пылающий лёд

С характерным шумом Суён сдвигается с места. Лезвие конька оставляет на льду царапины поверх других царапин. Движения Суён — быстрые и резкие. Чонын почти сразу замечает несвойственную для Суён на льду агрессивность. — Она сегодня весь день какая-то странная. Джинсоль сидит сзади Чонын, поднеся кончик ручки ко рту и задумчиво жуя его. На коленях у неё лежит потрёпанная временем тетрадка по математике. — Я тоже заметила. За годы дружбы они научились замечать любые изменения в настроении друг друга почти сразу же. Оно и понятно, ведь дружат они не один год: вместе пошли в садик, вместе — в школу и, наконец, вместе записались на секцию фигурного катания. Ещё с самого садика они были неразлучной троицей. Бог любит троицу, но уж точно не эту. — Может, из-за вчерашнего? — предполагает Джинсоль, задумчиво стуча карандашом по тетрадке. — М? Из-за чего именно? — Ну, из-за того, что тренер сказал, что уже на следующей неделе мы будем заниматься в парах. Чонын смотрит на свои собственные коньки, несколько раз стучит ими друг о друга. Она сдерживает тяжёлый вздох. — Она хочет, чтобы я танцевала с ней? — всего лишь риторический вопрос, потому что Чонын прекрасно знает, что Суён хочет это. Джинсоль лишь кивает сгорбленному силуэту Чонын. Ледовая арена была полностью пуста, если не считать этих троих, и Чонын находила в этом что-то одновременно успокаивающее и пугающее. Казалось, что на пустой арене собственные мысли звучали громче и разрезали искусственный лёд резче, чем коньки Суён. И задумчивость Суён в таком месте не заметить было просто невозможно: лёд пылал от её резких движений. Чонын встаёт на лёд, не так громко шумит лезвиями по ним, и Суён сразу же обращает внимание. Джинсоль всматривается в силуэт Чонын, прикусив нижнюю губу. Чонын не была глупой. Она всё знала, всё видела и всё понимала, но никогда не говорила вслух. Она ещё давно заметила, что Суён и Джинсоль неравнодушно к ней дышат, и их вечные перепалки — из-за постоянной ревности. В любой другой ситуации она гордилась бы тем, что за ней ухаживают одновременно две девушки. Но в этой ситуации она могли лишь напряжённо ждать, когда их дружба, длящаяся около шестнадцати лет, закончится. Когда Джинсоль и Суён сломают дружбу из-за собственной ревности и любви, и Чонын останется без двух самых близких друзей. — Эй, — Чонын выравнивается с Суён и случайно касается своим локтем чужого, — побереги лёд, а то он скоро от твоей резкости загорится. Суён, насколько это возможно, выдавливает улыбку и смешок. Чуть замедляется, намеренно касаясь своей рукой чужой. — Ты чего такая? — Чонын вглядывается в лицо Суён, но и за льдом перед собой следить не забывает. — Мы с Джинсоль опять посрались. Если перед Джинсоль Суён редко говорила что-то напрямую, предпочитая лишь намекать, то Чонын Суён высказывала всё, ничего не тая. Чонын отчасти было стыдно перед Джинсоль, ведь ей не нравилось, что к ней Суён относится особеннее, чем к Чон. — Да? Мне Джинсоль не рассказывала. Суён сдувает мешающие пряди с лица. — Конечно она не рассказывала. Она никогда не рассказывает тебе про наши ссоры, потому что не хочет напрягать. Чонын почти незаметно косится на Джинсоль, которая сидит на том же месте, уткнувшись носом в свои записи. — Знаю. — Знаешь, а всё равно удивляешься так, будто впервые слышишь, — Суён чуть ускоряется, опережая Чонын. Продолжая ехать в своём темпе, Чонын задумчиво подносит палец к губам и осторожно скусывает кусочек кожи. — А из-за чего вы хоть поссорились? — Чонын догоняет Суён и цепляется указательным пальцем за её колючий свитер. Глупый вопрос, и Чонын это знает. Со стороны Суён очень мило, что она не усмехается. Она редко усмехается с Чонын и даже если усмехается, то делает это беззлобно. — Мы обе хотим, чтобы ты была с нами в паре. — И вы решаете это без моего согласия? Суён выглядит озадаченно. Наверное, она хочет сказать, что конечно же они не делают этого. Чуть подумав, понимает, что они именно это и делают. Вслух ничего не говорит. Они приезжают мимо Джинсоль, и Чонын в этот момент подъезжает ближе. Суён стоит поодаль так, будто её что-то сдерживает, чтобы подъехать ближе. — Я буду в паре с Хасыль, — Чонын смотрит на Джинсоль, но обращается к обеим девушкам. — Вот и всё. Проблема решена, и у вас больше нет причины ссориться, — Чонын по сравнению с Суён и Джинсоль выглядит слишком позитивной. — Не думали встать в пару друг с другом? Может, это поможет вам научиться понимать друг друга и отвлечёт от меня, м? — Но... — начинает Джинсоль, но Чонын уже её не слышит. Делает вид, что не слышит. — Ссориться с самой близкой подругой из-за девушки — глупо. Чонын усаживается на лавочку и принимается снимать коньки. Потом она закидывает их в сумку, перекидывает её через плечо, втыкает красный наушник в ухо — всё это на глазах недоумевающих из-за резкого ухода девушки Суён и Джинсоль. — Меня правда пугает эта штука, что вы готовы соревноваться друг с другом из-за меня, зная, что я не влюблена ни в кого из вас. Вам нравится делать себе больно или что-то типа того? Суён и Джинсоль переглядываются. — Если будет нужно, я готова на некоторое время не общаться с вами, чтобы у вас пропали чувства и всё такое, — Чонын уже стоит у выхода. — Я просто хочу вернуть нашу дружбу. Хлопок дверью. — Это звучит не так плохо — быть в паре. — Я подумаю, — отрезает Суён. Джинсоль пожимает плечами. И спустя несколько дней они вместе встают на лёд, крепко держась за руки. — Эй, Су, — Джинсоль слабо тянет Ха на себя, — я тебя люблю. По-дружески я тебя очень сильно люблю и ценю. Суён сначала удивлённо раскрывает глаза, потом смущённо улыбается и слабо поглаживает чужую руку большим пальцем. — Я тебя тоже. По-дружески. Чонын с противоположной стороны ледовой арены машет им рукой и что-то даже выкрикивает. — И она нас любит. По-дружески. Они в ответ машут Чонын рукой. — Я скучаю по нашей дружбе, — признаётся Суён. — Надеюсь, у нас всё получится. И даже если не получится, они что-то придумывают. Сильно напрягутся, но придумают.