Миссис Альберт

Арман и Альберт вместе уже более двадцати лет. Как говорится, их отношения прошли огонь, воду и медные трубы. Могло показаться искорка страсти между ними двумя поугасла за все эти годы, но стоило немного понаблюдать за этими двумя эта идея быстро отметалась. Сцены ревности, язвительность в сторону друг друга-это и было их, так называемой страстью. А то как они проводили время наедине вдвоем, если вы понимаете, о-о-о. Они были больше чем просто парой влюблённых, они были парой очень близких-близких друзей. Несомненно, каждый гей хотел бы закончить свою старость именно так, в компании своего почтенного друга сердца. Они вместе уже более двадцати лет, а знакомы ещё дольше, Голдман помнит их знакомство как вчерашний день. Они были молодыми, каждому не больше тридцати, а может и меньше. Арман помнил каким тогда был Альберт- энергичный, забавный мальчишка со своими странностями, впрочем, он и не изменился, именно это Армана и привлекало в нем и по ей день. Ради этого парнишки с тараканами в голове он и ушёл от своей бывшей. Ушёл, когда понял что хочет прожить свою жизнь с Ним. То, как взаимодействовали два его любимых мужчины, будущего мужа и сына Вела, заставляло его сердце щебетать. Ни минута прожитая вместе не была похожа на безотрадную бытовуху, их совместная жизнь была по настоящему интересной, Арман чувствовал что живёт. На самом деле, многие гетеросексуалы позавидовали бы. Говоря о гетеросексуалах. Новость о женитьбе сына потрясла обоих. А последующие подробности несомненно ещё более. То, как сын просил врать о том кем Арман являлся на самом деле, и за что он так боролся на протяжении двадцати лет заставило его отцовское сердце дать трещину. До последнего Голдман не хотел говорить о подробностях мужу, дабы не расстраивать его, но Альберт был расстроен, мягко говоря. Драг квин он и в повседневной жизни драг квин, королева драмы. Но причины осуждать его не было, наконец-то он чувствовал себя в своей тарелке на острове Майами, где его никто не считал странным за любовь к мужчине, но по правде говоря, он и без того был странным, только здесь никто не норовил его ударить, крикнуть что-то непристойные в след, или позвать полицию, как нещадно всплыла насущная новость о сыне. Когда Альберт убегал из дома матери Вела, Арман почувствовал как что-то внутри него надломилось. Он спешил домой надеясь увидеть его там, но как только проклятый Альберт вернулся на его сердце сниспустилось облегчение. Благо он не убился мчась на их машине со скоростью двадцать миль в час со стоящим на ней ручником. Голдман не мог сказать чувствует ли вину, но не мог допустить чтобы Альберт ушёл. Он любил его, любил настолько что эта глупая ошибка никак не имела право становиться причиной их расставания. Он знал, наверняка, что все обойдётся, но липкое чувство страха сомнения прицепилось к нему и не отпускало до самого примирения с мужем. Теперь они официально были партнёрами. Мужьями. Знакомство с родителями невесты оказалось весьма специфичным. Составленный план то и дело рассыпался как песочный замок на пляже. Альберт как всегда был в своём репертуаре, он предстал перед гостями в амплуа женщины! Это могло показаться провалом, но никто так и не догадался пока правду не обнародовали. Он был изумительным актёром, но в этот раз образ его был смешон, действительно было удивительным то, как его до последнего не раскрыли. Взаимодействия мужа, под прикрытием миссис Коулман, с сенатором Кили пробудили в Армане некое чувство тревоги, может это была ревность? Как глупо с его стороны, ведь очевидно все было понарошку. Но то как смотрел этот политикан на его Альберта выводило его из себя. От разыгравшихся нервов он так и дело подталкивал мужа. Очевидно сенатор присмотрелся к «провинциальной спутнице» своего будущего свёкра, позабыв о сидящей рядом жене. А каково же было удивление Кевина когда Вэл стянул со своей «матери», а точнее уже отца, парик и представил своих родителей как пару геев средних лет. Кили не мог в это поверить, он отказывался, отказывался принять то, что ему приглянулся мужчина, пусть и в парике. Он все ещё видел в муже своего свёкра те черты Миссис Коулман, и от того голова шла кругом. Как же теперь относиться к Миссис Альберт? Как к женщине? Как к мужчине? Последующие размышления Кили гласили о том, а может, действительно, не важно кого ты полюбил? Этим были всего лишь зачатки предстоящей долгой борьбы с укоренившейся в мозгах нетерпимостью. А поспособствовали этому последующие события. Впервые, и скорее всего, последний раз в жизни на сенаторе красовалось белое платье, а на голове парик, похожий на сахарную вату. Он находился в самом центре событий, в жерле вулкана под названием «Клетка для пташек». Чувствовал он себя невероятно потрясно, это было так ново и волнующе, сложно было себе это признать, спектр чувств которые сенатор испытывал был как никогда широк. Гнев уже давно отошёл на задний план и растворился в новых незабываемых ощущениях. Когда Кили остался единственной не танцующей девушкой растерянность была точно такой же как на выборах в верхнюю палату конгресса США. Не успел он и огорчиться, как перед ним возник мистер Альберт «Потанцуем? — предложил он, тут же решив добавить — Детка!» И в следующее мгновение сенатор-под-прикрытием оказался в мужских цепких руках Альберта Голдмана, его будущего свёкра. Это было странным, но Кили предпочел любыми способами пытаться не думать об этом, оставалось лишь просто насладиться ситуацией. И это было приятно, Кили все ещё чувствовал симпатию, ощущающуюся как некое послевкусие к этому обманщику-трансвеститу. В положении сенатора это было даже слегка ироничным. Оказавшись снаружи, когда Голдман убрал руки с его талии, позволяя сесть в машину Кили был даже слегка разочарован такому скорому завершению веселья, все ещё отказываясь это признавать. Но свежий воздух скоро привёл в порядок его опьяневшую от музыки голову. Кевин ещё долго не забудет этот вечер.