Храм тёмных богов

      Глен уже был почти на полпути, когда вдруг кое о чем вспомнил. Он не мог просто так бросить доказательство существования иной цивилизации, предшествующей человеческой. Несмотря на страх, мысль, что оставленный в нише древний предмет может перевернуть историю и науку не дала ему уйти.       Здесь, в этом черном храме, развернулись события, в которые невозможно было поверить. Кажется, он единственный, кому посчастливилось остаться в живых. Боль и страх пронзали душу, ковыряя сердце и напитывая то скорбью. Тем не менее, Глен всерьез вознамерился вернуться в древний ад за удивительным творением невиданных существ. Он огляделся и замер, прислушиваясь. Не обнаружив угрозы, слез и вернулся к нише, в которой чуть не остался навсегда. Просунув руку, он нащупал рельефную и холодную рукоятку и, вытянув ее, тут же сунул в рюкзак.       Внезапно раздался грохот. Глен замер и уже решил забраться обратно в свое убежище, как вдруг все стихло. Тогда он ринулся к веревке. Стараясь как можно быстрее взбираться вверх, Глен сдирал руки в кровь. Казалось, будто с каждым движением силы покидают его, а путь не кончается. Наконец, его лба коснулись горячие лучи солнца, и он с новыми силами и рвением двинулся наружу.       Очутившись на поверхности, Глен не раздумывая понесся вниз, к долине, где надеялся связаться с местной полицией. Он спускался по тем самым ступеням, где совсем недавно Карен потеряла дар, предназначенный для Богов. Он несколько раз споткнулся и разбил колено, поэтому передвигаться стало труднее, но даже это не помешало ему бежать без оглядки: Глен осознавал, что там, под землей, среди обсидиановых стен с непонятными иероглифами, находятся отвратительные и смертельно опасные существа. Они вполне могут выбраться и принести немало горя в эти отдаленные от цивилизации места.       Вопросы, связанные с существованием обсидиановой пирамиды и ее обитателей, давно уже отошли на второй план. Самое важное было сообщить о пропавших друзьях и сестре. Шанс, что Карен, Мигель и Пенелопа были живы равнялся нулю, но надежда все еще его не покидала.       Он задыхался, но не сбавлял скорости. Рюкзак за спиной с каждой минутой казался тяжелее, а разбитое колено кровоточило и причиняло боль. Глен пробежал около километра, когда наконец решил остановиться. Силы совсем иссякли — ему просто необходимо было передохнуть хотя бы несколько минут. Он опустился на землю, тяжело дыша. Мысли путались, от отчаяния на глазах выступили слезы. Взгляд Глена устремился на проклятую возвышенность, с которой он спустился. Даже несмотря на то, что Глен пробежал, кажется, целую вечность, гора по-прежнему виднелась совсем близко. Он снова поднялся и побежал.       Некоторое время спустя его оглушил грохот. В воздухе закружились столпы пыли, земля под ногами задрожала так, что Глен не устоял и рухнул на колени.       Подземный взрыв невероятной мощи, сравнимый только с проснувшимся вулканом, растоптал последнюю надежду парня. Он повернулся, пытаясь разглядеть возвышенность, но пыль мешала ему. Из горла рвался кашель, глаза слезились. Глена захлестнула новая волна страха. Он ведь даже и не подозревал, что все твари мертвы, а черная пирамида безвозвратно уничтожена. Вдруг ему почудилось, что рядом кто-то есть. По телу пробежали мурашки. Неужели монстры выбрались из своей тайной обители и теперь в любой момент могли появиться у него за спиной? Глен вздрогнул; его и без того бешено колотившееся сердце забилось еще сильнее, заставив снова пуститься бегом. Моментами он словно спиной чувствовал чье-то зловещее присутствие и машинально оглядывался. Теперь он бежал не только за помощью, но и от чудовищ.       Глен смутно помнил, как добрался до ранчо Катарины. Все жители Леона Викарио пребывали в беспокойстве и волнении. Землетрясения были редкостью в этой части света. Два раза за сутки — это чересчур. Но последняя тряска не шла ни в какие сравнения с тем, что произошло ночью.       Увидев Глена, Катарина кинулась ему навстречу. Его вид и отчаяние в глазах напугали её еще больше. Шаманка предчувствовала, что случилось что-то непоправимое.       Находясь в соседнем селении и помогая привести в чувства девушку, что рассказывала странную историю о произошедшем с ней в джунглях, Катарина впала в то состояние, которое называла «дневным сновидением».       В своих видениях Катарина видела древний черный храм, легенды о котором сохранились по сей день, и чувствовала отчаяние находившихся в его стенах людей. Она будто перенеслась на несколько столетий назад, оказавшись в зале, усыпанном кувшинами. Те смутно напоминали яйца. В самом центре располагались плиты для жертвоприношений, а на них, скованные страхом и неизбежностью, лежали люди. Шаманка даже слышала их отчаянный плач и предсмертные молитвы. Тем не менее, никто из них не попытался сбежать. Жертвы кровавого ритуала в честь темных Богов смирились со своей судьбой и смиренно ожидали часа смерти.       Во сне все происходило непоследовательно. Фрагменты происходящего в зале жертвоприношения то и дело сменялись на странные символы и изображения стражей Шибальбы на обсидиановых стенах, а завершился сон кровавыми волнами, что хлынули будто из ниоткуда, заполняя зал. Несчастные жертвы попросту захлебнулись.       К сожалению, Глен не смог сразу рассказать всё, что случилось с ним и остальными. Как ни пыталась Катарина задавать вопросы, он все равно плохо говорил по-испански, и только переводчик смог озвучить безумный рассказ. Сеньора, в отличие от полицейских, отнеслась к словам Глена серьезно. Она поверила ему, ведь Глен описывал тех самых существ, изображенных на фресках храма, которые привиделись ей в тот злополучный час.       Катарина долгое время пыталась понять его и разобраться в собственных видениях. Неужели прямо под её ногами покоились кровавые Боги Шибальбы, а она так и не смогла разобрать их послание, да к тому же не верила в существование тёмного пантеона, о котором так любил рассказывать приезжим супруг?       Катарина винила себя в произошедшем. Она отказалась от привилегий и статуса, разочаровавшись в собственных способностях. Ее очень сильно травмировала потеря любимой племянницы, и даже время оказалось слабой панацеей от зияющей раны.       Глен рассказал всю правду о том, что ему пришлось пережить, только Катерине, потому как пребывал в шоке и не мог ясно мыслить. Как только он немного отдохнул и пришел в себя, решил, что не станет делится знаниями и тем более доказательством в виде артефакта, ради которого рисковал жизнью. По крайней мере, не сейчас. Для начала он должен сам изучить предмет и попробовать докопаться до истины.       Мексиканские и американские службы неоднократно допрашивали его, а потом отправили к психиатру, который пичкал его горами таблеток. Глен провел долгие месяцы, пребывая в пограничном состоянии между сном и реальностью. Боль от безвозвратной потери сестры и подруги сводила с ума. Только тремя месяцами позже он сознательно отказался от приема антидепрессантов и понял, что не один страдает. Единственная нить, что вела к просветлению и давала сил жить дальше, связывала его с родителями Карен и желанием облегчить их страдания. Спустя какое-то время Гленом овладело совсем другое чувство. Он обрел новый смысл существования в виде мести за смерть близких ему людей. Вскоре парень приступил к долгосрочному плану по раскрытию истины.       Официальная версия произошедшего — обвал древнего храма. Хоть специалисты и признали существование черной пирамиды, все остальные сведения остались для них недоступными.       Иногда Глен доставал артефакт и подолгу осматривал его, пытаясь разобраться в механизме. Он изучил целую кучу материалов по истории и археологии, но ничего подобного не обнаружил ни у одного из народов Южной Америки. Кроме того, его беспокоил страх, что пирамида может оказаться не единственным местом, где по-прежнему спят и дожидаются своего часа неописуемо мерзкие на вид и чрезвычайно опасные чудовища.       Почти каждую ночь ему снились кошмары, от которых он просыпался в холодном поту, оглушенный собственными криками. Глен по несколько часов не мог уснуть, вспоминая события в пирамиде. Ему очень не хватало родной сестры. Порой не получалось избавиться от навязчивых сцен смерти Карен. Его воображение, хоть Глен этого и не хотел, рисовало ужасную картину: тело сестры вздымается в неестественной позе, она корчится от боли, изо рта выплескивается кровь, а секундой позже прямо из ее груди вырывается, ломая кости и разрывая кожу, отвратительное творение ада. Рептилия производит неприятный оглушающий визг и удаляется прочь, а изуродованное тело Карен остается на холодном полу, мышцы лица расслабляются, и гримаса, созданная болью и омерзением, сменяется на безразличие. Взгляд стекленеет. Все в точности как случилось с Орландо. Уж лучше бы её уничтожил взрыв и она не почувствовала боли и ужаса, покинув мир мгновенно, думал Глен.       Ему казалось странным, что на раскопках не нашли ни человеческих останков, ни останков тех тварей. По этой причине даже были организованы поиски по окрестностям и дополнительные беседы Глена с агентами.       Фотография Карен всегда была при нем в бумажнике. Иногда ему казалось, что она жива. Вот-вот ворвется в его комнату, как всегда бесцеремонно и нагло, позабыв о личных границах, и закричит на весь дом:       — Глен, какой же ты засранец! Когда ты в последний раз делал уборку в этой норе?       Карен часто навещала его, потому как мать подолгу отсутствовала из-за работы или личных дел. У сестры был свой ключ, и она специально старалась входить беззвучно, чтобы пугать кузена.       Но все было тихо. Дом и вовсе опустел. Мать пыталась пережить горе утраты племянницы и Пенелопы, погрузившись в работу. Хоть ей самой было невыносимо больно, в первый месяц после происшествия она постоянно находилась рядом с сыном, ведь Глен нуждался в уходе. Почти целыми днями он молча сидел, пялясь в одну точку, и плохо ел, пока расстроенная мать кружила вокруг в попытках накормить или искупать. Наверное, это был первый раз в жизни Глена, когда его собственная мама проявляла подобную заботу. Она примчалась за ним в Мексику вместе с родителями Карен и сопровождала на все беседы со спецслужбами, — и это несмотря на то, что Глен уже достиг совершеннолетия и мог обойтись без присутствия взрослых.       Он отказался от учебы в Аризонском университете и решил пересдать экзамен в следующем году.