размеров обшарпанную книгу с изображением прекрасной девы, одна сторона лица которой чиста как слеза младенца, а другую покрывают уродливые шрамы, из-под льющихся рекой вниз длинных волос выступает дьявольский рог.        Эта вещь досталась Манобан от её бабушки. Старушка поведала немного внучке о ритуалах, которые описывались на каждой страницы. А ритуалы эти были не простыми, а демоническими. По преданию, дьявол, живущий среди строк книги, обеспечивал успехом и выдержкой до конца дней. Но относиться к этому требовалось по особенному: нужны были определённые вещи и жертвы, элементы одежды и прочее.       Конечно, в этом мире, да и не только, за бесплатно ничего не делается, поэтому главной валютой для вымышленного существа была человеческая душа, которая, получив своё, после истечения жизни будет вынуждена сгорать в аду веками.       Лалисе в это лезть не советовали, да и она не собиралась, но её желание провести заключительный день в общежитии так, чтобы это отпечаталось в памяти на всю оставшуюся жизнь, перевернуло всё. А если это окажется не выдумкой, то она проживёт свой остаток, не зная горестей. Какая разница, что будет после смерти? Нужно жить настоящим.        Правда, сама-то она в это верила слабо, но прочувствовать разрастающийся адреналин в теле, расшевелить нервишки и побывать в роли привлекательной ведьмочки хотелось наивной девчонке сполна.       Читала девушка медленно и крайне внимательно, так как осознавала, что алкоголь в крови может спутать буквы и слова в её голове.       »…и душу мою взамен изыми!»        Как гром среди ясного неба сорвались последние слова коротенького ритуала с уст брюнетки.       Резкий порыв ветра, раскрыв настежь окно, нежданно ворвался в помещение, окатил своей холодной воздушной волной комнату и, сметая все огоньки, раскидал в разные стороны обрядовые вещички Лисы.       Джису тут же подскочила и закрыла форточку, а затем объятая частичкой страха промолвила: — Это демон?       Манобан лишь горько усмехнулась её словам. — Это старая конструкция нашего общежития и ветер. Демоны не способны открывать окна.       Успокоив впечатлительную напарницу, брюнетка, засыпая, собрала свои принадлежности и сменила тяжёлую накидку на приятную телу пижаму.       Лёжа в кровати и находясь в полу-бреду, она размышляла над тем, что было бы, если бы существовали все мифы о загробном мире. Девушка рисовала образ демона, который пришёл бы по её душу, если бы не жил лишь в одних сказках и страшилках. Это существо однозначно имело бы привлекательные внешние черты…        Сон мигом охватил её разум. Она так и не смогла смастерить в своём воображении идеального дьявола. А утром, перебегая пешеходный переход по неотложным делам, Лиса неожиданно оказалась прямиком на пышной свадьбе…

***

      Отчаянно преодолевая небольшие расстояния, берега больших кукольных глаз брошенной невесты вновь застилала пелена горечи, которая не спеша проявлялась в виде крохотных сверкающих капелек с теплом оседающих на кожу. Она тут же убирала их ладонью, моля себя прекратить ничего не приносящие душевные терзания, и корила себя за крохотную, по мнению девушки, шалость, из-за которой теперь вынуждена слоняться по бесконечным адских коридорам.       Лалисе удалось справиться за короткий промежуток времени с Дженни с помощью сильного толчка руками и совершить бесполезный побег, потонув в последних упованиях на то, что он всё же сможет принести несчастной Манобан положительной результат, несмотря на то, что она сама не могла вообразить свой исход в этом месте.       Перебираясь из одной скромной комнатушки, усеянной внушающей опасение пустотой и сияющим благолепием, которое создавалась благодаря минимальному, но бросающемуся в глаза интерьеру, брюнетка томно вздыхала, прижимая худенькую ручку к груди с постепенно гаснущей внутри неё надеждой на спасение. Но в один любопытный момент ей удалось забрести в помещение, имеющее явные отличия. Комната, представленная утомлённым глазам Лисы, вселяла уют, воспользовавшись светлыми пастельными тонами, а от отталкивающей простоты и незамысловатости её отделяло наличие художественной мебели в удовлетворительном количестве.       Осмотрительно ступая вперёд, девичья рука нерешительно легла на светлое изножье белоснежной кровати внушительных размеров. Лиса дрогнула, отдёрнув пальчики: вещь поддалась её чуткой чувствительности. Это не было искажением восприятия действительности, что заставило её погрузиться в задумчивость. — Здесь так красиво, не правда ли? Давай останемся тут подольше, — донёсся до струсившейся Манобан ядовитый околдовывающий раздумья шёпот.       От раскалённой игривостью молодой особы пахло одурманивающими маслами. Брюнетка сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Фруктово-медовый дымчатый аромат с явными цитрусовыми нотками лимона так и норовил вскружить Лисе голову.       Резко прервав их мимолётную окрылённость друг другом, Манобан отстраняется, повернувшись лицом к демонице с прелестной кошачьей ухмылочкой.       Лалиса смотрит на неё, разрываясь между презрением, смущением и восторгом. Она любуется нагой утончённой девичьей фигурой и грацией невзыскательных движений: Дженни ненароком проходится кончиком языка по пухлым губам, её руки ложатся на чёрный атласный лиф максимально приподнимающий видную грудь, затем она обводит плавный изгиб от талии к бёдрам и соблазнительно задевает ткань тёмных трусиков, подмигивая изумлённой скромнице. — За побег требуется наказание, моя милая Лиса. Прими его добровольно, иначе будет очень больно, — процедила сквозь зубы Дженни, приближаясь к остолбеневшей девице.       Голову Манобан настигает настоящая тревога от понимания того, что она снова не может контролировать свои слова, а действия подчиняются лишь её страстному внутреннему желанию.       Покоцанные уста девушки зашептали: — Хорошо.       Ехидно улыбнувшись, Дженни не на долгое время погрязла в своих мыслях, а затем, щёлкнув пальцами, как по волшебству в её руках возникла сложенная в несколько раз джутовая верёвка.       Своим внезапным появлением данная вещица не приятно обескуражила Лису. Девушка ступила назад, но демоница, мигом очутившаяся рядом с напуганной брюнеткой, поспешила остановить очередной побег наивной молодой особы. — Отбрось волнение и расслабься. Будет слегка неприятно, но, уверяю, тебе понравится, — мягко проговорила шатенка.       Её спокойное дыхание обожгло губы несчастной Манобан. Дженни поцеловала подбородок девушки и провела ладонью по хрупкой талии, облачённой в светлую рваную материю. Одно резкое движение — и подобие платья распласталось по полу на разной величины кусочки тканей.        Непродолжительный писк вырвался из груди встревоженной Лисы. Она тут же принялась прятать неприкрытое ничем складное худое тельце ладонями, но дьяволица, усмехнувшись, перехватила руки своей ненаглядной жертвы, заведя за спину, и с силой прижала их у области предплечья.        Верёвки обматывали руки, закрепляя, и то, как Манобан реагировала, сладостно постанывая от переполняющих её ужаса и удовольствия, пробуждало в шатенке пугающее ощущение власти.       Слабый толчок пришёлся по груди брюнетки. Оказавшись на кровати, сквозь мутную пелену плача, она наблюдала за тем, как Дженни усаживается поверх её бедёр, а затем спускается к лицу Манобан.        Словно очарованная превосходством дьяволицы, Лиса прильнула к девичьим устам, что моментально схватили её в плен развязного поцелуя.       Шатенка сжала в объятиях бессильное тело, чувствуя её гнев, её страдания, которым сама преграждала путь. Она сгорала от желания поскорее проникнуться её вкусом. Поймав чужие губы своими, она почувствовала, как бьётся её бедное сердечко. Губы у Лисы были пьянящие, как хорошо выдержанное вино. Ей приносило неистовое блаженство то, что они сами тянулись к ней в попытках исследовать её сласть.       Уста Дженни скользнули по ложбинке меж грудей Лалисы, задержались ненадолго там, пока та полностью не переметнулась на одну из них, принявшись ласкать влажным языком твёрдый ореол.       Брюнетка активно металась по простыне от переполняющей её страсти, однако ничего не могла поделать с обездвиженными кистями, но желание девушки зарыться ногтями в шелковистые волосы Дженни было сумасшедшим.       В обеих начало накапливаться колоссальное желание наконец познать друг друга, и Манобан уже не плакала. Влажные дорожки недавно пролитых слёз успели остыть, и девушка полностью окунулась в бездну сладостных мук. Она желала горячую демонессу. Она могла ненавидеть её, но чувство, которое она испытывала, было неподвластно ненависти.       Таково уж человеческое тело — грешное и падкое на влечение.       Дженни возобновила блуждания по телу Лисы, устремляясь вниз, скользя кончиком языка по складкам, собирая мгновенно выступившую влагу, раздвигая ноги.       Комната переполнялась лакомыми постанываниями брюнетки. Она старалась не сопротивляться, и их губы вновь встретились, сошлись воедино.       Отстранившись от Манобан на короткий промежуток времени, Дженни посмотрела на податливую девчонку, на лице которой временно зависло недопонимание и ненасытность дьявольскими губами, а затем пальчики шатенки закрались во внутреннюю сторону бёдер Лалисы.       Сначала её движения были медленными и долгими, но потом ускорились, становясь более бурными. Они выбивали из лёгких Манобан отклики с каждым разом всё громче и громче, переливаясь в мелодию пленительной эйфории.       Пульс Лисы значительно участился и она почувствовала небывалый прилив страсти, который со стремлением вырвался наружу сквозь протяжный стон, заполняющий всю комнату. Она почувствовала, как витает в небесах, вознесённая ввысь разрушительной волной морского прибоя…       Демоница уложилась рядом со всё ещё дрожащей связанной девушкой, чьё тело истекало каплями пота. Она избавила её от своего контроля, но у Манобан уже не было никакого желания и сил противостоять распрекрасной Дженни. — Теперь ты навсегда будешь моей, — проговорила шатенка, прежде чем утомлённая Лиса впала в беспамятство, всё ещё ощущая чужое присутствие рядом с собой.