Монохромное цветение

      Вспышка: темная фиолетовая зала освещается разрывом пространстве. Из-за щели сияет солнечный свет, проявляя все витающие в тяжёлом воздухе пылинки, и Итэру приходится щуриться. Он давно не видел солнца. Глаза привыкли к полумраку, ведь в темных, всё ещё не до конца отстроенных руинах единственный источник света – факелы на стенах да редкие костры. Только вот и те горят едва-едва, мерцают холодным светом, не помогая ни капли. Весь народ Каэнри'ах к этой тьме давно привык, адаптировался. Вылазки наружу до безумия опасны для каждого из Ордена Бездны (именно Ордена Бездны, не ордена бездны. Итэра ещё отец и матушка приучили к таким вещам). Любой путешественник с мало-мальской силой так и хочет наброситься на мирно спящих на солнце хиличурлов. «Это несправедливо», – думает Итэр каждый раз, — «несправедливо, что у них нет возможности даже отдохнуть». Именно из-за этого чувства вселенской несправедливости он и остаётся в затерянных и забытых самой селестией (именно селестией, не Селестией) руинах уже... Сколько веков? Два? Три? Время потеряло свой счёт, и даже она, само Время, давно позабыта всеми. Астарот пала, исчезла, перестала иметь значение и нести смысл. И вместе с ее пропажей из сердец сотни людей Мондштадта пропала последняя вера Итэра в богов этого мира. Едва-едва горевшая искра погасла. Конец. И все же, он шагает в разрыв пространства, сразу же делая резкий вдох.       Здесь воздух совсем другой. Нет сырости, нет пыли, нет ничего, что мешало бы дышать свободно, полной грудью. Юноша щурится ещё сильнее. Но нужно прекратить и скорее привыкнуть к свету: Его Величество было в этих местах миллиарды раз, и никто не смел потревожить его покой. Никто не находил его, заблудшую душу, не принадлежащую этому миру, все эти пять веков. Вспомнил. И все же, Итэр продолжает оглядываться на каждый шорох. Люди, проклятые селестией, все ещё надеятся на него. Он просто не может позволить себе погибнуть. И не может позволить себе вновь попасться на глаза сестре. Здесь, в Яшмовом лесу, живёт столько божественных существ, что Итэру хочется громко рассмеяться каждый раз, когда он приходит сюда. Никто никогда не замечал его, серьезно? Ни один адепт, расхаживающий тут, не замечал Его Величество, о приближении которого узнают буквально все просто по тому, как тяжелеет воздух. Итэр провел половину тысячелетия с проклятыми, и проклятье очернило и его душу: он понимал это, и все же позволял черным шипам дать ростки в сердце. Гниль, что текла по его жилам, чувствовалась. Священные земли притупляли ее, но не искореняли. Прояви эти адепты чуть больше внимательности, будь им хоть каплю не плевать... Никакой Бездны уже не существовало бы. Но они глупы, самонадеянны. Это жуткая несправедливость, снова, потому что Итэр все ещё настороже и берется за меч при малейшем шорохе травы. А они могут позволить себе не видеть столь очевидного...       Ещё один вдох. Стоит опустить эти мысли. Его Величество позволяет себе отдых куда реже, чем все его подчинённые вместе взятые, хоть и нуждается в нем раз в сто больше. Его отец (отец, не Отец), король (именно король, не Король) страны с изумрудным небом, сказал ему как-то раз: «Покуда твой народ надеется на тебя, греховно будет не оправдать даже самые греховные их надежды». И Итэр охотно в это верил. Итэр, на самом деле, отца не уважал как отца, но Король из него был отменный, стоило признать. И он тоже не мог похвастаться частым отдыхом. Улыбка лезет на лицо: хотя бы что-то общее у них есть. На самом деле, теперь этого куда больше, чем раньше. Его Величество позволяет себе вспомнить дни, которые уже тысячелетия назад были обречены на кончину: когда отец, холодный и расчётливый мужчина, отдавал все внимание такой же дочери. А матушка, эмпатичная, но донельзя грязная возилась с сыном. А сейчас он забыл про все измены, ссоры, и из доброго принца, которым его считал его тогдашний народ, превратился в хладнокровного короля. Нет, не короля, в Его Величество, в сам шёпот глубин Бездны. Вот и ирония: человек, которого Итэр не уважал толком, нашел свое отражение в нем сегодняшнем. Глупо. И снова вдох: воздух и правда чище тут.       Здесь, на поверхности, вообще всё лучше. Это они, черви, паразиты по мнению селестии, должны как-то перебиваться в глубинах. Сражаться за еду, за кров, а тут хоть спи под открытым небом, хоть плоды с деревьев собирай. Нет опасности, нет отравы, нет ничего, что могло бы лишить тебя жизни раз и навсегда. Ему и его народу приходится каждый день сражаться с опасностью куда большей, чем парочка демонов и едва-едва заражённая вода в реке. И людишки не ценят это все. Глупцы.       На склоне зимородка всегда темнее, прохладнее, но даже это место, отпугивающее людей своей сыростью, лучше тех условий, в которых его люди проживают свои дни. И это, опять же, никем не ценится. Глупо. Итэру клянятся парочка хиличурлов, когда он проходит к одному из деревьев, и он, прикрывая глаза, отвечает поклоном. Его отец никогда не показывал уважение в ответ на уважение своих подданных. Сдержанный Король, скажут некоторые. Самодовольный глупец, скажет Его Величество.       Здесь спокойно. Он присаживается под дерево, стараясь не испачкать одежду. Не то чтобы у него огромная возможность постирать ее в случае чего. Снова вдох: запомнить ощущение, впитать его в свои лёгкие. Кто знает, как скоро удастся снова выбраться из затхлого замка. Тем не менее, его подданные благодарны и за такое. До того, как появилось Его Величество, даже этого самого замка не было: только гора булыжников. А теперь это какая-никакая крыша над головой с импровизированной кухней, спальнями...       «Прекратить думать об этом», – напоминает себе Итэр. Он здесь, чтобы отдохнуть. Порассуждать о том, как можно улучшить условия жизни приверженцев Бездны, можно и позже. А сейчас стоит отдаться ощущению свободы, позволить себе расслабиться хотя бы каплю больше. Напряжение не покидает тело, он все ещё боится быть пойманным, но Тейват дарит ему каплю успокоения. И эта капля настолько ценна, что ни один человек на этом континенте не сможет ощутить благодарность, которую Итэр испытывает к этому фальшивому миру в этот момент.

Снова вспышка.

      Снова разрыв пространства, но не созданный Его Величеством. Хвататься за меч нет смысла: если бы угроза была существенной, то прямо сейчас Итэр уже был бы ранен. А так... Он лишь поднимает вверх глаза, и в уставном взгляде читается усмешка вперемешку с вызовом.       – Неужели я снова твоя добыча? — Спрашивает Принц наигранно дружелюбно. Раньше в разговоре с ним всегда слышалась жёлчь, но сейчас это стало скорее забавой. — Прости, твоим трофеем после очередной охоты становиться не хочу. Присядешь?       Итэр не позволяет себе таких длинных разговоров ни с кем. Ни с сестрой, ни с подчиненными. А ещё он ни с кем другим не позволяет себе так рисковать. Скажет хоть слово, покажется хоть раз, и велика вероятность, что он расскажет Люмин обо всем.       – Ах, точно, забыл, последователю Моракса не пристало садиться с такой челядью, как мы, — Итэр вздыхает. Надувает губы, зная, что выглядит сейчас по-настоящему невинно. Но его не провести такими дешёвыми трюками, и в этом вся забава. — Ну, что ж, прости, чай предложить не могу. Сам бы выпил, с удовольствием, уже половину тысячелетия не был на стоящем чаепитии...       – Твоя болтовня утомляет, – Сяо снимает маску. Можно было бы назвать его Алатус, побесить и сделать больно, но Итэру не хочется. Лень. Между ними есть какая-то тонкая нить уважения, странное напряжение и притяжение, и Итэр, уставший от того, что знает о бытие в этом и в миллионах других больше, чем все людишки вместе взятые, позволяет себе насладиться чем-то настолько низменным, как невозможно сильное желание покрасоваться перед нелюдимым парнем с темными волосами.       – Драться будем? Или сегодня нет настроения? — пожимает плечами Итэр. Нет разницы, как он себя ведёт: прямолинеен ли он, или же говорит о всяком бреде без умолку. В глазах Сяо, которые тот больше не пытается прятать за маской, уже плещется интерес. Он отражается и в глазах Итэра. Этот интерес порочный, но они оба давно смирились с гнилью внутри себя, и теперь при редких встречах позволяют яду друг друга отравлять себя без препятствий. Странная связь. Все в этом мире странное, в конце концов.       – Ты слаб, — заключает Сяо. Он, в свою очередь, выглядит живее, чем в их прошлую встречу. Стал лучше спать? Шум темных духов в голове стал тише? Спросить Итэр не сможет никогда, хотя любопытство разъедает. Но его разъедает куча других вещей, не привыкать. Можно и потерпеть.       – Для тебя же лучше. Отдашь меня Мораксу, ему там премию на небесах выпишут, — пожимает плечами Итэр, зная, что если схватка и случится, оба выйдут живыми. Никто не выиграет и никто не проиграет, потому что сила глубинной тьмы равноценна божественной награде за желание свободы. А ещё из-за того, что никто из них не будет всерьез пытаться друг друга ранить, хотя это могло бы решить кучу проблем.       – Я не забыл понятие чести, принц, — Сяо обращается к нему по титулу, но никакого уважения в этом титуле нет. Он оглядывается, скучающе вертит копьё в руках. Нервничает, на самом деле. Итэр его насквозь видит, и знает, что точно так же Сяо читает и его.       – Тяжелый день выдался, — признается Его Величество. — Ну, знаешь, нужно залатать щели в стенах, придумать план по захвату мира, распределить скудные запасы продовольствия на кучу человек...       – Монстров, — поправляет Сяо, — на кучу монстров.       – На кучу человек, — пожимает плечами Итэр. — В общем, дел у Его Величества хватает. А ещё я есть хочу. И спать. Но ничего, держимся. Нужно дождаться известий с восточной границы, а после этого и расслабиться можно будет...       – А что с восточной границей? — Сяо склоняет голову в бок. Итэр усмехается. Он рассказывает своему врагу свои тайны так просто, как будто так и нужно, как будто это не может сыграть против него в итоге. Сколько бы он не делал, эта беспечность, эта глупость, эта доверчивость непростительна. Но что он может с собой поделать? Его Величество все ещё... человек. Ну, частично.       – Лава, лава, лава, — скучающе произносит Итэр, но беспокойно отводит взгляд. Проявляет слабость, пряча ее. Его беспокоит то, что снова начинают просыпаться вулканы. Его беспокоит то, что на месте лавовых озёр раньше были прекрасные деревни и сады, но это не то, что он может произнести вслух.       – А с распределением продовольствия как? — спрашивает Сяо как бы невзначай. Итэр переводит на него взгляд, пока Сяо делает ровно противоположное. Тоже скрывает беспокойство. Очередной смешок, больше усталый.       – Его Величеству нужно меньше еды из-за небесного происхождения. Это факт.       – То есть ты давно не ел? — Сяо выгибает бровь. Итэр хмурится и снова надувает губы, в этот раз скорее непроизвольно. Это нечестно. Он так не умеет.       – А тебе какое дело? – возмущённо спрашивает Итэр. Он пропускает момент, когда Сяо достает что-то круглое непонятно откуда, и в следующий момент это что-то летит прямо в сторону Его Величества. Итэр, не задумываясь, ловит его. Яблоко. Должно быть, самое красное, которое он видел за последнее время.       – Добычу нужно раскормить перед тем, как зарезать. Так мясо вкуснее и сочнее будет, — Сяо шутит, и Итэр позволяет себе сдержанную улыбку. С кем ещё охотник на демонов может говорить так?       – А вот не буду. Помру от голода, заберёшь меня к Мораксу...       – Моракс мёртв, — Сяо хмурится.       – Это ты так думаешь, — отмахивается Итэр, доставая меч. Сяо даже не шевелится. Принц смачивает плащ слюной и тщательно протирает лезвие, чтобы затем отрезать небольшой кусок плода себе. Сяо хмурится, но решает сменить тему. Он вздыхает так, как будто возится с непонятливым ребенком.       – Ты должен был съесть всё, — спокойно говорит он. Как мамочка, которая пытается донести что-то своему глупому сыну, ей богу. Забавно.       – Ты знаешь, сколько людей были бы рады этому яблоку? Мы же даже собрать ягоды у вас спокойно не может, сто процентов кто-нибудь подстрелит, — цокает Итэр, кидая в рот кусочек яблока. Играет ли роль голод, или вкус действительно такой потрясающий, но на лице расползается улыбка. Тем не менее, Итэр быстро себя одергивает. Живот все ещё сводит, но зато вкусно.       – Я мог бы собрать ещё немного для тебя, — застенчиво предлагает Сяо. Он поджимает губы. — Все пойдет не по Небесному Плану, если принц бездны скончается от голода раньше назначенного звёздами срока.       – Ага, мам, — смеётся Итэр. Он убирает яблоко в карман и прикрывает глаза. Прохладно, но все ещё теплее, чем в так и не ставшем родном замке. Хочется спать. Сколько ночей он провел без сна? Уже и не сосчитать. Сяо, кажется, замечает это. Он надевает маску и молча исчезает, оставляя Его Величество одного любоваться на туманные просторы Ли Юэ, на янтарное сияние огромных колонн и бороться с ужасным желанием поспать. Сяо возвращается удивительно быстро, убирая что-то подальше от себя и опираясь на ствол дерева, под которым сидит Итэр.       – Спи, — говорит он, — я сделаю так, чтобы твой сон никто не потревожил.       Итэр смотрит с насмешкой из-под полуприкрытых век. Они тяжелеют с каждой секундой.       – Звёзды предрекли так, — оправдывается он, — и Люмин убьет меня, если узнает, что я не помог тебе.       Итэр дарит Алатусу искреннюю улыбку, первую за много веков, и позволяет себе окончательно закрыть глаза и раствориться в черном сне.       Когда он просыпается, от Сяо остаётся только зеленоватое свечение, показывающее, что исчез он только что. А ещё криво связанные какой-то тряпкой яблоки. Итэр снова позволяет себе улыбнуться.       А теперь, по возвращению в темный дворец, ему снова придется стать расчётливым Властителем Бездны, тихо радующемуся чуть более счастливым разговоров магов и вестников, наслаждающихся яблоками.