• • • ₪ • • •
– Ли? – Встревоженный, Гай схватил своего ученика за плечи. Ли тяжело дышал, почти задыхаясь... и на его лице было дикое, паническое выражение. Был ли это страх перед операцией? Должно быть, так оно и есть... но это, казалось, настигло Ли так внезапно. И всего несколько мгновений назад в его глазах появилось странное выражение. — Ли, что случилось? — мягко спросил он. Его руки оторвались от плеч Ли и обрамили его лицо, ладони легли на щеки. — Поговори со мной. Ощущение этих мозолистых рук на его лице заставило Ли закрыть глаза, и слабый стон сорвался с его губ. — Гай-сенсей, я… Паника охватила его сердце, заглушая слова прежде, чем он успел их закончить. Ли боролся, одновременно желая прильнуть к прикосновению Гая и отстраниться. Как бы отреагировал Гай, если бы он рассказал ему? Одна мысль заставила Ли вздрогнуть. Гай-сенсей был его учителем. Более того, он был совершеннолетним. Ли было всего тринадцать. Гай-сенсей был вдвое больше. И, как будто этого было недостаточно, он был всем, чем не был Ли. Он был красивым, сильным, мудрым и уверенным в себе, всем, к чему Ли стремился, и было чистой глупостью думать, что кто-то такой замечательный, как Гай, когда-нибудь взглянет на кого-то вроде Ли. Даже если бы он не был его учеником, почему Гаю он нужен таким? Он был некрасив, уродлив даже... никудышный, вспыльчивый недоучка. Неудачник, владеющий только тайдзюцу, а теперь у него не было и этого. Он не хотел видеть неприятие в глазах Гая. Он не хотел видеть отвращение, написанное на его лице. Он не думал, что сможет вынести, если Гай-сенсей посмотрит на него так же, как Сакура-сан, как на муху, которая прожужжала слишком близко, но не была настолько важна, чтобы отмахиваться от нее. Внезапно Ли почувствовал себя очень маленьким и незначительным. Он был так счастлив из-за обещания Гая. Это успокоило его опасения по поводу операции, но теперь он мог видеть, насколько это было эгоистично. Он открыл глаза, глядя на встревоженное лицо Гая, и боролся с желанием броситься на колени и признаться во всем. — Пожалуйста, возьмите обратно свое обещание, сенсей. Пожалуйста. Я знаю, что вы сказали это, чтобы дать мне силы пройти через операцию, но я не могу позволить вам сделать это. Если я умру, значит, так тому и быть. Гай на мгновение замолчал, все еще держа лицо Ли в своих ладонях, глядя в его широко раскрытые глаза. Так вот что его беспокоит. У него сжалось сердце, когда он увидел отчаяние в этих глазах, но он мягко улыбнулся. Ли нуждался в его спокойствии прямо сейчас; ему нужно было за что-то держаться. — Я не могу взять свои слова назад, Ли. Ты же знаешь, я всегда сдерживаю свои обещания. — Он сглотнул, когда к горлу подступил ком, и его руки слегка сжались на лице Ли. В них закралась дрожь. — Причина, по которой я дал это обещание… — Он глубоко вздохнул. — Операция пройдет успешно. Я в этом уверен. Но если я потеряю тебя... Я не смогу вынести эту боль. Ты мне дороже всего на свете. Я лучше пойду за тобой на смерть, чем буду жить без тебя. Глаза Ли расширились еще больше, и он задрожал. На секунду он позволил себе поверить, что Гай имел в виду именно это, потому что Гай никогда не лгал. Но горячий, горький ком в горле не проходил, даже когда он пытался притвориться, что это возможно. Гай заботился о нем как о студенте, потому что Гай был добрым, щедрым и заботливым и готов был на все ради тех, кого он учил. — Я чувствую то же самое, Гай-сенсей, — прошептал Ли, надеясь, что Гай не услышит правды, спрятанной глубоко за этими словами. — Но бояться нечего. Никто из нас не умрет. Операция пройдет успешно, и все будет в порядке. — Гай произнес эти слова твердо, будто одной только его воли было достаточно, чтобы сделать их реальностью. Его руки соскользнули с лица Ли. — Пойдем домой. Все в порядке? Ли кивнул. Гай спустился по ступенькам, ведущим с балкона, и пошел по улице, Ли следовал за ним. Гай наблюдал краем глаза, как Ли ковылял, опираясь на костыль; его плечи были напряжены, а взгляд опущен. Гай уже давно знал своего ученика — достаточно долго, чтобы понять, когда он что-то держит в себе. Беспокойство грызло его сердце. Как только они вошли в общую квартиру, Гай закрыл дверь и повернулся к Ли. — Тебя беспокоит что-то еще? — тихо спросил он. — Я что-то сказал? Ему пришло в голову, что вещи, которые он сказал Ли ранее, могут быть восприняты неправильно. Он, конечно, имел в виду каждое слово... но сказать, что он не может жить без Ли, что он должен быть с ним или умереть, звучало... ну, не так, как обычно говорит учитель своему тринадцатилетнему ученику. Ли взглянул на лицо Гая, затем опустил взгляд, прежде чем теплота и тревожная забота на лице Гая смогли растопить его решимость. Он не мог сказать ему. Гай обязательно отвернется от него, если он скажет эти слова, и он снова останется один. Он знал, что такое отношение к Гаю было неправильным. Однако, как он ни старался, он не мог отрицать, что его чувства были любовью. Это так же отличалось от того, что он чувствовал к Сакуре, как костер от пламени свечи. Думать так о Гае было неправильно, напомнил себе Ли. Это означало, что он был грязным, больным. Он брал чистую и честную привязанность Гая и превращал ее во что-то извращенное. — Вы ничего не сказали, Гай-сенсей, — прошептал Ли, не сводя глаз с пола. — Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я уже так много взвалил на ваши плечи. Я не могу просить вас нести ещё и это. Гай сделал шаг ближе и потянулся к нему... и остановился, позволив своей руке опуститься на бок. Был ли Гай причиной этому? Он чем-то заставил Ли чувствовать себя некомфортно, причинил ему боль? Его сердце колотилось о ребра. Внезапно воздух наполнился невысказанными словами, и он не понимал почему. Он сглотнул, пытаясь смочить пересохший рот. — Мне никогда не в тягость слышать о твоих мыслях и чувствах, Ли. Что бы тебя ни беспокоило, не держи это в себе. Пожалуйста, скажи мне. Сердце Ли сжалось в груди. Он судорожно вздохнул, и тонкие плечи затряслись от этого движения. — Я не могу, Гай-сенсей. Пожалуйста… Я не могу потерять вас. Гай подошел ближе. — Почему ты думаешь, что потеряешь меня, Ли? — спросил он низким и нежным голосом. Его сердце все еще грохотало в груди, но он сохранял спокойное выражение лица, когда говорил. — Ничто из того, что ты скажешь, никогда не заставит меня отвернуться от тебя. Пожалуйста, поверь в это. Глаза Ли зажмурились, и он задрожал. Когда он услышал теплоту и заботу в голосе Гая, ему стало только хуже. Он хотел верить Гаю, но знал, что Гай говорит такие вещи только потому, что не знает. Если бы Гай знал, что он за человек, он бы не смотрел на него такими заботливыми глазами. Он не хотел бы приглашать Ли в свой дом, в свои объятия, в свою жизнь. — Я не могу, сенсей. Пожалуйста, не заставляйте меня говорить это. Я не думаю, что смогу вынести вашу потерю. Ваша сила — это все, что делает меня целым, — прошептал Ли. — Я не думаю, что смог бы жить без вас. — Ли… — Боль в груди Гая усилилась. Все тело Ли излучало страдание. Его плечи поникли, он дрожал, его глаза были закрыты. Ему было больно, и он не позволил Гаю разделить эту боль. Гай подошел ближе, нежно обнял Ли и прижал к себе. — Я не буду заставлять тебя говорить об этом, если ты не хочешь, — прошептал он. — Просто знай, что если ты когда-нибудь будешь готов… я здесь. — Его пальцы нежно прочесали волосы Ли. — Ничто не может оттолкнуть меня от тебя. Тело Ли напряглось, затем медленно расслабилось, и он прислонился к Гаю. Он знал, что должен быть сильнее, что должен отстраниться, но не мог отказать себе в утешении. С губ Ли сорвался тихий сдавленный звук, и он уткнулся лицом в грудь Гая. — Все в порядке. Все в порядке... — Гай прижал голову Ли к своему плечу, гадая, что Ли мог так бояться ему сказать. Он думал, что Ли доверяет ему. Было больно осознавать, что Ли не доверил ему эту тайну, какой бы она ни была. Может быть, позже, после операции Ли… может быть, тогда они смогут поговорить об этом. Но сейчас у Ли было достаточно стресса. Гай не хотел подталкивать его к чему-то, к чему он не был готов. — Тебе что-нибудь нужно? — спросил он вместо этого. Ли покачал головой, прижимаясь к его надежному телу. — Я не мог просить вас ни о чем другом, Гай-сенсей. Вы уже так много мне дали. Просить Гая любить его было бы слишком. Просить Гая даже терпеть его, зная, что он чувствует, было уже слишком. — Нет ничего, чего бы я тебе ни дал, — тихо ответил Гай. Он держал Ли еще мгновение. Что могло быть на уме у Ли? Он подумал о странном взгляде, появившемся в глазах его ученика после того, как Гай дал обещание, взгляде, который он почти узнал, почти понял, но, как ни старался, не мог уловить его значения. Через минуту он отстранился и улыбнулся Ли. Что бы это ни было, он подождет и позволит Ли сказать ему, когда он будет готов. «Времени будет предостаточно, — твердо сказал он себе, — потому что операция пройдет успешно». Это была не последняя их ночь вместе. Точно нет. — Ты еще не обедал, не так ли? Голоден? Я приготовлю тебе все, что ты захочешь. «Все было бы намного проще, если бы Гай не был таким заботливым», — подумал Ли. Он не знал, как долго еще он мог бы выдерживать участие Гая прямо сейчас, не сломавшись. Ему нужно было время, чтобы подумать, чтобы отдалиться от откровения. Он мог это преодолеть. Он мог бы. Ему просто нужно было не думать об этом. Это все. Может быть, если бы он просто не думал об этом достаточно долго, все вернулось бы на круги своя. И Гай-сенсей все равно хотел бы учить его, не отослал бы. — У меня сегодня нет особого аппетита, Гай-сенсей. — Он замялся на секунду. — Мне не хотелось есть с тех пор, как я был ранен. Это было правдой и хорошим оправданием, которое, как он надеялся, примет его учитель. — Нужно поддерживать силы. Правильное питание поможет быстрее восстановиться. Хочешь чего-нибудь поесть? Может, супа? — В его голосе прозвучала нотка беспокойства. Ли слишком сильно потерял в весе после травмы, и операция на ослабленном теле не улучшит его шансы. — Если ты плохо себя чувствуешь, ты можешь отдохнуть сейчас, и я принесу тебе немного, когда он будет готов. — Он отчаянно хотел сделать что- нибудь для Ли. Он чувствовал себя беспомощным перед болью в этих темных глазах. — Хорошо? Плечи Ли слегка опустились, но он кивнул. — Да, сенсей. Опираясь на костыль для поддержки, он проковылял в гостиную. Боль, которая раньше ощущалась тупой пульсацией, а теперь резко впивалась при каждом шаге, пронзила его ногу. Он слишком долго стоял. Однако было трудно сосредоточиться на физической боли, когда его сердце было в таком смятении. Ли плюхнулся на диван, отводя взгляд, и прислушивался к копошению Гая на кухне. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к звукам, сопровождавшим жизнь с кем-то еще: шаги Гая по деревянным коридорам, журчание душа по утрам, звон кастрюль, когда он готовил завтрак. Мелкие бытовые вещи. Он привык к тишине одинокой жизни, а потом начал находить этот ненавязчивый шум успокаивающим — доказательством того, что рядом был кто-то еще. Теперь он заставлял его желудок скрутиться узлом. Никогда раньше его связь с Гай-сенсеем не казалась такой хрупкой, как будто одно неверное слово могло всё разрушить навсегда.• • • ₪ • • •
Пока на плите кипел куриный суп, Гай наблюдал за Ли краем глаза. Ли ни разу не посмотрел в его сторону. Он сидел молча, взгляд устремлен в пол, плечи напряжены... Сердце Гая сжалось в груди. Ли никогда раньше таким не был; никогда еще он не закрывался от него вот так. Это как-то связано с обещанием, подумал он. Именно тогда началось это поведение. Вскоре после этого. Гай знал, что не может отмотать назад. Обещание следовать за Ли до самой своей смерти было не решением, которое он принял, а спокойной уверенностью, что без Ли он не сможет. Они были связаны, их сердца и разум были сплетены узами, которые было трудно определить или классифицировать, но от этого они не становились слабее. Жить без Ли было просто немыслимо. Но, возможно, ему не следовало говорить об этом Ли. Очевидно, это его глубоко обеспокоило. Когда суп был готов, Гай налил немного в тарелку, отнес на диван и сел рядом с Ли. — Вот, — он протянул миску. — Осторожно, горячий. — Спасибо, Гай-сенсей, — прошептал Ли и взял миску, не глядя Гаю в глаза. Он вяло помешивал бульон ложкой, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, только не на своем учителе, сидящем рядом с ним и ожидающем, пока бульон остынет. Запаха супа оказалось достаточно, чтобы желудок заурчал. Ли осторожно хлебнул, затем взглянул на своего учителя. — Очень вкусно. Спасибо. — Его глаза скользнули в сторону, и он снова сосредоточился на супе, медленно и осторожно поглощая его. — Пожалуйста. — Гай наблюдал, как Ли ел. Его движения были механическими, и он по-прежнему избегал смотреть Гаю в глаза. Пальцы Гая сжались на коленях. Как только Ли доел суп, Гай забрал у него тарелку и вымыл ее в кухонной раковине. Он вернулся в гостиную. Ли сидел не шелохнувшись там же, где Гай его оставил. Он отвернулся и смотрел на стену. Это была агония. Гай не знал, что делать. Он боялся прикоснуться к Ли или что-то сказать, опасаясь сделать еще хуже. И как он ни старался подавить это, тихий голосок в его голове продолжал шептать, что это может быть их последняя ночь вместе на земле. Неужели они собираются провести его в напряженном молчании, избегая взглядов друг друга? Его грудь напряглась, а дыхание участилось. Нет. Он не мог этого принять. Гай подошел к Ли и встал над диваном, глядя на него сверху вниз. Он увидел, как Ли напрягся и отпрянул, услышал, как у него перехватило дыхание. Острая боль пронзила его сердце. Что он сделал или сказал, что заставило Ли так отшатнуться от него? Гай совершил ужасную ошибку, это было ясно. Гай медленно опустился на колени перед Ли, уперся руками в пол и склонил голову в позе жалкого смирения. — Пожалуйста, — сказал он ровным и мягким голосом. — Я не знаю, что я сделал, чтобы причинить тебе боль, но если я могу исправить это — хоть что-нибудь — пожалуйста, скажи мне. Глаза Ли расширились, и у него перехватило дыхание оттого, что Гай сделал это, что он так смирил себя... Это было неправильно. — Сенсей, пожалуйста, встаньте. Пожалуйста. — В голосе Ли звучало отчаяние, и его руки сжались в кулаки на коленях. Его плечи дрожали, а дыхание вырывалось резкими, рваными вздохами. — Пожалуйста, Гай-сенсей. Вы не сделали ничего плохого. Это все я. Вы так много сделали для меня, и я отплачиваю вам… Я ужасный человек, Гай-сенсей. Я знаю это. Так что, пожалуйста… просто встаньте. Гай поднялся. — Ты не ужасный человек. Почему ты говоришь такое? — В отчаянии, сбитый с толку, он протянул руку и взял лицо Ли в свои ладони. — Пожалуйста, Ли, не думай так о себе. И все же Ли не смотрел на него. Он не хотел подталкивать Ли к тому, чтобы он рассказал ему об этом, но это было явно серьезнее, чем он думал. Что бы ни происходило, это разрывало Ли изнутри... и Гая тоже. Он больше не мог этого выносить. Ли никогда не увиливал от его прямого приказа. Он ненавидел прибегать к этому, но он не мог думать ни о чем другом, и его отчаяние росло с каждой минутой. Он поднял лицо Ли и посмотрел ему прямо в глаза. — Скажи мне, что происходит. — Он твердо смотрел Ли в глаза. — Я обещаю тебе, что бы ни случилось, я не отвернусь от тебя. Скажи мне. Ли дрожал. Он хотел отвернуться от этого пристального взгляда, но не мог. Глаза Гая удерживали его на месте так же, как и суровый тон в голосе его учителя. Гай-сенсей всегда держал свои обещания. Эта мысль на мгновение всплыла в голове Ли, а затем исчезла. — Если бы вы знали, Гай-сенсей, вы бы так не говорили. Пожалуйста… Плечи Гая поникли. Он отпустил лицо Ли и опустил голову, чувствуя боль внутри. Он потерпел неудачу. Он не мог пробить стену, которую Ли воздвиг вокруг своего сердца... и он почему-то чувствовал, что Ли сдерживается ради него . Что он нес это бремя один, чтобы не беспокоить Гая. Лишь бы он понял. Нет ничего хуже, чем видеть его таким и быть не в состоянии предложить утешение. Гай сел рядом с Ли на диван, нежно обнял своего ученика и притянул его к себе. — Если ты не хочешь со мной разговаривать, — сказал он тихо, — тогда позволь мне просто подержать тебя. Генин застыл при контакте, его тело напряглось. Руки Гая были сильными и уверенными, их тяжесть и тепло были так знакомы. Больше всего на свете он хотел просто расслабиться в этом прикосновении… и он сделал это. Его щека прижалась к груди Гая, и Ли позволил себе закрыть глаза. Только на мгновение. Он мог быть таким только на мгновение. Раньше он думал, что невозможно, чтобы что-то казалось таким прекрасным и в то же время таким ужасным. Он хотел навсегда остаться в объятиях Гая. Однако он знал, что его действия причиняли боль его учителю, и под слоем смутного удовлетворения от объятий Гая плескались стыд и вина. Если бы он сказал Гаю, Гай бросил бы его. Он не сомневался в этом. Что-то шевельнулось в его сознании. Операция… Он мог умереть. И если он не выживет… Гай-сенсей тоже умрет. Но... если бы он сказал ему... «Если ты скажешь ему, он никогда больше не обнимет тебя вот так», — прошептал голос в глубине сознания Ли. И, как бы ни было больно от этой мысли… он не мог быть таким эгоистичным. Не тогда, когда Гай уже дал ему так много — когда Гай дал ему надежду. Привязанность. Даже дом. Ли судорожно вздохнул и собрал все свое мужество. — Гай-сенсей…