Крылья

Мукуро помнит. Помнит, как ребенку ломали крылья, и белоснежные перья окрашивались в алый. Они запускают пальцы в открытую рану, разрывая поврежденные волокна. Крик царапает глотку острыми когтями. Тело бьется в конвульсиях, ремни врезаются в кожу. Картинки перед глазами меняются быстрее, чем измученный разум успевает опознать их. Волны боли омывают хрупкий островок сознания. Они не позволяют забыться. Иглы входят под кожу. Ледяная жидкость бежит по венам, пробуждая нервные клетки. - Н-нет! Мукуро помнит. Помнит, как дитя со сломанными крыльями вырвалось на свободу. Он больше не плачет. Смотрит на мучителей разноцветными глазами и улыбается. Им больно. Им страшно. Он чувствует это. Неуверенные шаги босых ступней оставляют за собой вереницу кровавых следов. Голова кружится, руки трясутся. Маленькая ладошка сжимает дверную ручку. Свет бьет по непривычным к нему глазам. Свежий воздух обжигает легкие. Туманная дымка укутывает сознание в плотный кокон. Он впервые заснул без кошмаров. Мукуро помнит. Помнит, как теряли свою невинность белоснежные перья. Холодно. Молодой парень нелепо раскинулся на земле. Лицо его исказила искренняя обида. Денег, найденных у него, хватит на полноценный обед. Дыханием отогревая озябшие ладони, мальчишка выходит из переулка. Крепко сжимает ладонью найденные сокровища и смешивается с толпой. Мир жесток. Лишь хищникам дано выжить. За спиной странного мальчика бездомный, недооценивший загнанного в угол зверя, зажимает ладонью распоротый бок. Мукуро помнит. Помнит, как заново учился пользоваться неправильно сросшимися крыльями. Туман уплотняется, обретая очертания. Иллюзия обрастает плотью. Девушка, сотканная из воздуха, улыбается, хватая его за руку. Ее ладонь теплая и немного влажная. Аккуратная грудь колыхается в такт ускоренному дыханию. Разноцветные глаза бесстрастно осматривают обнаженную кожу. Иллюзия вопросительно вскидывает брови. - Я тебе не нравлюсь? Отвращение подкатывает к горлу. Рука сжимает древко трезубца. Лезвия погружаются в тело промеж трогательно выпирающих ключиц. Девушка осыпается грязно-серым пеплом. Мукуро помнит. Помнит серые перья, сгорающие в огне. Мгновение, и теплую карамель пожирает яростное пламя. Жар давит на стены, трескается старая краска. Слышно звон поочередно лопающихся стекол. В этих глазах больше нет страха. Лишь ненавистное понимание. - Я уничтожу этот мир! Звон металла о металл. Трезубец жалобно стонет, деформировавшись из-за высоких температур. - Я окрашу все в черный! Становится жарче. Он не успевает. Языки пламени почти нежно касаются лица, стирая омерзительные метки. Боль уходит. Тепло. Тихий голос обещает спокойствие. И... отчего-то, ему сложно не поверить. Мукуро помнит. Помнит, как цепи опутывали черные крылья. В этом мире холодно и одиноко. На языке застывает привкус собственной крови. Он бережет каждую частичку собственной силы, в надежде на то, чтобы когда-нибудь выбраться отсюда. Но многочисленные трубки, введенные под кожу, опустошают его. Остатков хватит лишь на создание простенькой иллюзии – прекрасной, но для побега бесполезной. К несчастью, это место разъедает не только тело, но и душу. Эмоции, воспоминания, чувства – все растворяется в формалине. Единственный способ не сойти с ума – последние силы уходят на то, чтобы спрятать разум от всепоглощающей пустоты. Мукуро помнит. Помнит единственный взмах сильных крыльев. Во взгляде мелькает негодование. Тонкие губы растерянно шепчут извинения. Нескладная фигура тает в толпе. Ладонь касается плеча. Он... чувствовал. Пальцы сминают ткань рубашки. Теплые лучи ласкают болезненно-бледную кожу. Не иллюзия, но самое настоящее солнце. Спина прижимается к шершавой стене. Взгляд разноцветных глаз устремлен в небеса. Осторожный вдох. Тело, пусть и не настоящее, все еще помнит, как это делается. Хриплый смех заставляет прохожих опасливо обернуться, бросить косой взгляд на странного парня. О нем забудут, когда ветер взметнет в воздух белесый пепел.. Холод снова сковывает ослабшие мышцы, но Он продолжает смеяться. Ключ к свободе найден. Мукуро помнит. Помнит, как опаляло перья прикосновение тонких пальцев. Связь. Презирая расстояние и время, тонкая цепь сковывает две личности. Хозяин и неверный пес. Им уготованы совершенно разные роли. Их жизнь – пафосная постановка, каждое мгновение которой точно выверено и не единожды отрепетировано. Однако огненный янтарь полнится решимостью все изменить. Этот мальчишка не собирается отступать. Руки бережно переплетают жизненные нити, разделяя одно будущее на двоих. Ирония судьбы, но вечно одинокий волк пропускает момент, когда вплетает в замысловатый узор отпечаток собственной души. Мукуро помнит. Помнит, как Небо усердно дробило полые кости. Плохо. Кровь щедро сочится между пальцев. Навстречу несется клокочущий сгусток огня. В последний момент перед глазами вырастает хрупкая фигура. Чужое пламя – яростное и беспощадное – разъедает кожу. Запах горящей плоти щекочет ноздри. Парень стискивает зубы. Мелко подрагивают напряженные мышцы. Асфальт под чужими ногами проваливается, крошится в пыль Раскаленный воздух высушивает горло. Края раны расходятся шире, кровь струится по паутине трещин. Боль простреливает не его тело, с губ слетает хриплый стон. Все-таки, иллюзионисты слабы против физической боли. Счет времени потерян, но в какой-то момент становится слышен отчаянный рев пламени, сковываемого льдом. Юноша падает на колени, беззвучно плачет от боли. Хранитель смотрит на жуткие ожоги и задает тихий вопрос. - Ты защищал малышку Наги? - Не только ее... – и тихое продолжение, вымолвленное сквозь слезы – Мы ведь семья... Мукуро помнит. Помнит, как изувеченные крылья легко выскользнули из стальных оков. - Условия договора выполнены. Тот же голос, что неустанно обещает ему свободу. Бархатистый и теплый, сейчас он заставляет содрогнуться. Яд льется с языка щедрым потоком формальных обращений и просьб. Тени молчат, Волнение костлявыми пальцами сжимает горло. Ладонь иллюзиониста ложится на чужое плечо. Если не получится так, у них всегда есть другой путь. Мужчина едва заметно поводит плечами. С тех пор, как Семья не одобрила эту затею, он не хочет ее вмешивать. Звенят туго натянутые нервы. Секунда, две, время течет мучительно медленно. Наконец, полупрозрачная печать призрачного закона занимает свое место. Кольцо-печатка Вонголы вспыхивает. Хранитель не может поверить в происходящее. Он недоуменно смотрит на документ, провозглашающий его свободным, и не может свыкнуться со странным чувством пустоты внутри. Мукуро помнит. Помнит, как длинные пальцы бережно, осколок к осколку, собирали костяную мозаику. Посторонние шумы раздражают, мешают сосредоточиться. Разноцветные глаза пробегают по одной и той же строчке в шестой раз. Сокрушенный вздох. Длинный коридор выводит иллюзиониста в просторный зал. Солнечный свет, льющийся из огромных окон, окрашивает комнату в золотистые тона. Диван жалобно скрипит под внезапно свалившимся на него весом. Лишь тогда человек, склонившийся над документами, удосуживается поднять взгляд. Карамельные глаза сразу узнают невзрачный переплет. Тонких губ касается одобрительная улыбка, но ясный взор быстро возвращается к работе. Хранитель чуть улыбается в ответ. Спокойствие, предлагаемое Небом, оказывается предпочтительней любых слов утешения. - Мукуро! – хранитель удивленно смаргивает задумчивость, - Ты меня вообще слушаешь?! В карамельных глазах плещется раздражение. Савада злится, устремив на иллюзиониста тяжелый взгляд. Потерянная ниточка воспоминаний оставила после себя легкий зуд в затылке. Рокудо хмурится. Он пытается ее найти, связать обрывки прошлого, но без толку. Ощущение незавершенности тревожит нервы, мешает сосредоточиться на словах нахохлившегося босса. Десятый качает головой, жалуясь на неисправимость Хранителя Тумана. Он ускоряет шаг, плотнее закутываясь в осенний плащ. Мукуро смутно припоминает, что через несколько дней будет Рождество. Успокоившись, Савада продолжает брифинг. Словно подчиняясь бархатистому голосу, время замедляет свой бег. Его плавное течение уносит куда-то за пределы физического мира. Картинка перед глазами расплывается, шепотки из прошлого заполоняют разум... Рокудо едва успевает схватить поскользнувшегося босса за локоть. Десятый кивает в знак благодарности, осторожно ступая по ледяной дорожке, скрытой под слоем снега. Иллюзионист насмешливо фыркает, продолжая поддерживать Саваду под локоть. Не хотелось бы, чтобы он заработал травму еще до начала миссии. - Рокудо... Дальше я и сам могу... – тонких губ касается едва заметная улыбка. В карамельных глазах прячутся смешинки. Мукуро знает, что однажды сильные крылья вспыхнут яростным пламенем чужой решимости. Знает, но все равно тихо фыркает в ответ. Вместе с облачком пара выдыхает невысказанную мысль: - Ты еще не победил, Тсунаеши. - Знаю, Мукуро, знаю...