*****
Распахнув глаза, Дазай вскакивает с кровати, тяжело дыша. Оглядывается, и успокаивается, понимая, что он в той же прозрачной камере, а рядом стоит другая кровать, на которой лежит человек. Сон. Всего лишь сон. Он вновь ложится на подушку, пытаясь заснуть, но все попытки заканчиваются неудачей. Осаму решается на один рискованный шаг. Встаёт с кровати, подходит к чужой кровати, легко касаясь чужого плеча. — Фёдор, – тихо зовёт его шатен, после чего спрашивает: – Ты спишь? — М-м-м... Уже нет, — отвечают ему, и Достоевский приподнимается, сонным взглядом скользя по нарушителю его сна. — Можно лечь с тобой? — Что? – даже сонливость, как рукой сняло. – С какой это радости? — ... Брюнет неотрывно смотрит на Дазая, который отводит взгляд. Так проходит минута. Достоевский вздыхает, двигаясь. — Ладно. Всё равно я не усну, если ты будешь стоять надо мной. Ложись. Осаму радостно улыбнулся, быстро забираясь на свободное место. Они лежат друг к другу спиной. Настала тишина, и прошло около десяти минут, но на самом деле, никто из них до сих пор не уснул. — ... Мне снился кошмар, – вдруг тихо говорит Осаму, и небольшой шорох сбоку даёт понять, что его слушают. – В нём, мой покойный друг говорит мне, что моя жизнь - ошибка, что я не должен жить. И вроде бы он прав, но почему же мне от этих слов так неприятно? Проходит минута, две, и Осаму даже кажется, что его сокамерник уснул. — Мы оба совершили столько грехов, неудивительно, что тебе снятся кошмары. Мне тоже. Все мы не идеальны. У каждого есть какой-нибудь порок. И то, что ты слышишь в своём сне... Это только тебе решать. Совершить самоубийство или нет. Уйти вслед за другом или остаться, и проживать эту отвратную тебе жизнь, — Фёдор вздохнул, чувствуя, как тело рядом начало шевелиться. — Ну, а если в этой жизни нет смысла? Ты живёшь словно в темноте. — Даже в темноте можно жить. Со временем ты привыкаешь, и тебе уже не кажется это плохим. А смысл? Нужен ли он? Ты можешь просто жить, надеяться, что сможешь отмыться от всей той грязи, которая покрыла тебя с ног до головы, за всё то время, которое ты убивал. Но не факт, что получится. Но не думал ли ты, что твои попытки суицида просто для того, чтобы уверить себя в том, что ты в любой момент сможешь умереть? — ... — Спасибо, – Достоевский вздрагивает от тихого голоса. – Правда, спасибо. Только они двое понимают, за что Осаму благодарит его. Фёдор переворачивается на другой бок, видя в темноте, перед собой, очертания чужой спины. Немного подумав, брюнет подвигается ближе и обнимает шатена. Тот дёрнулся, но не оттолкнул, наоборот, прижался ближе. Аккуратный нос утыкается в шею, вдыхая аромат апельсинов. Именно так пахло тюремное мыло здесь. Осаму кладёт свою руку на чужую, которая сомкнулась у него на талии, чуть сжимая. Он наслаждался запретной близостью со своим врагом, как и Фёдор, пока есть такая возможность. На утро они вновь только враги, которых объединяет лишь ненависть друг к другу, но как только выключится свет, они, как два любовника, вновь лягут вместе, обнимая друг друга. Оба понимают, какая абсурдная ситуация, но ни один не хочет её прекращать, ведь как только они выйдут от сюда, то всё прекратится.Поэтому каждый раз, они обнимают друг друга, как в последний.