***
– кот, ты снова плохо спал. болит что-то? – заметив вплывающего на кухню Кисаки интересуется Ханма. – да нет, просто… переутомился видимо. – на мгновение задумавшись отвечает крашенный блондин – сон дурной приснился. не беспокойся Ханма внимательно наблюдает за тем как Кисаки подходит к скромному кухонному гарнитуру его небольшой квартиры, заваривая себе утренний крепкий кофе, и просто, от слова совсем, не понимает. почему? он что-то сделал не так? или Кисаки всё ещё ему***
ближе к вечеру снова началась гроза. гром шумел за окном, смешиваясь со звуком ударяющихся о стекло капель. молнии небыло видно из-за плотных здвинутых штор. комната была погружена в полумрак. единственным источником света была небольшая настольная лампа, которую включили чтоб не врезаться в какой-нибудь предмет мебели. планировку собственной спальни парни знали отлично, но всё же, всегда лучше перестраховаться. после горячего душа Шуджи лежал на расправленной кровати, гипнотизируя потолок, будто он мог дать ответы на интересующие его вопросы. скорее, один конкретный вопрос. из-за чего же так триггерит его мальчика? через какое-то время, рядом приземляется расслабленный после ванной Кисаки. обвивая того кольцом из рук Шуджи двигается ближе и утыкается носом ему в волосы, вдыхая запах кокосового шампуня. – опять вкусно пахнешь. так бы и откусил кусочек – мурлычет Ханма, после чего замечает как парень рядом напрягся – я что-то не то сказал? – нет, я... я просто хотел рассказать кое что… – тихо куда-то ему в грудь бубнит Тетта. Ханма напрягает слух чтоб ни в коем случае ничего не пропустить, и крепче обнимает своего парня коротко целуя в макушку. – ты же помнишь, что в любой момент можешь рассказать мне что угодно, да? – начиная поглаживать Тетту по спине интересуется татуированный. – помню. спасибо большое тебе.. – да не за что, сладкий. что ты хотел рассказать? минутное расслабление резко сходит на нет, и Тетта выпутывается из кольца рук, садясь спиной к парню. – обещай что не уйдешь... – на грани слышимости сипит Кисаки нервно перебирая пальцами простынь. – клянусь – без единой секунды промедления или заминки выпаливает Ханма, тут же путаясь в мыслях. что такого ему предстоит услышать, после чего, в теории Кисаки, он может уйти? медленно вдыхая, и с той же скоростью выдыхая Кисаки формирует слова в предложения, а предложения- в монолог. Шуджи даже не думает его подгонять. он даст ему столько времени, сколько потребуется. пусть это даже будут недели или месяца. последний раз шумно выдыхая Кисаки отводит взгляд от беспокойной деятельности рук, смотря на плотные шторы за которыми дождевые капли на большой скорости разбиваются о стёкла окон. – когда.. когда мне было тринадцать – начало уже абсолютно не нравится Ханме, ведь он понимает что с ещё совсем юным Теттой случилось что-то ужасное – у меня была одна компания. нам было довольно весело и интересно вместе. я действительно считал их своими друзьями. они часто мне помогали во всём, так же как и я им. мы друг другу доверяли и о многом знали. вся школа знала о нашей компании. Кисаки замолчал переставая деребанить простынь, вместо этого просто сжимая руки в кулачки, впиваясь короткими ноготками в ладони. так он собирался с мыслями. – у одного из парней был день рождения. в этот день. первого июня. мы все скинулись, решили сделать ему праздник, и по скольку было уже тепло, мы решили что отмечать на пляже это просто неебатся какая крутая идея. – я надеюсь никто.. – не успевает изложить мысль Ханма как его резко перебивают – молчи. пожалуйста.. – поняв что звучал слишком грубо Кисаки чуть ссутулился и стал говорить потише – мы решили отпраздновать на пляже. если ты хотел спросить об этом, то, никто не утонул. – после этих слов Шуджи, почему-то, легче не стало. его жуткая теория не подтвердилась, но теперь он вовсе не знал что и думать. мысли в голове обгоняли друг друга, путаясь меж собой, собираясь в огромные клубки, на распутывание которых времени небыло. – днём, так уж сложились обстоятельства, что у меня резко появились дела, и из-за этого я пришёл позже остальных. не на много, но всё же пришлось пить штрафную. почему-то штрафной была не рюмка, не стакан, а бутылка. мне буквально всучили бутылку с вином, и сказали пить залпом сколько влезет. – после слов о целой штрафной бутылке глаза Ханмы округлились – я не хотел казаться перед ними лохом, поэтому залпом выпил почти всю бутылку этого ебучего тёплого вина – после этих слов глаза Ханмы почти выпали, с таким усердием он ошалело пялился на спину Тетты. – после этого последовали одобрительные возгласы.. все удивлялись, как я, такой тихий на вид хлюпик, смог всосать почти целую бутылку алкоголя, ещё и залпом. меня тогда почему-то пробрала гордость, и я даже не обращал внимание на то что меня, по идее, скоро развезет в сопли. а потом... – Тетта шумно вдохнул сильно зажмуриваясь и сильнее сжимая кулаки – потом мы вроде как праздновали. все танцевали, пили, веселились. и тогда я не замечал одной детали, которая оказалась ебанутся какой важной. мне не давали закусывать, и купаться ходить мне не давали, ссылаясь на то что я пьян, и ещё не дай бог утону. я принял это за пиздец заботу, и мне было приятно. а потом… потом я не помнил как очутился дома. в себя пришёл уже в ванной на полу, время было начало четвертого утра. помню что я дрожал от холода, и был весь мокрый. – кис, так и заболеть не долго.. – совсем обеспокоенно смотрит Шуджи – да, я простыл тогда, но всё равно нихуя не помнил. на утро уже увидел что был в каких-то царапинах, но друзья говорили что на пляже я падал, и об ракушки поцарапался... а потом целую неделю меня динамили. просто забили хуй, не общались со мной, никуда не звали и вообще никак со мной не контактировали. – голос становится ещё тише, и Ханма подвигается поближе, чтоб лучше расслышать слова Тетты. – через эту неделю их странного поведения со мной наконец-то связались. но позвали не погулять, а на разговор. я, честно, подумал что в пьяном угаре что-то не то кому-то сказал, или как-то обидел. а потом оказалось что на самом деле обидели меня. – под конец Тетта переходит на шёпот и глаза набираются солёной влаги. хорошо что Ханма не видит. – это.. в каком смысле? – боясь услышать ответ всё же спрашивает Шуджи, а потом видит перед собой содрогающегося от наступившей истерики Кисаки. хочет обнять и успокоить. поцеловать в лобик, в носик, куда угодно, только бы его сокровище не рыдало и не испытывало таких ужасных эмоций. тянется уже было обнять но резко замирает когда начинает слышать обрывки слов. – он... тогда...вал….. – Тетта захлёбывается слезами и хватается за голову начиная тянуть волосы, как-будто пытаясь вместе с ними вырвать свои воспоминания из головы. Ханма, замечая это всё же притягивает Кисаки к себе начиная выцеловывать каждый миллиметр заплаканного личика. – котенок, выдохни. дыши ровнее, я совсем не понимаю что ты говоришь.. – тот парень.. у которого был день рождения.... он меня изнасиловал, Шуджи…. – под конец срываясь на вопль выпаливает Кисаки, а Ханма замирает. он не осознаёт смысла слов. он не хочет осознавать. он прижимает к себе Тетту и плачет вместе с ним. он хочет разделить его чувства, в идеале вообще всю боль себе забрать. потому что его Тетта- самый прекрасный и невероятный. самый прелестный и лучший мальчик в мире, и он в последнюю очередь должен переживать такие отвратительные события. теперь уже Ханма винит себя, хотя пока не знает за что именно. уберечь его он бы никак не смог, ведь тогда они ещё не познакомились, да и стереть это из памяти Кисаки он не может. но всё равно ощущает вину. – Шу.. меня буквально изнасиловали в день защиты детей блять.. это настолько иронично, что даже смешно – из обычного плача навзрыд Тетта переходит в истерику, и теперь смех вырывается на перебой со всхлипами и слезами, и в этот момент Ханма начинает паниковать. он не знает что делать в таких ситуациях, он не сталкивался с таким. с таким Кисаки тем более. пиздец. голова гудит от мыслей и звуков, но самой правильной кажется мысль о том что Тетту просто нужно держать. нужно быть рядом, нужно показать что его любят, доказать что это не делает его плохим человеком, и из-за этого от него не отвернуться. – уже четыре года.. он мне снится…. этот сон.. – продолжая плакать говорит Кисаки – этот парень, которому меня буквально подарили, как вещь. те взгляды мне в спину. те перешептывания и насмешки.… – Ханма продолжает крепко сжимать в объятиях своё сокровище, и так же тихо плачет, стараясь не трястись – представляешь, они смеялись надо мной, из-за того что он не смог кончить… он сказал им что я отлично сосу, но дырка так себе…. после этих слов Шуджи не слышал ничего кроме надрывного плача и своего сердцебиения. он, кажется, никогда в жизни так сильно не хотел убивать, как сейчас. он хотел самым изощрённым способом убить каждую паскуду, что довела его прелестного Тетту до такого состояния. а ещё, он наконец понял за что себя винил. за то что приставал. за то что склонял Кисаки к интиму. хорошо хоть мозгов хватило не принуждать и тем более не брать силой. за всё он извинится потом, когда Тетта успокоиться, а сейчас ему нужно лишь быть рядом.***
Кисаки так и уснул на руках у Шуджи. истерика его ужасно измотала, и жизненная энергия улетучилась слишком быстро. к утру его глаза опухли, голос был сорван, а в комплекте шло ужасное обезвоживание и мигрень. а ещё страх. страх того что отвернется единственный важный человек. оставит последняя надежда на поддержку. откидывая руку на соседнюю половину кровати Кисаки не чувствует ничего. и никого. он один. кровать смята, и уже остыла. ни записки, ни сообщения, абсолютно ничего что мог бы оставить после себя Ханма. если бы мог, Кисаки вновь заплакал. но нарушенный водный баланс организма позволяет лишь смочить языком полностью сухие губы. откидываясь спиной на подушки Тетта думает. много думает, строит теории, выделяет разные аспекты и подводит некоторые итоги. но всё ещё не понимает почему Шуджи так бессовестно его оставил. хотя, если глянуть правде в лицо, кому он нужен такой? даже себе не нужен. акт его самобичевания прерывает звук хлопнувшей входной двери. он что, всё это время был в квартире не один? это Ханма только что ушёл? вопрос хуева туча, но у Кисаки нет сил подняться с кровати и проверить один ли он дома. а в целом, этого и не требуется. к спальные приближаются шаги, а после в дверном проёме показывается Ханмовская голова. – кот, ты проснулся – ты не ушёл.. одновременно говорят они, и удивлённо смотрят друг на друга. Ханма подходит ближе, оставляя на прикроватной тумбе какой-то пакет и укладывается к своему ненаглядному. – солнышко, я тебя вчера выслушал, а теперь послушай меня ты – после этих слов Кисаки насторожился но слабо кивнул – я безумно сильно тебя люблю. я рад, что ты мне рассказал о том что случилось, и совершенно не рад тому что это случилось с тобой. честно, я был в ахуе. да ладно, я до сих пор в ахуе. в который раз я убеждаюсь что ты невероятный человек, потому что любой другой на твоём месте мог и не справиться. но суть тут даже не в этом. суть в том, что каким бы ты ни был, я всё равно безумно тобой дорожу и люблю тебя. я ни в коем случае не отвернусь от тебя из-за этого. у меня даже на мгновение мысли такой не появлялось. единственное о чём я думал, это о том как же тебе всё это время было тяжело. ладно, спиздел, ещё о том как бы разорвать ёбла абсолютно всей той компании. но пока ты этого не захочешь- я этого не сделаю. в этой жизни только твои слова имеют для меня ценность, и ещё. ты ни в коем случае не противный. ты не грязный. ни разу не отвратительный и ни в коем случае не плохой из-за того что это с тобой случилось. мне жаль что я дал повод подумать что сбежал. я на самом деле в магазин ходил. и я ещё раз повторяю, я люблю тебя, Кисаки Тетта. – спасибо.. я тоже тебя безумно люблю, Шуджи Ханма. а потом они целуются. медленно и нежно, вкладывая все свои теплые чувства в этот поцелуй. потому что знают- они есть друг у друга.