Колени

- Ч-чёрт! – Сетти закусила губу, чтобы не заорать от злости еще громче, но только сейчас оглядевшись, осознала, что ее никто не услышит в пустом коридоре. Рестлерша посмотрела вниз на свои разбитые колени, уродливо вымазанные кровью. Какой мудак решил вымыть в здании пол, зная, что все суперзвезды уже приехали на хаус-шоу? Неужели нельзя было подготовить арену раньше? Колени не болели, только неприятно пощипывали. Сетти попыталась подняться, но обнаружила, что при падении успела отбить и ободрать еще и ладони. Что за невезение? Она беспомощно осела обратно на кафельный пол. Впервые за годы детская травма давала о себе знать. Сетти чувствовала себя брошенной маленькой девочкой, которой никто не хочет помочь. Колени не болели – шок от падения еще не прошел. Но на больших черных глазах выступили слезы от обиды – непроизвольно. Такого никогда не было, ни при каких травмах в своей профессии девушка не позволяла себе сдаваться боли, и вот… - Глупый неуклюжий цыпленок. Его голос был хрипло-прокуренным, наглым, как всегда, но даже такие гадкие слова звучали почему-то без издевки. Дин Эмброуз усмехнулся, рассматривая колени партнерши по команде. Сетти дернулась в тот миг, когда пламя стыда охватило все ее тело. Горела кожа, горели больные колени и ладони, двухцветные волосы на голове, казалось, зашевелились. Девушка попыталась прикрыть руками свое уже бардовое лицо, не осознавая, насколько больше кажутся от этого ее слезящиеся глаза с длинными ресницами. Усмехнувшись о чем-то своем, Дин резко опустился на окровавленный пол и притянул Сетти ближе к себе за голень. Прежде, чем она успела раскрыть рот, Дин наклонился и принялся с упоением вылизывать левую коленку. Девушка застонала сквозь прикрывающие рот пальцы, зажмурилась, заставляя выступившие ранее слезы течь по щекам, откинула голову назад, не зная, куда деться от противного мокрого щиплющего чувства. Наверное, помазать йодом было бы менее больно. Но хуже всего, что это делал он, тот самый мужчина, который значил для нее немного… больше, чем все остальные коллеги. Дин поднял глаза и сказал ей прямо в разодранную кожу: - Почаще бы ты падала. Сказал так громко, что если бы хоть кто-нибудь был в коридоре, непременно услышал бы. Но никого не было. Только они. Дин вылизывал вторую коленку. Первая больно щипала от его слюны, но Сетти было уже все равно. Она сидела, неловко расставив ноги. Её бросало то в холод от ледяного пола, то в жар от этого безумца и всего, что он сейчас с ней делал. Дин периодически поднимал вымазанное девичьей кровью лицо на Сетти и ловил нескрываемый кайф от её растрепанного, смущенного вида. Когда ранки на коленях были хорошенько вычищены, Дин резко поднялся и лизнул мокрую щеку Сетти. Рестлерша рывком втянула в себя воздух и непроизвольно выпрямилась. Её позвоночник вдруг стал неподвижным, как жердь, и она почувствовала, что не сможет ни двинуться, ни выдохнуть, пока Дин так близко, почти жмется к ней. Стыд от собственного бессилия перед этим человеком бил в голову, умоляя её не признаваться себе в собственной страсти. А Дин тем временем задумчиво сглотнул, довольный вкусом слез девушки – соленым и очень горьким. Она не понимает и не осознает саму себя, когда он помогает ей подняться на ноги и ускользает куда-то, а в голове полчаса потом стучат его хриплые слова «я курить». Когда Сетти опомнится, она разобьет зеркало в отеле кулаком, думая, какая она дура. Она никому не расскажет про разбитые коленки. А завтра Баррет случайно толкнет ее за кулисами, а Эмброуз поймает за локоть и удержит. - Осторожнее, цыпленок. Я не имел в виду так часто. – Буднично бросит он, делая вид, что совсем не заботится о ней и что вообще просто проходил мимо. Но она все равно поймет что-то очень важное, от чего ее коленки подкосятся и будут подкашиваться теперь каждый раз, когда Дин Эмброуз слишком близко.